Цена Истины. Глава 13

13 декабря 1973 г.

Путь к себе.
Целый год я вёл дневник в 1972 году. Ещё год прожил без дневника.
И вот, снова решил заняться делом, которое открывает мне путь к себе.
Вчера, без отца, разбирая старые вырезки из газет, я обнаружил статью из Комсомольской правды, которая называется «Путь к себе». Прочитав её, я, всё-таки решил с этого дня снова вести дневник.
Не буду распространяться о том, КАК я буду вести дневник, свои переживания и отношение к дневнику, так как стал бы почти копировать мысли статьи. Но само её содержание считаю нужным изложить.
Поводом к разговору на эту тему послужило письмо ученика 9 класса Мих. Федоренко. Он обратился с вопросом: зачем люди пишут дневники?
Именно этот вопрос и волновал меня долгое время. Другими словами, что заставляет людей писать дневники?
Сейчас я понял: человека охватило тревожное чувство… А имею ли я в этом мире какое-нибудь значение, существует ли смысл самой моей жизни, и для чего же, наконец, дана жизнь?
В голову всё чаще и чаще приходят мысли, что жизнь коротка, жизнь одна. А время беспощадно летит. Один человек неповторим так же, как день, вышедший из мрака ночи и снова поглощённый ею.
Ну и что? Заведя дневник, я сразу приобрету какую-то значимость в жизни? Ничего подобного. Значения я добьюсь только тогда, когда с помощью дневника смогу поставить перед собой цель, и, руководствуясь ею, смогу чего-то в жизни достичь.
Если бы я подумал, что дневник когда-то поставит меня на ступень известности, я бы ошибся. Дневник может определить только путь, которым я пойду по жизни. Если в выборе этого пути я не ошибусь, то можно быть уверенным: и жизнь моя будет иметь значение.
Единственное, что может поставить меня на неправильный путь при ведении дневника, это ложь себе. «Ложь себе ещё противнее, чем ложь другим». Поэтому, я сейчас же даю себе клятву, что никакой лжи в моём дневнике не будет.
Я придерживаюсь содержания статьи. Цитирую: «Дневники — это люди, миры, столь же непохожие, как неповторимы их авторы»; «Дневник — графически запечатлённый путь человека к наивысшему в себе, к самопознанию, к самоконтролю, к самоосуществлению, к самовоспитанию и пр.».
Дневник вёл Христофор Колумб, Толстой, Достоевский, Ренар, Блок, Пришвин, Дарвин, Пржевальский, Пушкин. Дни и ночи они посвящали совсем необязательным дневникам…
Может быть, я никогда не встану на одну ступень с этими людьми. Моим дневником, вероятно, никто не заинтересуется, да это мне и не нужно. Дневник будет нужен МНЕ.
Когда придут мои предсмертные дни, уверен, дороже всего мне будет получить ответ на вопрос: не напрасно ли я прожил жизнь? И дневник удовлетворит моё последнее желание. Между прочим, забывать о смерти нельзя. Те люди, которые забывают о смерти, бывают жестокими. Они способны хладнокровно смотреть на умирающего человека, и они не могут понять боль и страдания других.

1 декабря 2007 г.
Взгляд сквозь годы

На самом деле 13 декабря 1973 года произошло не просто возвращение к своему дневнику юного Славы Отшельника, но прежде всего, возвращение к самому себе. Под впечатлением вновь перечитанной статьи (вырезки) из «Комсомольской правды» пятнадцатилетний юноша вернулся к осознанной жизни и, как 2 года тому назад, когда прочитал её в первый раз, задал себе самый главный вопрос: Кто я? Зачем я? Зачем жизнь?
Этот вопрос настолько естественный и нормальный для молодого человека, настолько закономерный, что, с моей нынешней точки зрения, факт, задал его себе человек, рано или поздно, или нет, — и есть та лакмусовая бумажка, определяющая его как человека разумного, либо особь одного из представителей животного мира.
Сколько лет за плечами… Сколько забылось подробностей из куда более поздней жизни. Но как вчера, я чувствую тяжёлое дыхание отца в свой затылок, запах перегара и мочи, и мутный взгляд, ползающий по строчкам детского, наивного дневника, выискивающий там очередную клевету и подлость в адрес родного отца, «сгубившего ради сына свою жизнь».
Я помню, как день за днём, шаг за шагом, целенаправленно, методично, отец убивал во мне желание вести дневник, однажды обнаруженный им среди школьных тетрадок. Он не запретил мне делать это. Напротив, категорически потребовал и заставил продолжать вести его. То ли в силу своей недальновидности, то ли необразованности, он рассчитывал, что таким образом сможет реабилитировать себя, путём самообмана и насилием над волей собственного сына, искренне надеясь, что когда-нибудь, в благодарность за это сын воздаст ему земной поклон.
Однако все три года, прожитые там, с отцом и его матерью (моей бабушкой), и поныне, по прошествии стольких лет, вспоминаются мне ничем иным, как одним сплошным кошмаром. Может быть, я злопамятный, и не умею прощать, но даже теперь, когда отца с бабушкой давно нет в живых, мне всё равно не хочется бередить прежние чувства.
И только мой дневник, единственный и надёжный друг, продолжает связывать настоящее с прошлым, помогая по новому, с другой точки зрения, через призму истекших лет, взглянуть на себя молодого, и может быть, в этом анализе своей прошлой жизни найти объяснение нынешним метаморфозам, поставившим меня на грань выживания и банкротства, и подсказать выход из создавшегося тупика.
Итак, запись 13 декабря 1973 года положила начало моему третьему дневнику.
Первый состоялся 10 января 1972 года, когда в тонкой школьной тетрадке в клеточку я начал вести свои первые подневные записи. Тремя днями ранее, 7 января датируется статья Графовой в «Комсомольской правде». И хотя факт её прочтения нигде не отражён на страницах моего первого дневника, и я не помню никакой взаимосвязи, нет ни малейшего сомнения, что именно она (эта статья) послужила толчком, дала импульс для начала творческого, осознанного развития личности юноши. Можно представить себе, учитывая популярность и безальтернативность тогдашней «Комсомольской правды», как средства массовой информации, на сколько молодых умов благотворно подействовала эта статья, помогла задуматься им о главном, послужила началом сознательной жизни многих юношей и девушек. Выражаясь словами Н.А. Добролюбова, ставшими фразеологизмом, можно с уверенностью сказать, что эта статья Л. Графовой, безусловно, была лучиком света в тёмном царстве коммунистического застоя, когда единомыслие и партийные догмы превалировали над сознанием миллионов, когда из людей штамповали «винтики», когда на любой вопрос был готовый и безапелляционный ответ. Л. Графова всем нам напомнила о том, что существуют «вечные» вопросы, жизненно важные для каждого человека, когда истина кроется не в однозначном ответе, но в самом поиске его, когда без этого поиска человек, собственно, и не становится Человеком.
Этот свой первый дневник, независимый, по детски наивный, но искренний и честный, я вёл полгода. До того момента, пока отец не обнаружил его… Что там было! До сих пор вспоминать об этом противно и тошно. Ощущение такое, что весь я был разобран по косточкам, а весь мой внутренний мир намотан на скалку. После чего, шаг за шагом, слово за словом, строчка за строчкой, подвергался глубокому, строгому анализу верховного цензора и судьи и переписывался на новый лад, в угоду самолюбивому, мнительному, мстительному, властному, но несчастному по причине своего невежества предку.
Но это уже был другой дневник. Второй по счёту, и последний в жизни, по всем признакам и предпосылкам, существовавшим на тот момент. Ибо насилие порождало протест. И на фоне собственного раскаяния, самоуничтожения и восхваления отца, под неусыпным оком которого я вёл этот дневник, у меня не было большего желания, чем забросить его в преисподнюю. Несмотря на то, что отец манипулировал мною, как мог, подсознательно я всё равно чувствовал ложь, лицемерие, маразм происходившего.
Этот второй дневник, симбиоз моей детской непосредственности и деспотического мракобесия отца я вёл с 8 июня 1972 г. по 10 января 1973 г. В нём также были переписаны записи моего первого дневника в новой редакции, утверждаемой ежедневно, с купюрами и исправлениями папы.
И вот, наконец, «мышь родила… гору». Настало 13 декабря 1973 года. Но мышь ли на самом деле? Могла ли какая-то журналистка своими дурацкими вопросами (Кто я? Зачем я? Зачем жизнь?) достучаться до сердца юного Славы Отшельника, если бы у него всё было хорошо и гладко в жизни? Ну что же, после той статьи так все и кинулись бегом писать дневники? Значит, было у Славы в душе нечто живое, за что можно было зацепиться, какой-то начальный потенциал, материал человеческий, из чего можно было бы созидать… Может, та самая детская непосредственность, которую все мы утрачиваем с годами, кто раньше, а кто и позже? И если бы я утратил её чуть раньше, то и не было бы 13 декабря. И осталась бы от нынешнего Вячеслава Отшельника лишь фамилия, да и то другая.

14 декабря 1973 г.

Сегодня я не пошёл в школу.
Вчера батька пришёл с работы с бутылкой водки. Выпил всю бутылку и разошёлся. Сначала набросился на бабушку, т.к. она попросила выключить радио. У неё болела голова, а он хотел послушать старинные песенки. В пылу он набрал ковш воды и плеснул в неё. Как всегда, никто из них не хотел уступать другому и глодались «зуб за зуб».
Потом, конечно, перешло на меня. Во всём виноват я. Не было бы меня, не было бы и этих скандалов. Из-за меня отец не женился, а я не оправдал его надежд. Словом, во всём виноват я. Бабушка виновата в том, что «отписала на маткино письмо»; отец виноват в том, что согласился взять меня.
Сказав, что пойду за дровами, я ушёл на автобусную остановку, доехал до гидролизного, а потом с горя на трамвае до Урицкого. Домой приехал через 3,5 часа, когда батька уже спал.
Утром, видимо не проспавшись, уходя на работу, отец опять разругался с бабушкой и, чего не было никогда, не сказал даже: «Я пошёл«.
В последнее время в атмосфере нашей семьи стоит критическое напряжение. Накаливание обстановки происходило постепенно. Замечания о том, что я стал хуже и наглей, стали появляться ещё весной, после приезда отца из командировки.
Второго января этого года я проводил отца на самолёт: он улетал в Ленинград в командировку (на курсы металлурга-плавильщика). Отец мне наказывал быть внимательным к бабушке, не забывать принести дров, воды, помыть пол, чаще писать письма.
До этого он говорил, что боится оставить меня с бабушкой, ввиду моего плохого поведения. Он также обещал взять меня с собой в Ленинград (на неделю), но опять же, из-за моего плохого поведения, не сделал этого.
Уезжая, он сказал мне: «Сынок, хочешь вести дневник — веди, не хочешь — не веди. Но я бы тебе посоветовал продолжать дневник«. До этого, сколько я не просил, не мог получить права бросить вести дневник. А этого я хотел, потому что дневник был тогда источником всех (ну если не всех, то половины точно) скандалов и нервотрёпок. Поэтому, через несколько дней, как уехал отец, ведение дневника я прекратил.
Полтора месяца длилась разлука с отцом. Эта разлука имела большое значение в определении дальнейшей нашей жизни. Если бы я выполнил все наказы отца и показал высокие результаты в учёбе, жизнь наша пошла бы по пути разрядки напряжённости. Но беда в том, что я не выполнил наказы отца, о чём сейчас очень сожалею и раскаиваюсь, и показал низкие результаты в учёбе. Часто забывал приносить воду и дрова, ни разу не вымыл пол. Из школы приходил поздно, увлёкшись шахматами, вследствие чего понизилась успеваемость. С бабушкой «глодался». Об отце «мало вспоминал». Всё это так, и нет мне оправдания.
После приезда отца встал вопрос: если бы я показал успехи в учёбе, то мог бы продолжить учиться в 9 и 10 классе — об этом отец только и мечтал — но так как никаких положительных результатов не ожидалось, то я должен был уже задумываться о своей будущей специальности, и о поступлении в училище.
В этот период особенно осложнились отношения с соседями. В доме у нас живёт 11 семей. Половину из них можно считать нейтральными, хотя тоже, и хорошими переносчиками сплетен. Другая же половина враждебно настроена к нам.
Что было, почему, отчего, как — всё это мне так надоело в многочисленных письмах и заявлениях, что не хочется об этом вспоминать. Были скандалы, угрозы, сплетни — в результате, отца ни за что посадили в тюрьму.
Это было второго мая. Отец немного выпил, и злые соседи, воспользовавшись этим, умышленно спровоцировали конфликт. Пьяного, его увезли в милицию. Сам лейтенант Боёв обвинил меня в том, что я тоже был пьян. В суете отцу был выбит зуб и сломана нога. В заявлении соседей в суде было сказано, что отец ругался нецензурным образом, всячески угрожал им и не давал проходу. Я был якобы напоён вином и приучался к табаку. 11 числа состоялся суд. Отцу приписали что-то ещё за 7 декабря в ресторане «Якорь», обвинили в мелком хулиганстве, и в результате — год: по 20% с зарплаты в месяц.
После суда пошли письма и заявления. Отец дал мне понять, что если я не напишу в его защиту в «Комсомольскую правду», то отношения между нами ещё более обострятся. Я пишу письмо в «Комсомольскую правду». Пишем заявления по судам и прокурорам. Через некоторое время я получил ответ из газеты, что дело по конфликту с соседями передано в товарищеский суд ЛДК-3.

3 декабря 2007 г.
Взгляд сквозь годы

Возвращение к дневнику в конце 1973 года определялось не столько под впечатлением от вновь прочитанной статьи (хотя и этому надо отдать должное), но прежде всего, созвучием поставленных в ней вопросов с давно назревшими, переживаемыми мной в тот момент: что происходит, почему всё именно так, а не иначе? Как сделать свою жизнь лучше? Как улучшить отношения с близкими? Не всегда эти вопросы были чётко сформулированы в голове, не всегда ясно осознавались. Но наличие их уже имело место быть, поиск истины (правды жизни) пошёл, началось движение мысли. Сама жизнь, те условия и обстоятельства, которые и составляли окружающую меня действительность, заставляли задуматься: так не должно быть. Надо что-то менять. Но зачем? И если есть смысл, то как?
Вот она, та материя, которая и порождает энергию: экстремальные условия жизни, физическая неудовлетворённость, протест против реалий, ограничивающих жизненное пространство человека, препятствующих нормальной жизнедеятельности и развитию личности. Здесь — истоки движения мысли. Здесь зарождаются гении и тираны. Нормальная, благоприятная среда обитания не способствует мутации человека.
Всё относительно. И я не причисляю себя к гениям, тем более, к тиранам. Но этот мой диалектический материализм позволяет мне считать себя человеком думающим, что является одной из разновидностью гомо сапиенс, наряду с человеком безмозглым и зомби.
Следует, поэтому, признать, что статья в «Комсомольской правде» лишь подтолкнула меня к возобновлению ведения дневника, стимулировала принятие решения. Но сам я уже давно был к этому готов, созрел, так сказать, морально и физически.
Перечитывая первые записи этого моего «третьего» дневника, независимого физически от отца и не подцензурного ему, тем не менее приходится наблюдать, что в это время я мыслил ещё во многом образом и категориями отца, приобретёнными в течение трёх лет жизни с ним и являющимися результатом его так называемого воспитания. Так: «Но беда в том, что я не выполнил наказы отца, о чём сейчас очень сожалею и раскаиваюсь»; «Всё это так, и нет мне оправдания.».
Надо сказать, что это были искренние признания, и я действительно видел корень зла в себе. И если бы не было меня, то и отец с бабушкой счастливо прожили бы свою жизнь, не зная горя и печали. Характерна также терминология в описании некоторых событий и восприятия действительности. «Полтора месяца длилась разлука с отцом». Разлука — длительное отсутствие, невозможность общения с близким человеком, духовное состояние, сопровождаемое тоской, ностальгией, страданием, желанием скорой встречи. Но ведь ничего этого не было. А была только радость: я получил глоток свободы, повод бросить свой ненавистный второй дневник, отдохнуть физически и морально от ежедневных скандалов, длительных монотонных нотаций, пьяных выходок, необходимости лебезить и ходить «на задних лапках». Я получил возможность сравнить «жизнь с отцом» и «жизнь без отца».
Конечно, по мере взросления, и получив полную свободу от отца, я стал постепенно избавляться от этих комплексов, стал более критично оценивать не только свои собственные поступки и поведение, но и отца, негативизм которого кричал о себе и не имел ничего, кроме разрушающего действия.
«Были скандалы, угрозы, сплетни — в результате, отца ни за что посадили в тюрьму». В 1976 году, перечитывая дневник, я делаю пометку на полях: «А ни за что ли?..». Лишь получив свободу от отца, я постепенно стал избавляться от подсознательной идеализации его и понимать, что он был не только не идеальный папа, но и вообще далеко не идеал… К примеру, то, что было второго мая, описывается мной, как собственная версия. Хотя «от и до» это была версия отца. И не слышал я ничего лично, а лишь со слов отца узнал, что лейтенант Боёв обвинил меня в том, что я был пьян. И о заявлении «злых» соседей из нашего барака знал лишь с его слов. И всякой дурацкой писаниной занимался по его требованию и под его диктовку.

17 декабря 1973 г.

Понедельник.
В субботу, когда отец приехал с работы, я сказал ему: «Нет ли возможности, папа, устроиться мне куда-нибудь на работу. Я больше не могу учиться в 9 классе. Даю слово, что буду продолжать самообучение, работая, с тем, чтобы не забыть материал 8 класса для поступления на следующий год в какое-нибудь училище».
Дело в том, что как-то в горячке отец передал в разговоре мнение одного «авторитетного человека» (И. А. Епифанова, о котором я напишу позднее), что за выкинутую мной штуку (уход из медучилища без ведома отца) следовало бы меня наказать следующим: отец имеет право ходатайствовать о моём трудоустройстве. Хотя это не поощряется, в исключительных случаях несовершеннолетним дают разрешение на работу.
Я уцепился за это предложение. Почему?
С одной стороны, я стал бы не таким дармоедом, каким являюсь сейчас. С другой — хоть как-то облегчить затруднительное финансовое положение в семье. Этого я, конечно, не высказал отцу: голова на плечах у меня есть.
Однако, отец разгорячился от моего «нового фокуса». Он сказал, что я принял те его слова в прямом смысле и заявил, что ничего подобного не допустит. Сначала я должен окончить 9 класс, а потом «могу убираться» куда хочу, хоть в техникум, хоть в ГПТУ, хоть идти работать, т.к. уже буду иметь трудовое право.
Он мне объявил также, что после того, как я «острамил» папу и бабушку своим неофициальным уходом из училища, ему теперь безразлично, как я буду учиться. «Получай хоть наголо двойки, но заканчивай 9-й класс, а потом иди куда хочешь» — ответил отец.
Значит, 9-й класс нужно закончить.

6 декабря 2007 г.
Взгляд сквозь годы

Наглядный пример того, в какой степени условия жизни и взаимоотношения с близкими, начали влиять на моё сознание, вынуждали на поиск пускай поспешного, по детски неразумного решения, но представляющего из себя хоть какой-то выход из тупика. Нужно было что-то менять. Что-то должно было произойти, потому что оставаться всё, как есть не могло. Мне было уже не до учёбы. Жить в обстановке зависимости, унижения и страха становилось невмоготу. Ощущать себя дармоедом, постоянно слышать, что ты являешься виновником всех бед, преступником, погубившим отца с бабушкой, при том, что продолжалось насилие над моей волей, пресловутое воспитание меня зверствующим дилетантом-родителем в обстановке пьяного угара и психоза… Нет, так жить я больше не мог.
Ведь и проблемы в общении со сверстниками, с которыми я столкнулся в медучилище, и позднее, когда вернулся в 9-й класс, были прямым следствием психологической обстановки, в которой я жил, социально-бытовых условий и «воспитания» отца. Всё складывалось таким образом, что весь мой внутренний мир, моё физическое и психическое состояние, вступало в непримиримое противоречие с условиями  и атмосферой жизни, и неизбежно вело к кризису, когда что-то должно было произойти. Пусть нелогично, неправильно, стыдно, но оставаться по-прежнему не могло.
И это, наверное, начинал смутно понимать и сам отец. Но единственное, на что он оказался способен — снять с себя всякую ответственность за дальнейшую судьбу сына, при этом сохраняя рычаги влияния на него и право требовать беспрекословного подчинения и исполнения воли отца.

19 декабря 1973 г.

Среда.
Событие, произошедшее вчера, удивило как меня, так и отца с бабушкой. В пятом часу вечера, когда отец был ещё на работе, приехала Попова Елена Петровна — моя вторая бабушка.
Она побыла у нас около часа. Конечно, бабушка с внуком могла бы посидеть и дольше после трёх с лишним лет разлуки, но я отнёсся к ней слишком недоброжелательно и сразу же дал понять, что у меня нет желания разговаривать с ней.
С тех пор, как я видел её в последний раз, внешне она очень изменилась: постарела. Неизменным остался лишь её пискляво-звонкий голос и устьянская диалектика.
На самом деле, разговор не клеился. Она говорила невпопад. Задала всего три, и те не умных вопроса: не раскаялся ли я, что приехал жить к отцу; где учусь (но не как учусь и какие успехи); и «наверное, имею уже невесту?».
Из её принуждённого разговора я понял, что она жила с моей матерью в Кандалакше 8 месяцев; что Светка учится хорошо (на мой вопрос); что мать живёт всё ещё с Володей (в ответ на моё ироническое замечание, что она живёт, наверное, уже с десятым мужем).
Поповой там оказался какой-то «не климат» (?). И она, вернувшись в Краснодар, купила себе другой дом в станице Елизаветинской.
Сейчас она, «ради того, чтоб навестить и повидать» меня, приехала в Архангельск. Она привезла с собой подарок: 4 яблока и чёрную рубашку. Я сказал ей, что живу сытый и одетый, и что мне ничего не нужно. Она оставила свой подарок и в шестом часу вечера уехала.
Бабушка сразу же запретила мне что-либо брать из подарка (хотя мне это было и не нужно), т.к. это было «заколдовано». Отец так же, приехав с работы, спросил меня, нужно или нет мне это, а потом сказал, что отвезёт это им обратно (в Кузнечиху).


В этом году отцу давали отпуск в августе. Кроме того, у него был льготный билет от пароходства на проезд на морском транспорте.
К тому времени у меня уже определилось профессиональное направление. Отец мне предоставил широкие возможности в выборе своей будущей профессии. Посылал он меня на день открытых дверей в культпросветучилище, в техникум связи, ездили вместе с ним на день открытых дверей в мореходное училище, а также в архангельское медицинское училище №1.
Не желая долго тянуть с ответом, а также, горя желанием пожить в общежитии, подальше от накалившейся нервной атмосферы, я заявил, что пойду учиться в медучилище. Отец одобрил моё решение. Он сказал, что после училища не поздно будет поступить и в институт на врача. А потом… «если ты не забудешь деревню и отца», приеду работать врачом в Черевково.
Итак, первого августа экзамены. Отец настойчиво повторял мне, чтобы я больше занимался, готовился к экзаменам. Надо сказать, что я был подлецом, как в том смысле, что обманывал отца, так и в отношении себя. Я буквально «убивал время», и совершенно не заботился об экзаменах. Летом, бывало, отец, уходя на работу, каждый раз наказывал мне заниматься. Я конечно отвечал «Да!», а сам, как только отец уходил, шёл или на рыбалку, или купаться. Словом, занятиям предметами уделял очень мало времени.
Из-за моих экзаменов отпуск отец разделил на две части. Первую половину отпуска мы провели в Красноборске (1 день) и Черевкове (вторая половина июля).

7 декабря 2007 г.
Взгляд сквозь годы

Визит моей второй бабушки, Поповой Елены Петровны, не был ожидаем. И можно с уверенностью сказать — был нежелателен. Мне — потому что нужно было играть роль верного и преданного сына своего отца (оправдывая грязь и ругательства в адрес «той стороны», написанные ранее по сценарию отца, но озвученные мной); отцу — потому что нужно было снова объяснить коварство и злой умысел этого визита; престарелой бабушке (матери отца) — переполох. Впрочем, отец с привычной лёгкостью «раскусил» цели и намерения бабки Поповой, которая по определению своему не могла приехать с добрыми намерениями, просто повидаться со своим внуком, воочию увидеть, как он живёт, своими ушами услышать, что он скажет. Ответ был найден быстро и безапелляционно: колдовать! Да и я, верный сын своего отца, долго не сомневался, показав себя в этот раз с лучшей стороны: папа был доволен моей реакцией и справедливо зачислил заслугу на свой счёт.
Больше я никогда не увидел свою бабушку, потому что она, вернувшись в Елизаветинскую, где ранее прожила много лет, вскоре умерла. И недосуг мне было подумать, и ни кому это было не нужно, что бабушка знала, что больше не увидит меня. И единственным её желанием было убедиться, что я отверг её, окончательно и бесповоротно, и не нуждаюсь ни в её наследстве, ни в помощи, ни в деньгах. А то, что она собиралась завещать на меня дом, впоследствии косвенно подтвердилось со слов матери, тётки (Галины Дмитриевны) и сестры.
Мир праху твоему, дорогая бабушка, Попова Елена Петровна! И прости внука своего неразумного. Да пребудут в памяти моей самые лучшие о тебе воспоминания!

20 декабря 1973 г.

Я каждый раз радуюсь новым достижениям космонавтики, независимо, нашей, или другой страны. Но, конечно хочется, чтоб достижения нашей, советской космонавтики, были значительней, чтоб в авангарде космического прогресса была именно наша страна.
Обрадовался, когда узнал о «Союзе — 13» с экипажем в составе Петра Ильича Климука и бортинженера Валентина Витальевича Лебедева. Вчера сделал вырезку из газеты со статьёй «Двадцатый старт» об экипаже космического корабля.
Во время ужина я завёл с отцом разговор на эту тему. Поговорили, можно сказать, по душам.
Отец выразил неудовольствие тем, что «наша наука отстаёт от науки США. Америка нас переплюнула » . Я с ним не согласился, ответив, что после катастрофы 1971 года перед учёными появилось много вопросов (как я полагаю): каждую деталь нужно было пересмотреть. Поэтому, с полётами в космос спешить было нельзя — риск.
Но теперь, я уверен, что и у нас не за горами полёты на Луну и орбитальная станция. А разве малое значение имеет вывод астрономической обсерватории  с телескопами «Орион — 2» в космос?
Тогда отец спросил: «А где наша орбитальная станция? А на Луне мы были? — Нет! Это о чём-нибудь говорит?». И заключил: «С тех пор, как умер Королёв, прекратилось интенсивное развитие нашей космонавтики.».
Да, но ведь на место Королёва пришли другие учёные, и они продолжают его дело. Они приведут к новым открытиям, к новым достижениям в космонавтике. И что из того, что Американцы первые сегодня прилетели на Луну. Может быть, завтра наши первые высадятся на Марс…
«У русского мужика — заключил отец — слишком длинный язык: ещё не успеет чего-нибудь добиться, а уже кричит Я. Я люблю и ценю Юру Гагарина, но сколько было крику и хвастовства в связи с его первым полётом в космос. Американцы тогда про себя ухмылялись: ладно, мол… И вот теперь они себя показали. Заткнули нам рот.»
«Если ты говоришь: мы кричали, то хочешь сказать, что они сейчас молчат?» — не уступал я.
«Да! Они не кричат, как мы.» — под итожил отец.

Постепенно разговор перешёл на политическую тему. О войне и мире, или о возможности мировой атомной войны.
«Если предполагать, что США более развиты, чем СССР в военно-техническом отношении, то нам стоит бояться этой державы.» — сказал я.
Отец ответил, что СССР тоже представляет большую угрозу для США, и они также опасаются войны.

8 декабря 2007 г.
Взгляд сквозь годы

Примечательный пример полемики на обывательском уровне. Я долго не мог себе объяснить феномен конфликтов (в данном конкретном случае конфликта не было), почему в обывательской среде, в разговорах «на кухне», философствующие оппоненты никогда не приходят к общему знаменателю. И далеко не сразу сделал такое открытие: потребность самоутверждения человека превалирует всегда, вне зависимости от его компетенции в том или ином вопросе. Здесь важна не истина, а ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЕ себя другому. И если другой чуть более уступчив, если он сильней подвергает свои аргументы сомнению, значит ты — победитель.
И тем сильнее прослеживается эта тенденция, чем ниже образовательный и культурный уровень спорящих. Когда этот уровень примерно одинаков, тут ничего не поделаешь. Но человеку, владеющему темой, компетентному никогда не следует заниматься подобного рода дебатами, потому что они бесплодны. Выражение «В споре рождается Истина» — сущая ложь, сомнительный повод оправдать собственную несдержанность, способ самоутвердиться в среде подобных.
В данном конкретном случае, и в последствии, как часто бывало со мной, происходит не столкновение двух владеющих темой специалистов, а банальное противопоставление друг другу обывателей с целью самоутвердиться в среде подобных. Сама тематика спора зачастую отходит на второй план, а истина тем более не нужна. Куда важнее быть услышанным и самому поставить точку. Развлечение для пигмеев, тешащих себя иллюзией, что они — великаны.
Но, поскольку в данном конкретном случае не дошло до скандала, то это не очень удачный пример вышеизложенного. Тем не менее, таких примеров из жизни, не отражённых в дневнике можно найти массу. В случаях, когда я сам, вольно или не вольно (по причине своей серости) втягивался в подобного рода полемику с разными людьми, это представляло собой, как правило ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЕ между собой критики и критиканства, позитивного и негативного отношения к жизни, объективного и субъективного.
К примеру, по моим наблюдениям, в оценке своей прошлой жизни и прошлого в целом, подавляющая масса людей, имеющая моральное право (возраст и жизненный опыт) давать такую оценку, исходит из субъективно-негативного отношения к настоящему. Это, как правило, отрицание всего хорошего в настоящем, неприятие действительности, отторжение нового и ностальгическое восхваление старого уклада жизни, когда всё было хорошо и прекрасно. При самом робком покушении на это прошлое оппонент тут же выдаёт лавину ругательств и негатива в адрес настоящего. Его невежество не оставляет ему сомнения в том, что в свершившемся землетрясении виновато правительство, а Президент, в носу ковыряя, только и думает о том, как бы отнять последний кусок хлеба у пенсионера.
Люди, в подавляющем большинстве, не могут, и не хотят объективно сопоставлять факты, докапываться до Истины. Для них Истина лишь в том, что когда они были молодыми, они были здоровы, полны энергии и верили в светлое будущее, которое не пришло… А значит, всё светлое, всё хорошее, осталось позади, в прошлом. Вот так эгоцентризм человека приводит к негативизму. И ничего хорошего в этом нет. Потому что на этой почве многие призывают к войне, к новым репрессиям, а кто и к суициду, искренне полагая, что это поможет вернуть им молодость, здоровье и веру в светлое будущее.
Я вот тут разошёлся совсем не по теме. Разговор, как будто, шёл о соревновании между державами в космосе. Ну да бог с ним, с космосом. К нему мы ещё вернёмся. Но сумеем ли вернуться к себе, к осознанию себя частью Вселенной, к ощущению собственной Значимости и пониманию собственного Предназначения в этой жизни? Вот вопрос!

Я на Земле чужак. Звёзды моя родня.
Согрей меня, Аламак, у своего огня.
Что творится внутри! Стал я раной сплошной.
Мягко поговори, альфа Весов, со мной.
Вот Пегас, огнеок, выложил свой квадрат!
— Выдели мне уголок: в него я забиться рад.
Выйду на Млечный Путь, не угнетаем ничем.
В Ясли хочу заглянуть — это мой Вифлеем.
Пусть от ослиных губ тёплый исходит пар!
Право, я жизнелюб — мне дорог уют Стожар.
Необратимо в ночь тянется эта нить.
— Мне Земле не помочь! Мне её не забыть.
(Ю. Линник «Звёзды» )

_

25 декабря 1973 г.

Всё это глупо, не нужно, гадко!
И эти записи (за 20 декабря) глупы!
В голове у меня копошатся гадкие и дерзкие мысли.
Я не могу жить так дальше! Ещё полгода… Записывать не хочется. Атмосфера в семье не выносима.
Не знаю, что делать, но в дальнейшем, наверное, решусь на дерзкий шаг — уйду из дома!
Хоть куда, но уйду. Не могу, не могу больше здесь…

9 декабря 2007 г.
Взгляд сквозь годы

Вот и настал час ИКС. Судьбоносный, решающий, переломный.
Всё шло к этому. Но это могло и не произойти. Альтернатива была. И можно было устроить жизнь по другому. Смириться. Стать покладистым и послушным, скользким и лицемерным, открыто бичевать себя, а в душе ненавидеть всех. Но зато не надо ничего менять. Всё бы шло своим чередом: родился, женился, напился, умер.
И никто не узнает, где могилка моя…
Хорошо это, или плохо, но право выбора я оставил за собой.
Хорошо это, или плохо, но я остался самим собой.
История не терпит сослагательного наклонения. Что было бы, если бы я поступил иначе…  Кое-кто ответил бы на этот вопрос быстро, уверенно и однозначно. Я, однако, не столь умён. Поэтому, с уверенностью могу сказать только одно: человечество потеряло бы в моём лице Великого Автора своего Личного Дневника и ты, дорогой мой Читатель, не лицезрел бы пред ясны очи Шедевр Мирового Дневниковедения, на Презентации которого имеешь счастье Быть. :)
Ну, а пока, если я тебе ещё не надоел, в нагрузку к дневнику, предлагаю ознакомиться с запиской, которую я написал своему отцу в день побега, и которую считаю неотъемлемой частью своего дневника, так же, как и все письма и документы, тематически связанные с ним.

Записка, оставленная отцу в день побега

Папа!
Я уверен, ты этого не поймёшь, и никогда тебе не понять, отчего я ушёл снова. Знай же, в той атмосфере, которая держится у нас сейчас в семье, я не могу жить.
Когда объявляется вор в коллективе, товарищи ему выносят выговор, предупреждают раз и навсегда. И вор может исправиться. Но если после этого ему постоянно и везде тычут в глаза, безответственно подозревают во всех остальных грехах, то однажды укравшему становится невыносимо всё это. Человек, может, после того случая исправился, и ничего подобного больше не совершал, но товарищи ему не простили. У человека появляется безразличие, равнодушие и безответственность за последующие поступки.
В дальнейшем он найдёт людей, которые ни в чём его не будут упрекать. Вместе с ними он пьёт вино, ворует…
Я никогда не буду пить вина и воровать, никогда не свяжусь с паразитами общества, на хлеб себе буду зарабатывать.
Не обиды вынудили меня уйти, не нежелание учиться, в чём ты ожесточённо себя убеждаешь, а невозможность, невыносимость нашей совместной жизни уже не в будущем, а сейчас.
Тебе этого никогда не понять, и ты в этом никогда не согласишься со мной.
Ещё скажу: для меня любая чужая воркотня, упрёки, критика — счастье по сравнению с вашими. Вы меня достали…
За меня можешь не беспокоиться, милицию не утруждать. Через некоторое время ты, возможно, получишь письмо от меня, тогда и узнаешь, где я, и как я.
Ещё знай: ни на что не смотря, я закончу 10 классов, а что потом — говорить тебе опасно…
Ещё и ещё раз прошу тебя, отец, возьми себя в руки. Наплюй на мнение всех болтливых обезьян. Люди с длинным языком и ослиными ушами не могут быть порядочными.
Прости, папа, я увёз твой чемодан и взял часы.
Я взял у бабушки без спросу деньги. Обещаю, что со временем верну их полностью. Без денег мне никуда. А если б стал спрашивать и объяснять, для чего они мне, опять бы попросили дожить до лета. А это ещё очень долго… Перед бабушкой извиняюсь за извлечение денег.
Возьми себя в руки, папа, не пей вина. Будь мужественным. Я хочу переписываться с тобой. Хорошо, если бы вы с бабушкой летом уехали жить в деревню насовсем. Ведь здесь тебе, папа, дальше жить тоже вредно.

9 декабря 2007 г.
Взгляд сквозь годы

Эту записку я нашёл и забрал из личного архива отца после его смерти, в мае 1980 года, приехав в Архангельск по окончании службы в армии.
Сумбурное содержание, плохо сформулированная мысль. Но суть ясна: ДОСТАЛИ!


ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ: Цена Истины. Глава 14 (редактируется) _____ ♦ _____ В начало

Добавить комментарий