9 июня 1972 г.
Сегодня наш класс и школа ездили на экскурсию. Эту поездку мы обсуждали ещё в конце четверти и вчера после работы. Наш класс работает у школы. Мы должны отработать 30 часов, и тогда нам выдадут дневники. Я уже 16 часов отработал.
Вся школа, от 6-х до 8-х классов, поехала на экскурсию вверх по Северной Двине на двух теплоходах до деревни Мечка. Перед этим за несколько дней мы собрали деньги по 1 рублю 10 коп.: 72 коп. за теплоход, 38 — на общественное питание.
Папа мне дал эти деньги и сказал, что если поеду, так чтобы не зря съездил. «Понаблюдай, что там есть, какая природа, спрашивай у учителей, что не понятно, какая там есть деревня», — говорил он. Папа хочет, чтобы я был любознательным, больше знал, а для этого больше спрашивал.
Собрались у школы полдевятого, а выехали в 9 часов. До Мечки ехали часа два с половиной. С середины реки хорошо был виден берег. С той и другой стороны лесозаводы. Почти весь берег до города занят биржами. На реке много судов. На погрузке стоят морские советские и иностранные лесовозы. Шныряют буксиры и катера. Отдымил Гидролизный, проехали судоремонтный завод «Красная Кузница». С реки открылся красивый вид на набережную. Улица утопает в весенней зелени. Ещё пустынный пляж протянулся на несколько сотен метров. Проехали кинотеатр «Мир» и обелиск павшим героям. Показался объединённый речной и морской вокзал. У его причала стояли пассажирские теплоходы «Татария» и «Вацлав Воровский».
Проехали под мостом через Северную Двину. На нём большое движение. Далеко вдоль реки протянулись архангельские посёлки. Выделяется красивыми постройками Варавино. Проехали Архбум. Левый берег крутой и обрывистый, местами уже поросший лесом. Пристали к левому берегу. Место холмистое, много оврагов. Немного в стороне деревня.
Здесь, где мы находимся, луг. Не в далеке лес. В глубоком овраге ручей. На берегу этого ручья мы расположились. Разожгли костёр и стали готовить обед. Пообедав, играли в волейбол.
Мы с Вовой Кобылянским хотели сходить порыбачить, но нас не отпустили. Андрей Иванович сказал, что сейчас будет спортивная эстафета. Мы стали готовиться к ней. Соревновались по бегу, ползку по пластунски, на первенство костровиков, по прыжкам на одной ноге. Наш класс занял второе место.
После этого попили чаю, закусили, запаслись на дорогу печёной картошкой и отправились в обратный путь. Наш класс расположился на верхней палубе. Подкармливали кто чем наших спутников чаек. Город нас встретил многообразием подъёмных кранов, что говорит о большой стройке; десятками труб кочегарок.
Доехали до 26-го лесозавода хорошо, около 19 часов.
10 июня 1972 г.
К 9 часам пошёл в школу отрабатывать. Там наших ребят было всего 4 человека. Они собирались идти работать на биржу, так как у школы работы осталось только девкам. На бирже укладывали доски. В 12 часов закончили и стали ждать женщину, которая давала нам работу. Она должна была расписаться и поставить число отработанных часов в трудовом табеле. Она пришла поздно, но потом расписалась. Домой пришёл в 12 часов 30 мин.
После обеда пошёл в будку. Там я играл на баяне, наводил порядок. Распилил на улице две доски на дрова. Папа до 18 часов был на работе. Когда он приехал, мы играли вместе с ним в будке на баяне. После этого поужинали. Я записываю.
11 июня 1972 г.
Сегодня воскресение и мне идти отрабатывать не надо. Проснулся в начале девятого. Убрал постель. Сплю на полу. Тут мне нравится. Когда станет теплей, будем спать в будке. В начале июня мы с папой сделали окошко в будке. Стало светло и по вечерам даже можно читать. В тот же день оклеили первоначально газетами, затем собираемся оклеить обоями. Наведём порядок, сделаем полки, и можно будет там «жить»: ночью спать, днём мне играть на баяне, читать, писать и делать другие дела. А пока мы разбираем, что к чему: электро и радиолампы, предохранители, разные проводки и другие электро и радиоприборы — в ящик радио и электричества; клещи, молоток, ключи — в инструменты; гвозди сортируем и т. д.
Сделал зарядку в дровнике. Папа хочет, чтобы я был сильным и физически развитым человеком. Поэтому он требует, чтобы я занимался физкультурой напряжённо, настойчиво. Но он не меньше требует, чтобы я любил труд, больше трудился. Ведь сила главным образом и накапливается трудом. Кто занимается спортом, а не любит трудиться, тот не может стать сильным человеком. Но труд заключается и в спорте.
«Прежде чем побить какой-нибудь рекорд, всякий спортсмен прольёт сто потов, — часто говорит мне папа, — а чего добьются те ребята, которые днями гоняют футбол или хоккей…»
После завтрака мы с папой погоношились в будке.
После обеда я принёс земли в садик (там у нас посеяны цветы) и посыпал её на них.
Потом я играл на баяне.
12 июня 1972 г.
Сегодня, как обычно, отработал у школы с 9 до 12 часов. Когда пришёл домой, папа спал: он сменился с ночной вахты в 8 часов. Бабушка пошла в баню, а я в будку — играть на баяне.
После обеда с папой работали в будке. Постепенно там становится лучше. Наделаем полок, всё лишнее уберём.
13 июня 1972 г.
Вторник. Сегодня отработал 2 часа — до 11-00.
После обеда мы с папой поехали в город. В трамвае было много народу. Папа мне говорит, чтобы я уступал место старикам, пожилым людям и инвалидам. В трамвай вошла женщина с ребёнком. А я на это внимания не обратил. Папа уступил им место.
Почему я не обратил внимания? Нужно в таких случаях уступать.
В городе купили кое-какого товару. Зашли в столовую покушать. После этого пошли в цветочный магазин. Зашли в книжный. Хотели купить учебников, но многих не было. К тому же, книги продают по школам. Удалось купить английский язык. Здесь же купили две художественные книги: «Тимур и его команда; РВС» Гайдара и «Детство в Соломбале» Е. Коковина.
«Детство в Соломбале» папа мне подарил в позапрошлый год, когда он приезжал ко мне в Кандалакшу. Осенью 1970 года папа ездил ко мне в Кандалакшу с тем, чтобы повидать меня и договориться с Бугаевой о том, чтобы я стал жить у него. Папа когда приезжал, привёз очень много подарков мне, купил подарки также и Светке, хотя и не обязан был ей покупать. Она ему чужая девочка. Но папа считал, что ей тоже надо что-нибудь подарить. Ведь она не виновата в том, что её мать подлый человек. После того, как папа уехал, он с бабушкой уже из Архангельска прислал нам посылку, в которой чего только не было: и колобки, которые напекла бабушка, и разные шоколадки, книжки, карандаши и много другого.
Рядом с цветочным магазином есть Союзпечать. Мы зашли туда и увидели три разных набора спичечных этикеток. Папа купил их мне. Он не жалеет денег на это. Хочет внушить мне, что это полезное дело и им нужно заниматься.
В цветочном магазине купили рассады ноготков и львиного зева.
У цирка всегда продают квас и пиво. Я выпил квасу, а папа пива.
Папа в очереди подозвал меня и сказал: «Смотри, Слава, вон тот дядька — невежда, некультурный. Рядом стоит мусорный ящик, а он бросает свои объедки на грядку с цветами». Это он сказал для того, чтобы я так не делал и помнил это.
Домой приехали в 20 часов.
Сразу же записал в каталог домашней библиотеки купленные книги.
Стал записывать дневник. Папа учит меня, как вести дневник: «Записывай беседы, которые я веду с тобой. Наблюдай за папой и бабушкой, да оценивай в своих записях всё добро, которое ты от них получаешь»
На сегодня пока хватит.
14 июня 1972 г.
Папа с 8 и до 20 часов на работе.
Я отработал три часа у школы. После работы мне должны были выдать дневник, потому что я уже отработал 30 часов. Эти часы записаны у Андрея Ивановича на листке. Но сегодня его не было. А учительница, следящая за нашей работой, не могла выдать дневник, так как наши дневники у него.
После обеда пошёл в будку. Кое-что поделал, поиграл на баяне, наклеивал этикетки. День прошёл как-то быстро, но хорошо.
Поужинал. Бабушка хотела идти садить картошку. Я попросился, чтобы взяла меня с собой помочь ей. Но бабушка потом не пошла садить.
Когда я стал записывать дневник, бабушка попросила меня написать письмо в деревню. Я написал под её диктовку. Очень часто, когда пишешь от бабушки письмо кому-нибудь, можно узнать, что бабушка очень добра к своим знакомым, часто отправляет посылки, бандероли и пишет письма. За всё время, сколько я здесь живу, она одной тёте Насте отправила, наверное, посылок шесть. Скупой и жадный человек не стал бы этого делать.
Моя бабушка — честный и добрый человек. Она никогда ни кого ни на копейку не обманывала, и ни чему плохому меня не научит. Если она иногда говорит что-нибудь нам, или ругает за что-нибудь, то говорит честно и прямо, ни чего не скрывая. Поворчать на нас — это её единственная защита. Другой раз долго нас ругает по инерции, а сама уже жалеет и чем-нибудь хочет нам угодить. Долго что-нибудь делаем с папой на улице — «Парень-то проголодался, ись хочет…» Хорошая наша бабушка! Я должен уважать её, любить и брать с неё пример.
Папа приехал раньше, чем мы ожидали. Поругал меня за то, что запачкал рубашку, которую надел только вчера. Правильно, что же это я: только вчера надел рубашку и уже успел угваздать, ходил работать в ней. Надо же разбираться, какая одежда хорошая, какая худенькая.
15 июня 1972 г.
По поводу завершения переписывания старых записей тайного дневника в новую тетрадь…
На этом мой старый дневник заканчивается. Почему я начал новый дневник, а не стал продолжать старый? Во-первых, я вёл тот дневник тайно. Чего я боялся, — папы? Папа сам меня на это наставлял, что было бы хорошо, если б я вёл дневник. Папа, когда нашёл мой дневник, не только расстроился из-за того, что вёл я его тайно, но и из-за другого.
В том дневнике папа выглядит, нарисован мной как пьяница и скандалист. Когда это совсем не так. Я не писал там о нём и о бабушке ничего хорошего, да кроме этого, вёл дневник глупо и по дурацкому. Апреля месяца совсем нет, а в другие месяцы записывал в среднем, наверное, через три дня. В начале у меня какие-то дурацкие рисунки, чертежи, в конце — нерегулярность. Честное слово, я вёл дневник по дурацки, не осмысленно. Вот почему я начал новый дневник. После разговора папа меня заставил вести этот дневник и дал много полезных советов. Теперь я буду записывать каждый день.
Сегодня работать мне не надо было, но я пошёл в школу, чтобы забрать свой дневник. Классный руководитель был там. Он сверился: всё правильно, 30 часов отработано. Он выдал мне дневник. Я сказал, что учебники очень трудно достать. И Андрей Иванович дал мне талонов на несколько книг.
В дневнике у меня было худо. Я расстроил папу. Он очень переживал. Годовой результат — две пятёрки, остальные четвёрки. За четвёртую четверть 4 пятёрки, остальные четвёрки. Папа был этим очень огорчён. Долго меня ругал. Да как же не поругаешь, ведь я не сдержал своего слова. Он приводил пример с Колькой: «Смотри, парень-то в 3-й класс ходит, а как учится. И никто ему не помогает; Мать ни к чему хорошему не научит, братья плохие. Видишь, парень сам ума набрался». Конечно, Колька хороший парень, и хоть я его старше, мне нужно брать с него пример.
16 июня 1972 г.
Опять же старый дневник… Я его вёл, как дурак. Ну, что хорошего я там записал? Ведь что напишешь — топором не разрубишь. Я этого не учитывал.
И главное: почему я вёл дневник тайно? Боялся папу? Всё как-то шло по дурацки. Самому противно. И в конце-концов, хватит врать и обманывать, хватит! Иначе, всё может нарушиться из-за меня. Хватит! Нужно взять себя в руки.
Папа уехал к 20 часам на работу. Я поиграл на баяне, записываю. После ужина мы с бабушкой слушали передачу по радио «Встреча с песней». Очень хорошая передача. Можно послушать старые, старинные и довоенные песни, которые очень любят папа и бабушка. Ведущий передачи Виктор Татарский. Он очень красиво и складно говорит. Бабушке и папе нравится его разговор. Передача начинается и заканчивается песней «Одинокая гармонь», которую я разучиваю на баяне.
Пошёл спать в будку. Там мне нравится: чистый воздух.
17 июня 1972 г.
Встал уже в десятом часу. Обрядился. Поиграл на баяне.
Папа пришёл домой и лёг отдыхать в будке. Я в это время занимался с этикетками. Их у меня накопилось много. Каждый раз, как увидим с папой в продаже набор, покупаем по два. Один мне, другой Коле в деревню. В письме он пишет, что собирает этикетки, как мы советовали ему. Он с тётей Настей приглашают нас летом в гости.
К 6 часам бабушка ушла в кино. Я играл на баяне. После того, как пришла бабушка, почитал книгу «Как закалялась сталь». Эта книга мне очень нравится. Она — о борьбе русских комсомольцев и коммунистов за советскую власть, о том, как они боролись против контрреволюционных банд, как тяжело им приходилось в годы войны и впоследствии, при строительстве социализма. Главный герой повести Павел Корчагин — активный комсомолец, впоследствии коммунист. Это человек, который верит в будущее своей страны. И убеждённо борется за это будущее. Павел Корчагин и есть Николай Островский, который пишет о себе, но дал другое имя герою.
18 июня 1972 г.
Воскресение. После того, как покушали, играл на баяне. Папа был со мной. Когда я делаю какие-нибудь ошибки, и не замечаю их, папа указывает на них и даёт полезные советы.
Не играй монотонно. Если играешь какой-нибудь танец, то один куплет играй громко, другой тихо, переходи с октавы на октаву. «Одинокую гармонь» или «Полюшко-поле» — один куплет играй тихо, другой громче, потом ещё громче, а последний куплет играй снова затихая. Как будто одинокая гармонь сначала где-то вдалеке, гармонист постепенно приближается, вот она рядом, затем гармонь снова удаляется.
Хотя папа практически баянист неважный, у него хороший музыкальный слух.
После обеда бабушка ушла к тёте Павле, которой справляли именины. Мы с папой в это время поговорили. Говорили о людях. О злых и добрых. К злым людям можно отнести тётку Юльку, с которой раньше мы дружили, ходили друг к другу в гости. Но однажды она ни с того ни с сего зафорсила. Не стала разговаривать, здороваться. Я с ней ещё здоровался, а она перестала и со мной здороваться и закосилась. Вот где дура-то. Я то причём? Сегодня шли с папой из магазина. Навстречу она с Олешкой. Папа и я ласково сказали ему по слову, а она заогрызалась и ворчала что-то неразборчивое, пока не скрылась за углом. С ума бабка сошла. Что мы ребёнку сделали? Этот человек злой.
Злой и подлый человек Бугаева. Сколько она нас обманывала. Сколько мы ей верили и поэтому оставались в дураках. Какую Попова доченьку вырастила, такую и Бугаева вырастит. Светка там насмотрится всего, научится всяким пакостям и пойдёт по материнской дороге. Будет всю жизнь жульничать и плутовать, как мать. Хватало у неё совести целый год получать от дядьки Васьки на меня алименты и использовать их на своё усмотрение! Другая бы мать не только те деньги посылала бы, так от себя ещё… Мало таких матерей, как Бугаева. Я её всю жизнь буду презирать и не прощу никогда!
После разговора мы с папой хотели идти к тёте Павле, поздравить её с именинами. Но привернули к своему садику полюбоваться им. У нас под окном индивидуальный садик. Он очень выделяется своей густотой зелени. Из благородных растений здесь есть такие, как берёзы 5 штук, рябины 3 штуки и одна черёмуха. Осенью опять соберём урожай малины. Скоро расцветут цветы и вырастет газонная травка, на которые папа издержал более четырёх рублей.
Когда мы пришли к тёте Павле, увидели у неё гостей: человек 6 старушек, среди которых наша бабушка. Папа поздравил тётю Павлу с именинами, и мы на минутку присели. «Вот слушай, Слава, песни-то, старину… через 5 — 10 лет ты этого не увидишь», — папа чуть не плакал. Ему перепала рюмочка. Ещё бабушка пивком угостила, а мне дала конфетку, и мы с папой ушли.
20 июня 1972 г.
День прошёл нормально, без особых происшествий. В 6 часов выехал в Соломбалу встретить папу. Бабушка очень беспокоится о нём. Говорит, что утром уехал на работу в тяжёлом состоянии. Я его встретил, как и ожидал, через полчаса. Бабушка заказала купить пива, но мы его не нашли в продаже.
Папа в магазине взял бутылку вина. Он сказал, что плохо себя чувствует, да и на работе есть неприятности. Он пообещал, что это будет в последний раз. Вино было не крепкое и папа остался трезвым.
Дома его ждала большая радость: пришла телеграмма от его задушевного друга дяди Бори, который плавает на корабле «Дорогобуж». Дядя Боря приезжал к нам в прошлом году в ноябре. Он и папа очень тепло встретились. Дядя Боря за ласку и внимание любит нашу бабушку. Бабушка его тоже любит, как хорошего человека. В тот день, когда я был в школе, папа ходил с другом на «Дорогобуж», они о многом поговорили на корабле. После школы, когда папа уехал на работу, я бегал к дяде Боре. Бабушка велела отнести ему баночку солёных грибков. Дядя Боря мне много чего показал там, но я тогда всего этого по настоящему не оценил, что считаю со своей стороны плохим поступком. После этого с дядей Борей мы ещё не виделись.
21 июня 1972 г.
Папа с утра уехал в город покупать себе костюм в то время, как я ещё спал в будке. Я обрядился, сходил в магазин. Поиграл на баяне. Папа купил себе костюм. Он на нём сидит хорошо и ему как раз. Папе нужно было выспаться. Он лёг в будке и заснул. Но его вскоре разбудила шпана, разбушевавшаяся в соседнем дровнике. Мы на них прикрикнули, но те окончательно не утихомирились, и папа не смог больше уснуть.
Я позанимался с этикетками. Потом решил ехать с папой на работу и накопал червей: там я собирался порыбачить. Когда чистил ботинки, папа сказал, чтобы я сходил за водой. Я ответил, что переоденусь и схожу. Но мы уехали, а я так и не сходил за водой. Вот какая у меня память. Нужно же контролировать себя. А это называется бесконтрольность.
Доехали туда хорошо, но в проходной «Красной кузницы» меня не пропустили. Там стояла злая тётка, которая меня однажды уже не пропускала. Не смотря на то, что я был с отцом, она настояла на своём. Папа ушёл на кран, а я, как мы с ним и договорились, пошёл «искать счастья» в другой проходной. Там мне повезло. Вечером я рыбачил. Не счастливый я рыбак, никогда мне не везёт. Утром вымылись с папой в бане. После этого поехали домой.
22 июня 1972 г.
Я вышел из автобуса на 25 лесозаводе, а папа поехал дальше. Мне нужно было купить обойного клею, чтобы оклеить стены в будке. Но в продаже его не оказалось.
Я приехал домой, пообедал и пошёл в будку. Папа спал. Я записал вчерашнее в дневник и стал заниматься этикетками. Наклеивал их, распределял по разделам. После того, как я сходил в магазин за хлебом, поужинали. Потом играл на баяне. Разучивал на левой клавиатуре колыбельную. Аккомпанемент учится трудно. Осенью папа купил мне книжку «Первые шаги баяниста». В ней есть песня «Субботний вечерок». Папа и бабушка хотят, чтобы я её выучил. В другой книге русских народных песен есть песня «Когда я ещё молодушкой была». Они хотят, чтобы её тоже я выучил. Я постараюсь выучить эти песни в летние каникулы.
Бабушка к 8 часам ушла в кино. Она часто ходит и мне тоже даёт деньги на кино.
23 июня 1972 г.
В 6 часов пошли с папой досаживать картофель. После завтрака папа решил ещё поспать. В это время я позанимался с этикетками. Потом я поиграл на баяне.
В первую половину дня шёл большой дождь. Вторая половина дня была солнечная и тёплая.
После баяна позанимался английским языком и черчением. Потом пообедали. Сходил в магазин за квасом. Снова позанимался баяном, а потом теорией музыки. Я редко занимаюсь теорией, поэтому иногда забываю, какой знак для чего нужен и как называется. Теперь буду заниматься теорией каждый день.
Вечером распилил и расколол несколько чурок на дрова.
Мне надо посидеть с учебниками, а то к следующему году ничего не нагоню. И результат с оценками может остаться таким же. А папа этими оценками не доволен. И правда, если бы я с такими оценками закончил восьмой класс, то никуда в хорошее учебное заведение не смог бы поступить. А больше не из-за этого он был огорчён, а из-за того, что я не сдержал слово.
Вспоминаю, как было в Кандалакше. Однажды получил за четверть одни тройки. Заплакал перед Бугаевой, чувствуя свою вину. В противоположность папе, она мне ответила: «Ничего, не расстраивайся, ведь не двойки же…». А она обязана была меня поругать, помочь мне в учёбе. Но она этого не сделала. И дальше, если бы не папа, я мог бы учиться на двойки.
24 июня 1972 г.
Утро предвещало хорошую и тёплую погоду. В восемь часов хотел разбудить папу, но он ночью долго не спал и попросил не тревожить его.
Днём он уехал на кран получить трудовой табель. Папа оттуда уходит. Будет работать в цехе.
Я занимался баяном, потом теорией музыки. Потом черчением и английским языком. После этого наклеивал этикетки.
В 17 часов все вместе хотели сходить в кино «Сказание о Рустаме». Но у папы было плохое настроение и он не пошёл. А я с бабушкой сходили. Бабушке кино не понравилось. Она ушла с первой серии. А мне показалось, кино не плохое. Сказка. Рассказывается о приключениях одного богатыря. Сказка сказкой — много разных чудес. После ужина записываю дневник.
Замечаю, что очень не экономно расходую время. На сон самое нормальное положено 8 часов. Днём в моём распоряжении должно быть 16 часов. На самом деле, я высыпаю по 10 часов, а когда и больше. Мне нужно делать как положено. И при том, дневные часы не убивать, а использовать их на полезное.
25 июня 1972 г.
Сегодня день советской молодёжи. Праздник песни. Этот праздник проводился с 12 часов на стадионе «Динамо» в городе, а с 17 часов на набережной. Из дома я и папа выехали в 10 часов. Доехали сначала до объединённого речного и морского вокзала. Сам вокзал уже построен. Вокруг него делают асфальтовые дорожки. Зашли внутрь здания. Просторно, светло. Много мест для пассажиров. Вокзал очень хорошо смотрится с реки. Причалы для морских и речных судов сделаны отдельно. Вот к четвёртому причалу подошёл пароход «Фрунзе». Встречающие улыбаются и радостно машут руками.
Потом мы пошли по направлению к стадиону «Динамо». Шли по набережной. Километра на полтора протянулся архангельский пляж. Там полно народу. Загорают, купаются, играют в волейбол.
На стадионе тоже было много народу. Внимание людей привлекают исполнения на сцене, которая расположена посреди футбольного поля. Исполнялись русские народные песни и пляски. Вот запели современную не привлекательную песню. Людская масса устремилась к выходу. Вот заиграли народные инструменты, зазвенела старинная песенка. Поток людей движется в обратном направлении. Это говорит о том, что народ любит народные песни и музыку. Папа смотрит и мне говорит: «Охватывай и в общем всё, но больше внимания — на сцену. Я очень хочу, чтобы ты хоть немного, да стал артистом, хотя бы любителем. Не бойся народа!»
Праздник продолжался на набережной, недалеко от Главпочтамта. Играл духовой оркестр. Проводились танцы, игры, праздничная торговля. Мы с папой выпили бутылку лимонаду, сходили пообедать. День выдался как по заказу — солнечный, жаркий.
Домой приехали в хорошем настроении. Я лёг спать в будке. Папе завтра надо на работу утром.
26 июня 1972 г.
Папа уехал на работу уже не на кран, а в цех. Будет работать каждый день, кроме субботы и воскресения. Я встал в 10 часов. А день провёл очень плохо. Всё растягивал и мало успел сделать. Вечером, конечно, произошёл разговор с папой. В самом деле: день прошёл понапрасну. Мне нужно избегать этого.
27 июня 1972 г.
Весь день была хорошая погода. Занимался баяном, теорией музыки, школьными предметами. Занимался по хорошему. День прошёл хорошо. Вечером с папой поливали садик. Папе нужен был ключ, чтобы отвинтить гайку у поливалки. Он сказал мне принести ключ номер17. А я не знал, что ключи эти нумеруются по размерам. Многого я не знал раньше, да и сейчас ещё многого не знаю. Поэтому мне надо как можно больше спрашивать, интересоваться. Когда я жил там, не был приучен к этому и был дурак дураком.
28 июня 1972 г.
Вначале всё шло хорошо. Жаркая солнечная погода. После обеда я пошёл купить квасу, который продаётся у магазина. Бочки ещё не было, но люди уже стояли. Я занял очередь и стал ждать. Сбегаю домой, снова в очередь. Так прошло до вечера.
Когда пришёл с работы папа, между нами произошёл неприятный разговор. Одной моей виной было то, что я за вчерашний день мало записал в дневник. Я почему-то вообще не записываю то, что очень важно. И ещё я виноват в том, что не нахожу хороших слов для описания папы и бабушки. Того хорошего, что они мне ежедневно внушают, не записываю. Себя не критикую.
Я снова пошёл за квасом после того, как попили чаю. Бочки всё ещё не было, но мимо проходила продавщица квасом и сказала, что бочку «волокут». Когда начали продавать квас, чего только тут не было… чуть ли не драка. Появилась одна тётка из нашего дома и стала ползти без очереди. Тут её оттолкнула другая тётка, вмешался дядька, и пошло-поехало… Вёдра и крышки валятся на землю. Где-то в самой гуще народа взвыла собака… Возле угла на всякий случай дежурила «спецмедслужба». За пивом стояли мужики, и то такого не было.
Когда я пришёл домой, поужинал. Папа спал в будке. Я сказал ему «спокойной ночи». И заметил, что ему меня было уже очень жалко.
29 июня 1972 г.
Опять выдался хороший денёк, и я позагорал на крыше сарая. В основном день прошёл нормально. Много занимался английским языком. Пока учу слова. После того, как выучу слова и правила за 7-й класс, возьмусь за старый материал. Много же у меня упущено, как по английскому, так и по другим предметам. Это всё прошлогодние упущения, а больше всего допущенные мною ещё в Кандалакше. Бугаева не занималась моим воспитанием, не требовала от меня ничего хорошего, а значит, эти упущения я делал из-за неё.
Бабушка дала мне денег на кино. Я хотел сходить в 5 часов, но фильм не состоялся. Когда пришёл домой, занимался теорией музыки.
Вечером немного почитал Лермонтова «Герой нашего времени». Здесь меня поразил один эпизод, конец рассказа «Максим Максимыч». Встреча старых друзей. Как горько и обидно было за своего друга после этой встречи штабс-капитану. «Он хотел кинуться на шею Печорину, но тот довольно холодно, хотя с приветливой улыбкой, протянул ему руку». Как он не умолял Печорина остаться, хоть на два часика, ничего из этого не вышло. «Я спешу… Благодарю, что не забыли — прибавил он, взяв его за руку». Тогда старик потерял всякую надежду: «Он был печален и сердит, хотя старался скрыть это. — Забыть! — проворчал он, — я то не забыл ничего… Ну, да бог с вами!.. Не так я думал с вами встретиться…» Когда Печорин уехал, он стал высказывать свою обиду его спутнику Лермонтову: «Уж я всегда говорил, что нет проку в том, кто старых друзей забывает!.. — Тут он отвернулся, чтоб скрыть своё волнение, и пошёл ходить по двору около своей повозки, показывая, будто осматривает колёса, тогда как глаза его поминутно наполнялись слезами».
Мне очень жаль Максима Максимыча, и я ему сочувствую. Это хороший человек. Так я считаю.
30 июня 1972 г.
Прекрасная погода. Только жаль, что всё утро я проспал. Папа мне говорит, что утро самая лучшая часть дня. Кто просыпает утро, тот не видит настоящей чистой природы. Мне, в конце-концов, нужно взять себя в руки, и лучше вечером пораньше ложиться, но пораньше и утром вставать.
Днём я позагорал на крыше сарая. Позанимался английским языком, черчением, физикой. По черчению мною упущены правила построения чертежей, разные определения и т.д.; по физике всё забыто за первое полугодие. Сколько запущенного материала. Всё это мне нужно нагонять. Иначе в дальнейшем мне будет ещё тяжелее. «Будь жадным к знаниям, — убеждает меня папа, — единственное место, где жадность поощряется». Но не только нужно знать то, что изучается в школе. Нужно быть грамотным и в обиходе. Всё нужно знать, нужно иметь большой кругозор. У меня же он очень мал. «Тяжело в учении — легко в бою». Это слова знаменитого полководца Суворова. Папа их мне разъясняет так: «Ты сейчас ещё подросток, ты учишься в школе, дома и кругом набираешься житейской мудрости. Всё это, пока ты не взрослый, — учение; Жизнь — это бой. Чем труднее будет сейчас, тем легче в жизни».
Да, всё это так. Жизнь у человека долга, и всю жизнь человек учится, но главный-то период учёбы и происходит как раз в то время, когда он подросток. Так что мне нужно учесть это и делать так, как положено.
1 июля 1972 г.
Суббота. Утром сходили в баньку. После завтрака я и папа пошли загорать за биржу, возле реки. Захватили с собой надувной жилет. Солнце стояло высоко. На небе не было облаков. На песке загорало много людей. Мимо прошёл буксир. Многие, пытаясь не опоздать, прыгают в воду, чтобы покачаться на его высокой волне. Несколько раз с папой купались. Блаженствовали, принимая солнечную ванну. Пробыли там довольно долго. Хорошо позагорали, но «переперчили». Вечером нам это сказалось. Очень болели плечи, шея и спина. Папа сильно заболел. Его бросало то в жар, то в холод.
2 июля 1972 г.
Весь день ждали дядю Борю. Если всё в порядке, то сегодня должен быть. Но пока его нет.
Мы с папой работали у будки. Сделали ещё одну кровать в дровнике. Если приедет дядя Боря, то я буду спать там, а папа с гостем в будке. Навели порядок в будке, повесили карты. Покрасили оградку под окном.
Сегодня был важный случай. Мы с папой делали что-то в будке. Вдруг слышим: тётка Юлька горлопанит во всю, с кем-то ругается. Мы выглянули. На крыльце сидело человек шесть жильцов нашего дома. Среди них во всю катила матюками на нашу бабушку тётка Юлька. Она, а также и остальные обвиняли бабушку в том, что она в свою очередь на этой неделе не мыла уборной. Все собравшиеся здесь давно «точат зуб» на нас. Это всё подлые, бессовестные люди, которые так и хотят чем-нибудь нам навредить. Папа не может пойти туда и заступиться. Он знает, что могут не выдержать нервы: наговорит плохих слов или «всадит» кому-нибудь за обиду. Он проводил меня туда, чтобы я увёл бабушку. Вот где подлецы: они готовы её растерзать. «Нет, ты вымоешь уборную! — драла пасть охрипшая от натуги тётка Юлька и, обращаясь к гопнице Голицыной, — Не принимай очереди!» Ей подвывали остальные здесь сидящие. Как смеют они так не справедливо упрекать бабушку! Ведь бабушка вчера утром мыла, старалась. Она в десять раз лучше их старалась делала, и сделала на совесть как всякий раз. Дядька Витька, домком-самозванец, тоже вовсю приступал к бабушке. Самозванцем назвал его дядя Андрей, который понимал, кто прав, кто виноват здесь и выступал в нашу защиту. Но мы не думали, что дядька Витька такой, вот теперь и раскрылся. Самозванец он потому, что в домкомы его выбирали всего три человека, его сторонники. Я очень презираю таких людей.
ЗА 9 ЛЕТ ДО ЭТОГО…
ПИСЬМО (Письмо отчима Василия с припиской матери на имя отца из Краснодарского края)
Здравствуй, т. Отшельник.
Я бы должен сказать, что ты человек – гамно. Извини за выражение, но как это ни печально для тебя, это факт.
Как тебе не совестно укорять нас за твои подарки, которые ты сделал Славе? Ты говоришь нам, и внушал Славе, чего мы с тобой уговорились не делать, что ты его отец. Да какой ты отец… Как не совестно после шести лет разлуки с ним приехать к нам, сделать подарок на грош и тут же укорить нас. А где же ты был раньше? И как не стыдно тебе было приезжать? Как твои бесстыжие глаза смотрели?
Мы пошли тебе на уступки, разрешили взять Славу с собой. Мы имели право не пустить даже в огород. Но ты подхалимажем своим расположил нас к себе. Вспомни, ты даже дрожал, когда я спросил, зачем пожаловал к нам.
Скажи, что ты купил своему сыну, если ты считаешь Славу своим сыном? Чем ты помог Лиле в воспитании своего сына? Бессовестный ты, вот!
Ты упрекаешь нас, что мы плохо материально живём и детям ничего не покупаем. А вспомни, чем ты кормил почти грудного Славу? Смешно, и позор – чёрным хлебом с водой.
Ты хвастаешь, что хорошо живёшь. Мы этого не знаем. Но ты такой мелочный человек, что даже Лилиных вещей не отдал, когда она ушла от тебя. В частности, машину швейную, которую ты купил на её декретные деньги. Ты, наверное, на эту машину и оделся, а то ведь, один костюм поношенный был. А вспомни, как ты заложил в ломбард пальто Лили, и как с трудом его выкупил.
Бывает много случаев, когда муж уходит от жены. А от тебя жена ушла, так выходит, ты недостоин даже плохой бабы. И зачем тебе Слава? Ведь если ты соберёшь всех своих детей, то будет детский сад, а ты будешь директором этого садика. Ишь, директор, какой.
Оставь нас в покое, пока не поздно. А то мы подадим на алименты, а ты их ой как боишься. Если ты ещё хоть одно письмо такое напишешь, я должен тебе прямо сказать: дело дойдёт до прокурора за то, что ты всё время нас преследуешь. А суд разберётся, кто прав, а кто виноват. А тебе суд ведь не на руку: тебе могут присудить кое-что весёленькое, я кое в чём, всё-таки, разбираюсь. Всё равно, правда на нашей стороне. Так что, голубчик, подальше залезь в норку и не высовывай своей морды тупой. Меня ты не пугай. Я тоже могу по всякому: и по хорошему, и по плохому
И чего ты приезжал? Ты думал, что Лиля побежит за тобой? Ты ведь не к сыну приезжал, а за Лилей, не так ли, сударь?
Ты получишь всё, что купил Славе. Я думал, от чистого сердца всё делаешь, а ты из ехидства. И вообще, мы не нищие, чтобы собирать Христа ради. И ещё одно тебе скажу: ты Славу никогда больше не увидишь. Даю тебе слово. Точка. Всё.
(приписка матери)
Валенок никаких не надо. Мы купили уже и без вас. Оставьте их себе на память. И вообще, я думала о вас гораздо лучше, а вы оказались действительно мелочные. И кто это поверит такой глупости, что у нас свой сад, а ребёнок не видал ни одного яблочка. Да они у нас и сейчас не выводятся.
И можете не беспокоиться о моей жизни. Я живу нисколько не хуже, а в десять раз лучше, чем жила с тобой, Валентин. А трудности у всех бывают, и с тобой мы не ахти как жили. А сейчас нам не диво, если и трудно бывает, т.к. мы строимся. Да и то мы не хуже других живём, и пока что ни в чём не нуждаемся. Всё.
9 декабря 1963 г.
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ: Цена Истины. Глава 7 _____ ♦ _____ В начало