Архив за месяц: Февраль 1876

Мария Башкирцева. Дневник, 28 февр. 1876 г.

ЗОЛОТОЙ ФОНД ДНЕВНИКОВЕДЕНИЯ
Мария Башкирцева

Дневник Марии Башкирцевой
28 февраля 1876 г.

Понедельник, 28 февраля. Выходя на балкон на Корсо, я уже застаю всех наших соседей на своем посту, и карнавал в полном разгаре. Я смотрю вниз, прямо перед собою, и вижу А. с кем-то другим. Заметив его, я смутилась, покраснела и встала, но негодного сына священника уже не было, и я обернулась к маме, которая протягивала кому-то руку. Это был А.

А! В добрый час! Ты пришел на мой балкон, тем лучше!

Он остается требуемое вежливостью время с мамой, а потом садится подле меня.

Я занимаю по обыкновению крайнее место с правой стороны балкона, смежного, как известно, с балконом англичанки. Б. опоздал; его место занято каким-то англичанином, которого англичанка мне представляет и который оказывается очень услужливым.

—Ну, как вы поживаете? — говорит А. своим спокойным и мягким тоном.— Вы не бываете больше в театре?

—Я была нездорова, у меня и теперь еще болит палец.

—Где? (и он хотел взять мою руку). Вы знаете, я каждый день ходил к Апполлону, но оставался там всего пять минут.

—Почему?

—Почему? — повторил он, глядя мне прямо в зрачки.

—Да, почему?

—Потому, что я ходил туда ради вас, а вас там не было.

Он говорит мне еще много вещей в том же роде, закатывает глаза, беснуется и очень забавляет меня.

—Дайте мне розу.

—Зачем?

Согласитесь, что я задала трудный вопрос. Я люблю задавать вопросы, на которые приходится отвечать глупо, или совсем не отвечать.

Б. преподносит мне большую корзину цветов; он краснеет и кусает себе губы; не пойму, право, что это с ним. Но оставим в покое эту скучную личность и возвратимся к глазам Пьетро А.

У него чудные глаза, особенно когда он не слишком открывает их. Его веки, на четверть закрывающие зрачки, дают ему какое-то особенное выражение, которое ударяет мне в голову и заставляет биться мое сердце.

—По крайней мере, чтобы помучить Пьетро, будь подобрее с Б.,— говорит Дина.

—Помучить! Я не имею ни малейшего желания. Мучить, возбуждать ревность, фи! В любви это похоже на белила и румяна, которыми мажут лицо. Это вульгарно, это низко. Можно мучить невольно, естественно, так сказать, но… делать это нарочно, фи!

Да и потом, я не смогла бы сделать это нарочно, у меня не хватило бы характера.


ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ: Дневник Марии Башкирцевой 8 марта 1876 г.

Мария Башкирцева. Дневник, 25 февр. 1876 г.

ЗОЛОТОЙ ФОНД ДНЕВНИКОВЕДЕНИЯ
Мария Башкирцева

Дневник Марии Башкирцевой
25 февраля 1876 г.

Пятница, 25 февраля. Наши соседи появились, дама очень любезна; есть очаровательные экипажи. Троили и Джорджио — в прекрасной коляске с большими лошадьми и лакеями в белых панталонах. Это был самый красивый экипаж. Они забрасывают нас цветами. Дина совсем красная, и мать ее сияет.

Наконец раздался пушечный выстрел: сейчас начнутся бега лошадей, а А. еще не пришел; но вчерашний молодой человек приходит, и так как наши балконы смежны — мы заговариваем. Он дает мне букет, я даю ему камелию, и он говорить мне все, что только может сказать даме нежного и влюбленного человек, не имевший чести быть ей представленным. Он клянется мне вечно хранить ее и обещает приехать в Ниццу, чтобы показать мне лепестки цветка, который останется навсегда свежим в его памяти. Это очень весело.

Граф Б. (это имя прекрасного незнакомца) старался занимать меня, когда, опустив глаза на толпу, бывшую внизу, я вдруг увидела А., который мне кланялся. Дина бросила ему букет, и руки десяти негодяев протянулись, чтобы схватить его на лету. Одному удалось это; но А., с величайшим хладнокровием схватил его за горло и держал своими нервными руками, пока, наконец, несчастный не бросил своей добычи. Это было так хорошо, А. был в эту минуту почти прекрасен. Я пришла в восторг и, забыв о том, что покраснела, спустила ему камелию, и нитка упала вместе с нею. Он взял ее, положил в карман и исчез. Тогда, все еще взволнованная, я обернулась к Б., который воспользовался случаем наговорить мне комплиментов относительно моей манеры болтать по-итальянски.

Barberi летят, как ветер, посреди гиканья и свистков народа, а на нашем балконе только и говорят об очаровательной манере, с которой А. отнял букет. Действительно, он был похож в эту минуту на льва, на тигра; я не ожидала такого со стороны этого изящного молодого человека.

Это, как я сказала сначала, странная смесь томности и силы.

Мне все еще видятся его руки, сжимающие горло негодяя.

Вы, может быть, будете смеяться над тем, что я сейчас вам скажу, но я все-таки скажу.

Так вот — таким поступком мужчина может тотчас же заставить полюбить себя. Он имел такой спокойный вид, держа за горло этого бездельника, что у меня дух захватило.

Весь вечер я только об этом и говорю, я прерывала все разговоры, чтобы еще и еще поговорить об этом. Не правда ли, А. очарователен? Я говорю это, как будто бы смеясь, но боюсь, что я думаю это серьезно. Теперь я стараюсь уверить наших, что я очень занята А. и мне не верят; но стоит мне сказать противоположное тому, что я говорю теперь, этому поверят, и будут правы.

Я опять горю нетерпением, я хотела бы заснуть, чтобы сократить время до завтра, когда мы пойдем на балкон.


ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ: Дневник Марии Башкирцевой 28 февраля 1876 г.

Мария Башкирцева. Дневник, 21 февр. 1876 г.

ЗОЛОТОЙ ФОНД ДНЕВНИКОВЕДЕНИЯ
Мария Башкирцева

Дневник Марии Башкирцевой
21 февраля 1876 г.

Понедельник, 21 февраля. Имею честь представить вам сумасшедшую. Посудите сами. Я ищу, я нахожу, я измышляю человека, живу только им, замешиваю его решительно во все, а когда он вполне войдет в мою голову, открытую всем ветрам, я начну скучать и, может быть, грустить и плакать. Я далека от того, чтобы желать этого, но говорю это по предвиденью.

Когда же наступит настоящий римский карнавал! До сих пор я видела только балконы, убранные белой, красной, голубой, желтой, розовой материей, и несколько масок.


ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ: Дневник Марии Башкирцевой 25 февраля 1876 г.

Мария Башкирцева. Дневник, 18 февр. 1876 г.

ЗОЛОТОЙ ФОНД ДНЕВНИКОВЕДЕНИЯ
Мария Башкирцева

Дневник Марии Башкирцевой
18 февраля 1876 г.

Пятница, 18 февраля. В Капитолии сегодня вечером большой парадный бал — костюмированный и в масках. В одиннадцать часов мы туда отправляемся — я. Дина и ее мать. Я надела черное шелковое платье с длинным шлейфом, узкий корсаж, черный газовый тюник, убранный серебряными кружевами, задрапированный спереди и подобранный сзади в виде грациознейшего в мире капюшона, черная бархатная маска с черным кружевом, светлые перчатки, роза и ландыши на корсаж. Это было очаровательно. Наше прибытие производит величайший эффект.

Я очень боялась и не смела ни с кем заговорить, но все мужчины окружили нас, и я кончила тем, что взяла под руку одного из них, которого никогда и в глаза не видела. Это очень весело, но я думаю, что большинство меня узнало. Не нужно было одеваться с таким кокетством. Ну, да все равно.

Трое русских подумали, что узнали меня, и пошли сзади нас, громко говоря по-русски в надежде, что мы как-нибудь выдадим себя. Но вместо того я собрала целый круг вокруг себя, громко говоря по-итальянски. Они ушли, говоря, что были глупы и что я итальянка.

Входит герцог Цезаро.

—Кого ты ищешь?

—Графа А… Он придет?

—Да, а пока останься со мной… изящнейшая женщина в мире!

—А! Вот он… Мой милый, я тебя искала.

—Ба!

—Но только, так как мне в первый раз придется слушать тебя, позаботься о своем произношении, ты сильно теряешь вблизи. Позаботься о своем разговоре!

Должно быть, это было остроумно, потому что Цезаро и два других начали смеяться как люди чем-либо восхищенные. Я ясно сознавала, что все они узнают меня.

—Тебя узнают по фигуре,— говорили мне со всех сторон.— Почему ты не в белом?

—Ей Богу, думаю, что я играю здесь роль подсвечника,— сказал Цезаро, видя, что мы не перестаем говорить с А.

—Я тоже думаю!— сказала я, уходя.

И, взявши под руку молодого фата, отправилась гулять по залам, занимаясь всеми остальными не более, чем уличными собаками.

А. безусловно красив: матовый цвет лица, черные глаза, нос длинный и правильный, красивые уши, маленький рот, недурные зубы и усы двадцатитрехлетнего человека. Я называла его притворщиком, молодым фатом, несчастным беспутным, а он мне рассказывал серьезнейшим в мире образом, как он в девятнадцать лет бежал из родительского дома, окунулся по горло в жизнь и до какой степени он теперь всем пресыщен, что он никогда не любил и т. д.

—Сколько раз ты любила? — спросил он.

—Два раза.

—О! О!

—Может быть и больше.

—Я хотел бы, чтобы это больше пришлось на мою долю.

—Какая самонадеянность… Скажи мне, почему все эти люди приняли меня за даму в белом?

—Да ты на нее похожа. Оттого-то я и хожу с тобой. Я влюблен в нее до безумия.

—Это не очень-то любезно с твоей стороны — говорить таким образом.

—Что ж делать, если это так?

—Ты, слава Богу, достаточно лорнируешь ее, а она довольна этим и рисуется?

—Нет, никогда. Она никогда не рисуется… Можно сказать что угодно про нее, только не это!

—Однако очень заметно, что ты влюблен.

—Да влюблен, в тебя. Ты на нее похожа.

—Фи! Разве я не лучше сложена?

—Все равно. Дай мне цветок. Я дала ему цветок, а он дал мне в обмен ветку плюща. Его акцент и его томный вид раздражают меня.

—Ты имеешь вид священника. Это правда, что ты будешь посвящен? Он засмеялся.

—Я терпеть не могу священников. Я был военным.

—Ты? Да ты был только в семинарии.

—Я ненавижу иезуитов; из-за этого-то я и ссорюсь постоянно с моей семьей.

—Э, милый мой, ты честолюбив и тебе было бы весьма приятно, чтобы люди прикладывались к твоей туфле.

—Что за очаровательная маленькая ручка!— воскликнул он, целуя мою руку,— операция, которую он повторял несколько раз в этот вечер.

Я видела мужчин только на бульваре, в театре и у нас. Боже, до чего они меняются на маскированном бале! Такие величественные и сдержанные в своих каретах, такие увивающиеся, плутовские и глупые здесь!

Десять раз я оставляла своего молодого собеседника и десять раз он снова находил меня.

Доминика говорила, что пора ехать, но он нас удерживал. Нам удается найти два кресла, и тогда разговор меняется.

Мы говорим о святом Августине и аббате Прево.

Наконец, мы спасаемся с бала, никем не преследуемые, потому что все видевшие меня на улице стали меня узнавать.

Я веселилась и… разочаровалась.

А. не вполне нравится мне, и однако…

Ах! Этот несчастный сын священника унес мою перчатку и
поцеловал мне левую руку.
—Ты знаешь,— сказал он,— я не скажу, что всегда буду носить эту перчатку на сердце,— что было бы глупо,— но это будет приятное воспоминание.


ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ: Дневник Марии Башкирцевой 21 февраля 1876 г.

Мария Башкирцева. Дневник, 15 февр. 1876 г.

ЗОЛОТОЙ ФОНД ДНЕВНИКОВЕДЕНИЯ
Мария Башкирцева

Дневник Марии Башкирцевой
15 февраля 1876 г.

Вторник, 15 февраля. Р. приходит к нам сегодня, и тотчас же его начинают расспрашивать, кто этот господин. «Это граф А., племянник кардинала!» Черт возьми! Он и не мог быть никем другим.

Граф А. похож на Ж., который, как известно, замечательно красив.

Сегодня вечером, так как он смотрел на меня меньше, я больше могла смотреть на него. Итак, я смотрела на А. и хорошо разглядела его. Он хорош собой, но нужно заметить, что мне не везет, и что те, на кого я смотрю, не смотрят на меня. Он лорнировал меня, но прилично, как в первый день. Он также много рисовался, а когда мы встали, чтобы выйти, он схватил свою лорнетку и не отрывал глаз.

—Я спросила вас, кто этот господин,— сказала мама Р.,— потому что он очень напоминает мне моего сына.

—Это славный юноша,— сказал Р.— Он несколько passerello, но очень весел, остроумен и хорош собой.

Я в восторге, слыша это! Давно уж я не испытывала столько удовольствия, как сегодня вечером. Я скучала и была ко всему равнодушна, потому что не было никого, о ком мне думать.

—Он очень похож на моего сына,— говорит моя мать.

—Это славный юноша,— говорит Р.,— и если вы хотите, я вам представлю его, я буду очень рад.


ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ: Дневник Марии Башкирцевой 18 февраля 1876 г.

Мария Башкирцева. Дневник, 7 февр. 1876 г.

ЗОЛОТОЙ ФОНД ДНЕВНИКОВЕДЕНИЯ
Мария Башкирцева

Дневник Марии Башкирцевой
7 февраля 1876 г.

Понедельник, 7 февраля. Когда мы выходим из коляски у крыльца отеля, я замечаю двух молодых римлян, которые смотрят на нас. Сейчас же по возвращении мы садимся за стол, а молодые люди эти помещаются посреди площади и смотрят к нам в окна.

Мама, Дина и другие уже начали смеяться, но я, более осторожная, из опасения поднять шум из-за каких-нибудь негодяев,— потому что я вовсе не была уверена, что это были те же самые римляне, которых мы видели у дверей отеля — я послала Леони в лавку напротив, приказав ей хорошенько рассмотреть этих людей и потом описать мне их. Леони возвращается и описывает мне того, который поменьше. «Это совершенно приличные молодые люди»,— говорит она. С этой минуты наши только и делают, что подходят к окнам, смотрят сквозь жалюзи и строят разные предположения относительно этих несчастных, стоящих под дождем, ветром и снегом.

Было 6 часов, когда мы возвратились, и эти два ангела простояли на площади до без четверти одиннадцать, ожидая нас. И что за ноги нужно иметь, чтобы простоять, не сходя с места, пять часов подряд!


ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ: Дневник Марии Башкирцевой 15 февраля 1876 г.