Цена Истины. Глава 13

13 декабря 1973 г.

Путь к себе.
Целый год я вёл дневник в 1972 году. Ещё год прожил без дневника.
И вот, снова решил заняться делом, которое открывает мне путь к себе.
Вчера, без отца, разбирая старые вырезки из газет, я обнаружил статью из Комсомольской правды, которая называется «Путь к себе». Прочитав её, я, всё-таки решил с этого дня снова вести дневник.
Не буду распространяться о том, КАК я буду вести дневник, свои переживания и отношение к дневнику, так как стал бы почти копировать мысли статьи. Но само её содержание считаю нужным изложить.
Поводом к разговору на эту тему послужило письмо ученика 9 класса Мих. Федоренко. Он обратился с вопросом: зачем люди пишут дневники?
Именно этот вопрос и волновал меня долгое время. Другими словами, что заставляет людей писать дневники?
Сейчас я понял: человека охватило тревожное чувство… А имею ли я в этом мире какое-нибудь значение, существует ли смысл самой моей жизни, и для чего же, наконец, дана жизнь?
В голову всё чаще и чаще приходят мысли, что жизнь коротка, жизнь одна. А время беспощадно летит. Один человек неповторим так же, как день, вышедший из мрака ночи и снова поглощённый ею.
Ну и что? Заведя дневник, я сразу приобрету какую-то значимость в жизни? Ничего подобного. Значения я добьюсь только тогда, когда с помощью дневника смогу поставить перед собой цель, и, руководствуясь ею, смогу чего-то в жизни достичь.
Если бы я подумал, что дневник когда-то поставит меня на ступень известности, я бы ошибся. Дневник может определить только путь, которым я пойду по жизни. Если в выборе этого пути я не ошибусь, то можно быть уверенным: и жизнь моя будет иметь значение.
Единственное, что может поставить меня на неправильный путь при ведении дневника, это ложь себе. «Ложь себе ещё противнее, чем ложь другим». Поэтому, я сейчас же даю себе клятву, что никакой лжи в моём дневнике не будет.
Я придерживаюсь содержания статьи. Цитирую: «Дневники — это люди, миры, столь же непохожие, как неповторимы их авторы»; «Дневник — графически запечатлённый путь человека к наивысшему в себе, к самопознанию, к самоконтролю, к самоосуществлению, к самовоспитанию и пр.».
Дневник вёл Христофор Колумб, Толстой, Достоевский, Ренар, Блок, Пришвин, Дарвин, Пржевальский, Пушкин. Дни и ночи они посвящали совсем необязательным дневникам…
Может быть, я никогда не встану на одну ступень с этими людьми. Моим дневником, вероятно, никто не заинтересуется, да это мне и не нужно. Дневник будет нужен МНЕ.
Когда придут мои предсмертные дни, уверен, дороже всего мне будет получить ответ на вопрос: не напрасно ли я прожил жизнь? И дневник удовлетворит моё последнее желание. Между прочим, забывать о смерти нельзя. Те люди, которые забывают о смерти, бывают жестокими. Они способны хладнокровно смотреть на умирающего человека, и они не могут понять боль и страдания других.

1 декабря 2007 г.
Взгляд сквозь годы

На самом деле 13 декабря 1973 года произошло не просто возвращение к своему дневнику юного Славы Отшельника, но прежде всего, возвращение к самому себе. Под впечатлением вновь перечитанной статьи (вырезки) из «Комсомольской правды» пятнадцатилетний юноша вернулся к осознанной жизни и, как 2 года тому назад, когда прочитал её в первый раз, задал себе самый главный вопрос: Кто я? Зачем я? Зачем жизнь?
Этот вопрос настолько естественный и нормальный для молодого человека, настолько закономерный, что, с моей нынешней точки зрения, факт, задал его себе человек, рано или поздно, или нет, — и есть та лакмусовая бумажка, определяющая его как человека разумного, либо особь одного из представителей животного мира.
Сколько лет за плечами… Сколько забылось подробностей из куда более поздней жизни. Но как вчера, я чувствую тяжёлое дыхание отца в свой затылок, запах перегара и мочи, и мутный взгляд, ползающий по строчкам детского, наивного дневника, выискивающий там очередную клевету и подлость в адрес родного отца, «сгубившего ради сына свою жизнь».
Я помню, как день за днём, шаг за шагом, целенаправленно, методично, отец убивал во мне желание вести дневник, однажды обнаруженный им среди школьных тетрадок. Он не запретил мне делать это. Напротив, категорически потребовал и заставил продолжать вести его. То ли в силу своей недальновидности, то ли необразованности, он рассчитывал, что таким образом сможет реабилитировать себя, путём самообмана и насилием над волей собственного сына, искренне надеясь, что когда-нибудь, в благодарность за это сын воздаст ему земной поклон.
Однако все три года, прожитые там, с отцом и его матерью (моей бабушкой), и поныне, по прошествии стольких лет, вспоминаются мне ничем иным, как одним сплошным кошмаром. Может быть, я злопамятный, и не умею прощать, но даже теперь, когда отца с бабушкой давно нет в живых, мне всё равно не хочется бередить прежние чувства.
И только мой дневник, единственный и надёжный друг, продолжает связывать настоящее с прошлым, помогая по новому, с другой точки зрения, через призму истекших лет, взглянуть на себя молодого, и может быть, в этом анализе своей прошлой жизни найти объяснение нынешним метаморфозам, поставившим меня на грань выживания и банкротства, и подсказать выход из создавшегося тупика.
Итак, запись 13 декабря 1973 года положила начало моему третьему дневнику.
Первый состоялся 10 января 1972 года, когда в тонкой школьной тетрадке в клеточку я начал вести свои первые подневные записи. Тремя днями ранее, 7 января датируется статья Графовой в «Комсомольской правде». И хотя факт её прочтения нигде не отражён на страницах моего первого дневника, и я не помню никакой взаимосвязи, нет ни малейшего сомнения, что именно она (эта статья) послужила толчком, дала импульс для начала творческого, осознанного развития личности юноши. Можно представить себе, учитывая популярность и безальтернативность тогдашней «Комсомольской правды», как средства массовой информации, на сколько молодых умов благотворно подействовала эта статья, помогла задуматься им о главном, послужила началом сознательной жизни многих юношей и девушек. Выражаясь словами Н.А. Добролюбова, ставшими фразеологизмом, можно с уверенностью сказать, что эта статья Л. Графовой, безусловно, была лучиком света в тёмном царстве коммунистического застоя, когда единомыслие и партийные догмы превалировали над сознанием миллионов, когда из людей штамповали «винтики», когда на любой вопрос был готовый и безапелляционный ответ. Л. Графова всем нам напомнила о том, что существуют «вечные» вопросы, жизненно важные для каждого человека, когда истина кроется не в однозначном ответе, но в самом поиске его, когда без этого поиска человек, собственно, и не становится Человеком.
Этот свой первый дневник, независимый, по детски наивный, но искренний и честный, я вёл полгода. До того момента, пока отец не обнаружил его… Что там было! До сих пор вспоминать об этом противно и тошно. Ощущение такое, что весь я был разобран по косточкам, а весь мой внутренний мир намотан на скалку. После чего, шаг за шагом, слово за словом, строчка за строчкой, подвергался глубокому, строгому анализу верховного цензора и судьи и переписывался на новый лад, в угоду самолюбивому, мнительному, мстительному, властному, но несчастному по причине своего невежества предку.
Но это уже был другой дневник. Второй по счёту, и последний в жизни, по всем признакам и предпосылкам, существовавшим на тот момент. Ибо насилие порождало протест. И на фоне собственного раскаяния, самоуничтожения и восхваления отца, под неусыпным оком которого я вёл этот дневник, у меня не было большего желания, чем забросить его в преисподнюю. Несмотря на то, что отец манипулировал мною, как мог, подсознательно я всё равно чувствовал ложь, лицемерие, маразм происходившего.
Этот второй дневник, симбиоз моей детской непосредственности и деспотического мракобесия отца я вёл с 8 июня 1972 г. по 10 января 1973 г. В нём также были переписаны записи моего первого дневника в новой редакции, утверждаемой ежедневно, с купюрами и исправлениями папы.
И вот, наконец, «мышь родила… гору». Настало 13 декабря 1973 года. Но мышь ли на самом деле? Могла ли какая-то журналистка своими дурацкими вопросами (Кто я? Зачем я? Зачем жизнь?) достучаться до сердца юного Славы Отшельника, если бы у него всё было хорошо и гладко в жизни? Ну что же, после той статьи так все и кинулись бегом писать дневники? Значит, было у Славы в душе нечто живое, за что можно было зацепиться, какой-то начальный потенциал, материал человеческий, из чего можно было бы созидать… Может, та самая детская непосредственность, которую все мы утрачиваем с годами, кто раньше, а кто и позже? И если бы я утратил её чуть раньше, то и не было бы 13 декабря. И осталась бы от нынешнего Вячеслава Отшельника лишь фамилия, да и то другая.

14 декабря 1973 г.

Сегодня я не пошёл в школу.
Вчера батька пришёл с работы с бутылкой водки. Выпил всю бутылку и разошёлся. Сначала набросился на бабушку, т.к. она попросила выключить радио. У неё болела голова, а он хотел послушать старинные песенки. В пылу он набрал ковш воды и плеснул в неё. Как всегда, никто из них не хотел уступать другому и глодались «зуб за зуб».
Потом, конечно, перешло на меня. Во всём виноват я. Не было бы меня, не было бы и этих скандалов. Из-за меня отец не женился, а я не оправдал его надежд. Словом, во всём виноват я. Бабушка виновата в том, что «отписала на маткино письмо»; отец виноват в том, что согласился взять меня.
Сказав, что пойду за дровами, я ушёл на автобусную остановку, доехал до гидролизного, а потом с горя на трамвае до Урицкого. Домой приехал через 3,5 часа, когда батька уже спал.
Утром, видимо не проспавшись, уходя на работу, отец опять разругался с бабушкой и, чего не было никогда, не сказал даже: «Я пошёл«.
В последнее время в атмосфере нашей семьи стоит критическое напряжение. Накаливание обстановки происходило постепенно. Замечания о том, что я стал хуже и наглей, стали появляться ещё весной, после приезда отца из командировки.
Второго января этого года я проводил отца на самолёт: он улетал в Ленинград в командировку (на курсы металлурга-плавильщика). Отец мне наказывал быть внимательным к бабушке, не забывать принести дров, воды, помыть пол, чаще писать письма.
До этого он говорил, что боится оставить меня с бабушкой, ввиду моего плохого поведения. Он также обещал взять меня с собой в Ленинград (на неделю), но опять же, из-за моего плохого поведения, не сделал этого.
Уезжая, он сказал мне: «Сынок, хочешь вести дневник — веди, не хочешь — не веди. Но я бы тебе посоветовал продолжать дневник«. До этого, сколько я не просил, не мог получить права бросить вести дневник. А этого я хотел, потому что дневник был тогда источником всех (ну если не всех, то половины точно) скандалов и нервотрёпок. Поэтому, через несколько дней, как уехал отец, ведение дневника я прекратил.
Полтора месяца длилась разлука с отцом. Эта разлука имела большое значение в определении дальнейшей нашей жизни. Если бы я выполнил все наказы отца и показал высокие результаты в учёбе, жизнь наша пошла бы по пути разрядки напряжённости. Но беда в том, что я не выполнил наказы отца, о чём сейчас очень сожалею и раскаиваюсь, и показал низкие результаты в учёбе. Часто забывал приносить воду и дрова, ни разу не вымыл пол. Из школы приходил поздно, увлёкшись шахматами, вследствие чего понизилась успеваемость. С бабушкой «глодался». Об отце «мало вспоминал». Всё это так, и нет мне оправдания.
После приезда отца встал вопрос: если бы я показал успехи в учёбе, то мог бы продолжить учиться в 9 и 10 классе — об этом отец только и мечтал — но так как никаких положительных результатов не ожидалось, то я должен был уже задумываться о своей будущей специальности, и о поступлении в училище.
В этот период особенно осложнились отношения с соседями. В доме у нас живёт 11 семей. Половину из них можно считать нейтральными, хотя тоже, и хорошими переносчиками сплетен. Другая же половина враждебно настроена к нам.
Что было, почему, отчего, как — всё это мне так надоело в многочисленных письмах и заявлениях, что не хочется об этом вспоминать. Были скандалы, угрозы, сплетни — в результате, отца ни за что посадили в тюрьму.
Это было второго мая. Отец немного выпил, и злые соседи, воспользовавшись этим, умышленно спровоцировали конфликт. Пьяного, его увезли в милицию. Сам лейтенант Боёв обвинил меня в том, что я тоже был пьян. В суете отцу был выбит зуб и сломана нога. В заявлении соседей в суде было сказано, что отец ругался нецензурным образом, всячески угрожал им и не давал проходу. Я был якобы напоён вином и приучался к табаку. 11 числа состоялся суд. Отцу приписали что-то ещё за 7 декабря в ресторане «Якорь», обвинили в мелком хулиганстве, и в результате — год: по 20% с зарплаты в месяц.
После суда пошли письма и заявления. Отец дал мне понять, что если я не напишу в его защиту в «Комсомольскую правду», то отношения между нами ещё более обострятся. Я пишу письмо в «Комсомольскую правду». Пишем заявления по судам и прокурорам. Через некоторое время я получил ответ из газеты, что дело по конфликту с соседями передано в товарищеский суд ЛДК-3.

3 декабря 2007 г.
Взгляд сквозь годы

Возвращение к дневнику в конце 1973 года определялось не столько под впечатлением от вновь прочитанной статьи (хотя и этому надо отдать должное), но прежде всего, созвучием поставленных в ней вопросов с давно назревшими, переживаемыми мной в тот момент: что происходит, почему всё именно так, а не иначе? Как сделать свою жизнь лучше? Как улучшить отношения с близкими? Не всегда эти вопросы были чётко сформулированы в голове, не всегда ясно осознавались. Но наличие их уже имело место быть, поиск истины (правды жизни) пошёл, началось движение мысли. Сама жизнь, те условия и обстоятельства, которые и составляли окружающую меня действительность, заставляли задуматься: так не должно быть. Надо что-то менять. Но зачем? И если есть смысл, то как?
Вот она, та материя, которая и порождает энергию: экстремальные условия жизни, физическая неудовлетворённость, протест против реалий, ограничивающих жизненное пространство человека, препятствующих нормальной жизнедеятельности и развитию личности. Здесь — истоки движения мысли. Здесь зарождаются гении и тираны. Нормальная, благоприятная среда обитания не способствует мутации человека.
Всё относительно. И я не причисляю себя к гениям, тем более, к тиранам. Но этот мой диалектический материализм позволяет мне считать себя человеком думающим, что является одной из разновидностью гомо сапиенс, наряду с человеком безмозглым и зомби.
Следует, поэтому, признать, что статья в «Комсомольской правде» лишь подтолкнула меня к возобновлению ведения дневника, стимулировала принятие решения. Но сам я уже давно был к этому готов, созрел, так сказать, морально и физически.
Перечитывая первые записи этого моего «третьего» дневника, независимого физически от отца и не подцензурного ему, тем не менее приходится наблюдать, что в это время я мыслил ещё во многом образом и категориями отца, приобретёнными в течение трёх лет жизни с ним и являющимися результатом его так называемого воспитания. Так: «Но беда в том, что я не выполнил наказы отца, о чём сейчас очень сожалею и раскаиваюсь»; «Всё это так, и нет мне оправдания.».
Надо сказать, что это были искренние признания, и я действительно видел корень зла в себе. И если бы не было меня, то и отец с бабушкой счастливо прожили бы свою жизнь, не зная горя и печали. Характерна также терминология в описании некоторых событий и восприятия действительности. «Полтора месяца длилась разлука с отцом». Разлука — длительное отсутствие, невозможность общения с близким человеком, духовное состояние, сопровождаемое тоской, ностальгией, страданием, желанием скорой встречи. Но ведь ничего этого не было. А была только радость: я получил глоток свободы, повод бросить свой ненавистный второй дневник, отдохнуть физически и морально от ежедневных скандалов, длительных монотонных нотаций, пьяных выходок, необходимости лебезить и ходить «на задних лапках». Я получил возможность сравнить «жизнь с отцом» и «жизнь без отца».
Конечно, по мере взросления, и получив полную свободу от отца, я стал постепенно избавляться от этих комплексов, стал более критично оценивать не только свои собственные поступки и поведение, но и отца, негативизм которого кричал о себе и не имел ничего, кроме разрушающего действия.
«Были скандалы, угрозы, сплетни — в результате, отца ни за что посадили в тюрьму». В 1976 году, перечитывая дневник, я делаю пометку на полях: «А ни за что ли?..». Лишь получив свободу от отца, я постепенно стал избавляться от подсознательной идеализации его и понимать, что он был не только не идеальный папа, но и вообще далеко не идеал… К примеру, то, что было второго мая, описывается мной, как собственная версия. Хотя «от и до» это была версия отца. И не слышал я ничего лично, а лишь со слов отца узнал, что лейтенант Боёв обвинил меня в том, что я был пьян. И о заявлении «злых» соседей из нашего барака знал лишь с его слов. И всякой дурацкой писаниной занимался по его требованию и под его диктовку.

17 декабря 1973 г.

Понедельник.
В субботу, когда отец приехал с работы, я сказал ему: «Нет ли возможности, папа, устроиться мне куда-нибудь на работу. Я больше не могу учиться в 9 классе. Даю слово, что буду продолжать самообучение, работая, с тем, чтобы не забыть материал 8 класса для поступления на следующий год в какое-нибудь училище».
Дело в том, что как-то в горячке отец передал в разговоре мнение одного «авторитетного человека» (И. А. Епифанова, о котором я напишу позднее), что за выкинутую мной штуку (уход из медучилища без ведома отца) следовало бы меня наказать следующим: отец имеет право ходатайствовать о моём трудоустройстве. Хотя это не поощряется, в исключительных случаях несовершеннолетним дают разрешение на работу.
Я уцепился за это предложение. Почему?
С одной стороны, я стал бы не таким дармоедом, каким являюсь сейчас. С другой — хоть как-то облегчить затруднительное финансовое положение в семье. Этого я, конечно, не высказал отцу: голова на плечах у меня есть.
Однако, отец разгорячился от моего «нового фокуса». Он сказал, что я принял те его слова в прямом смысле и заявил, что ничего подобного не допустит. Сначала я должен окончить 9 класс, а потом «могу убираться» куда хочу, хоть в техникум, хоть в ГПТУ, хоть идти работать, т.к. уже буду иметь трудовое право.
Он мне объявил также, что после того, как я «острамил» папу и бабушку своим неофициальным уходом из училища, ему теперь безразлично, как я буду учиться. «Получай хоть наголо двойки, но заканчивай 9-й класс, а потом иди куда хочешь» — ответил отец.
Значит, 9-й класс нужно закончить.

6 декабря 2007 г.
Взгляд сквозь годы

Наглядный пример того, в какой степени условия жизни и взаимоотношения с близкими, начали влиять на моё сознание, вынуждали на поиск пускай поспешного, по детски неразумного решения, но представляющего из себя хоть какой-то выход из тупика. Нужно было что-то менять. Что-то должно было произойти, потому что оставаться всё, как есть не могло. Мне было уже не до учёбы. Жить в обстановке зависимости, унижения и страха становилось невмоготу. Ощущать себя дармоедом, постоянно слышать, что ты являешься виновником всех бед, преступником, погубившим отца с бабушкой, при том, что продолжалось насилие над моей волей, пресловутое воспитание меня зверствующим дилетантом-родителем в обстановке пьяного угара и психоза… Нет, так жить я больше не мог.
Ведь и проблемы в общении со сверстниками, с которыми я столкнулся в медучилище, и позднее, когда вернулся в 9-й класс, были прямым следствием психологической обстановки, в которой я жил, социально-бытовых условий и «воспитания» отца. Всё складывалось таким образом, что весь мой внутренний мир, моё физическое и психическое состояние, вступало в непримиримое противоречие с условиями  и атмосферой жизни, и неизбежно вело к кризису, когда что-то должно было произойти. Пусть нелогично, неправильно, стыдно, но оставаться по-прежнему не могло.
И это, наверное, начинал смутно понимать и сам отец. Но единственное, на что он оказался способен — снять с себя всякую ответственность за дальнейшую судьбу сына, при этом сохраняя рычаги влияния на него и право требовать беспрекословного подчинения и исполнения воли отца.

19 декабря 1973 г.

Среда.
Событие, произошедшее вчера, удивило как меня, так и отца с бабушкой. В пятом часу вечера, когда отец был ещё на работе, приехала Попова Елена Петровна — моя вторая бабушка.
Она побыла у нас около часа. Конечно, бабушка с внуком могла бы посидеть и дольше после трёх с лишним лет разлуки, но я отнёсся к ней слишком недоброжелательно и сразу же дал понять, что у меня нет желания разговаривать с ней.
С тех пор, как я видел её в последний раз, внешне она очень изменилась: постарела. Неизменным остался лишь её пискляво-звонкий голос и устьянская диалектика.
На самом деле, разговор не клеился. Она говорила невпопад. Задала всего три, и те не умных вопроса: не раскаялся ли я, что приехал жить к отцу; где учусь (но не как учусь и какие успехи); и «наверное, имею уже невесту?».
Из её принуждённого разговора я понял, что она жила с моей матерью в Кандалакше 8 месяцев; что Светка учится хорошо (на мой вопрос); что мать живёт всё ещё с Володей (в ответ на моё ироническое замечание, что она живёт, наверное, уже с десятым мужем).
Поповой там оказался какой-то «не климат» (?). И она, вернувшись в Краснодар, купила себе другой дом в станице Елизаветинской.
Сейчас она, «ради того, чтоб навестить и повидать» меня, приехала в Архангельск. Она привезла с собой подарок: 4 яблока и чёрную рубашку. Я сказал ей, что живу сытый и одетый, и что мне ничего не нужно. Она оставила свой подарок и в шестом часу вечера уехала.
Бабушка сразу же запретила мне что-либо брать из подарка (хотя мне это было и не нужно), т.к. это было «заколдовано». Отец так же, приехав с работы, спросил меня, нужно или нет мне это, а потом сказал, что отвезёт это им обратно (в Кузнечиху).


В этом году отцу давали отпуск в августе. Кроме того, у него был льготный билет от пароходства на проезд на морском транспорте.
К тому времени у меня уже определилось профессиональное направление. Отец мне предоставил широкие возможности в выборе своей будущей профессии. Посылал он меня на день открытых дверей в культпросветучилище, в техникум связи, ездили вместе с ним на день открытых дверей в мореходное училище, а также в архангельское медицинское училище №1.
Не желая долго тянуть с ответом, а также, горя желанием пожить в общежитии, подальше от накалившейся нервной атмосферы, я заявил, что пойду учиться в медучилище. Отец одобрил моё решение. Он сказал, что после училища не поздно будет поступить и в институт на врача. А потом… «если ты не забудешь деревню и отца», приеду работать врачом в Черевково.
Итак, первого августа экзамены. Отец настойчиво повторял мне, чтобы я больше занимался, готовился к экзаменам. Надо сказать, что я был подлецом, как в том смысле, что обманывал отца, так и в отношении себя. Я буквально «убивал время», и совершенно не заботился об экзаменах. Летом, бывало, отец, уходя на работу, каждый раз наказывал мне заниматься. Я конечно отвечал «Да!», а сам, как только отец уходил, шёл или на рыбалку, или купаться. Словом, занятиям предметами уделял очень мало времени.
Из-за моих экзаменов отпуск отец разделил на две части. Первую половину отпуска мы провели в Красноборске (1 день) и Черевкове (вторая половина июля).

7 декабря 2007 г.
Взгляд сквозь годы

Визит моей второй бабушки, Поповой Елены Петровны, не был ожидаем. И можно с уверенностью сказать — был нежелателен. Мне — потому что нужно было играть роль верного и преданного сына своего отца (оправдывая грязь и ругательства в адрес «той стороны», написанные ранее по сценарию отца, но озвученные мной); отцу — потому что нужно было снова объяснить коварство и злой умысел этого визита; престарелой бабушке (матери отца) — переполох. Впрочем, отец с привычной лёгкостью «раскусил» цели и намерения бабки Поповой, которая по определению своему не могла приехать с добрыми намерениями, просто повидаться со своим внуком, воочию увидеть, как он живёт, своими ушами услышать, что он скажет. Ответ был найден быстро и безапелляционно: колдовать! Да и я, верный сын своего отца, долго не сомневался, показав себя в этот раз с лучшей стороны: папа был доволен моей реакцией и справедливо зачислил заслугу на свой счёт.
Больше я никогда не увидел свою бабушку, потому что она, вернувшись в Елизаветинскую, где ранее прожила много лет, вскоре умерла. И недосуг мне было подумать, и ни кому это было не нужно, что бабушка знала, что больше не увидит меня. И единственным её желанием было убедиться, что я отверг её, окончательно и бесповоротно, и не нуждаюсь ни в её наследстве, ни в помощи, ни в деньгах. А то, что она собиралась завещать на меня дом, впоследствии косвенно подтвердилось со слов матери, тётки (Галины Дмитриевны) и сестры.
Мир праху твоему, дорогая бабушка, Попова Елена Петровна! И прости внука своего неразумного. Да пребудут в памяти моей самые лучшие о тебе воспоминания!

20 декабря 1973 г.

Я каждый раз радуюсь новым достижениям космонавтики, независимо, нашей, или другой страны. Но, конечно хочется, чтоб достижения нашей, советской космонавтики, были значительней, чтоб в авангарде космического прогресса была именно наша страна.
Обрадовался, когда узнал о «Союзе — 13» с экипажем в составе Петра Ильича Климука и бортинженера Валентина Витальевича Лебедева. Вчера сделал вырезку из газеты со статьёй «Двадцатый старт» об экипаже космического корабля.
Во время ужина я завёл с отцом разговор на эту тему. Поговорили, можно сказать, по душам.
Отец выразил неудовольствие тем, что «наша наука отстаёт от науки США. Америка нас переплюнула » . Я с ним не согласился, ответив, что после катастрофы 1971 года перед учёными появилось много вопросов (как я полагаю): каждую деталь нужно было пересмотреть. Поэтому, с полётами в космос спешить было нельзя — риск.
Но теперь, я уверен, что и у нас не за горами полёты на Луну и орбитальная станция. А разве малое значение имеет вывод астрономической обсерватории  с телескопами «Орион — 2» в космос?
Тогда отец спросил: «А где наша орбитальная станция? А на Луне мы были? — Нет! Это о чём-нибудь говорит?». И заключил: «С тех пор, как умер Королёв, прекратилось интенсивное развитие нашей космонавтики.».
Да, но ведь на место Королёва пришли другие учёные, и они продолжают его дело. Они приведут к новым открытиям, к новым достижениям в космонавтике. И что из того, что Американцы первые сегодня прилетели на Луну. Может быть, завтра наши первые высадятся на Марс…
«У русского мужика — заключил отец — слишком длинный язык: ещё не успеет чего-нибудь добиться, а уже кричит Я. Я люблю и ценю Юру Гагарина, но сколько было крику и хвастовства в связи с его первым полётом в космос. Американцы тогда про себя ухмылялись: ладно, мол… И вот теперь они себя показали. Заткнули нам рот.»
«Если ты говоришь: мы кричали, то хочешь сказать, что они сейчас молчат?» — не уступал я.
«Да! Они не кричат, как мы.» — под итожил отец.

Постепенно разговор перешёл на политическую тему. О войне и мире, или о возможности мировой атомной войны.
«Если предполагать, что США более развиты, чем СССР в военно-техническом отношении, то нам стоит бояться этой державы.» — сказал я.
Отец ответил, что СССР тоже представляет большую угрозу для США, и они также опасаются войны.

8 декабря 2007 г.
Взгляд сквозь годы

Примечательный пример полемики на обывательском уровне. Я долго не мог себе объяснить феномен конфликтов (в данном конкретном случае конфликта не было), почему в обывательской среде, в разговорах «на кухне», философствующие оппоненты никогда не приходят к общему знаменателю. И далеко не сразу сделал такое открытие: потребность самоутверждения человека превалирует всегда, вне зависимости от его компетенции в том или ином вопросе. Здесь важна не истина, а ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЕ себя другому. И если другой чуть более уступчив, если он сильней подвергает свои аргументы сомнению, значит ты — победитель.
И тем сильнее прослеживается эта тенденция, чем ниже образовательный и культурный уровень спорящих. Когда этот уровень примерно одинаков, тут ничего не поделаешь. Но человеку, владеющему темой, компетентному никогда не следует заниматься подобного рода дебатами, потому что они бесплодны. Выражение «В споре рождается Истина» — сущая ложь, сомнительный повод оправдать собственную несдержанность, способ самоутвердиться в среде подобных.
В данном конкретном случае, и в последствии, как часто бывало со мной, происходит не столкновение двух владеющих темой специалистов, а банальное противопоставление друг другу обывателей с целью самоутвердиться в среде подобных. Сама тематика спора зачастую отходит на второй план, а истина тем более не нужна. Куда важнее быть услышанным и самому поставить точку. Развлечение для пигмеев, тешащих себя иллюзией, что они — великаны.
Но, поскольку в данном конкретном случае не дошло до скандала, то это не очень удачный пример вышеизложенного. Тем не менее, таких примеров из жизни, не отражённых в дневнике можно найти массу. В случаях, когда я сам, вольно или не вольно (по причине своей серости) втягивался в подобного рода полемику с разными людьми, это представляло собой, как правило ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЕ между собой критики и критиканства, позитивного и негативного отношения к жизни, объективного и субъективного.
К примеру, по моим наблюдениям, в оценке своей прошлой жизни и прошлого в целом, подавляющая масса людей, имеющая моральное право (возраст и жизненный опыт) давать такую оценку, исходит из субъективно-негативного отношения к настоящему. Это, как правило, отрицание всего хорошего в настоящем, неприятие действительности, отторжение нового и ностальгическое восхваление старого уклада жизни, когда всё было хорошо и прекрасно. При самом робком покушении на это прошлое оппонент тут же выдаёт лавину ругательств и негатива в адрес настоящего. Его невежество не оставляет ему сомнения в том, что в свершившемся землетрясении виновато правительство, а Президент, в носу ковыряя, только и думает о том, как бы отнять последний кусок хлеба у пенсионера.
Люди, в подавляющем большинстве, не могут, и не хотят объективно сопоставлять факты, докапываться до Истины. Для них Истина лишь в том, что когда они были молодыми, они были здоровы, полны энергии и верили в светлое будущее, которое не пришло… А значит, всё светлое, всё хорошее, осталось позади, в прошлом. Вот так эгоцентризм человека приводит к негативизму. И ничего хорошего в этом нет. Потому что на этой почве многие призывают к войне, к новым репрессиям, а кто и к суициду, искренне полагая, что это поможет вернуть им молодость, здоровье и веру в светлое будущее.
Я вот тут разошёлся совсем не по теме. Разговор, как будто, шёл о соревновании между державами в космосе. Ну да бог с ним, с космосом. К нему мы ещё вернёмся. Но сумеем ли вернуться к себе, к осознанию себя частью Вселенной, к ощущению собственной Значимости и пониманию собственного Предназначения в этой жизни? Вот вопрос!

Я на Земле чужак. Звёзды моя родня.
Согрей меня, Аламак, у своего огня.
Что творится внутри! Стал я раной сплошной.
Мягко поговори, альфа Весов, со мной.
Вот Пегас, огнеок, выложил свой квадрат!
— Выдели мне уголок: в него я забиться рад.
Выйду на Млечный Путь, не угнетаем ничем.
В Ясли хочу заглянуть — это мой Вифлеем.
Пусть от ослиных губ тёплый исходит пар!
Право, я жизнелюб — мне дорог уют Стожар.
Необратимо в ночь тянется эта нить.
— Мне Земле не помочь! Мне её не забыть.
(Ю. Линник «Звёзды» )

_

25 декабря 1973 г.

Всё это глупо, не нужно, гадко!
И эти записи (за 20 декабря) глупы!
В голове у меня копошатся гадкие и дерзкие мысли.
Я не могу жить так дальше! Ещё полгода… Записывать не хочется. Атмосфера в семье не выносима.
Не знаю, что делать, но в дальнейшем, наверное, решусь на дерзкий шаг — уйду из дома!
Хоть куда, но уйду. Не могу, не могу больше здесь…

9 декабря 2007 г.
Взгляд сквозь годы

Вот и настал час ИКС. Судьбоносный, решающий, переломный.
Всё шло к этому. Но это могло и не произойти. Альтернатива была. И можно было устроить жизнь по другому. Смириться. Стать покладистым и послушным, скользким и лицемерным, открыто бичевать себя, а в душе ненавидеть всех. Но зато не надо ничего менять. Всё бы шло своим чередом: родился, женился, напился, умер.
И никто не узнает, где могилка моя…
Хорошо это, или плохо, но право выбора я оставил за собой.
Хорошо это, или плохо, но я остался самим собой.
История не терпит сослагательного наклонения. Что было бы, если бы я поступил иначе…  Кое-кто ответил бы на этот вопрос быстро, уверенно и однозначно. Я, однако, не столь умён. Поэтому, с уверенностью могу сказать только одно: человечество потеряло бы в моём лице Великого Автора своего Личного Дневника и ты, дорогой мой Читатель, не лицезрел бы пред ясны очи Шедевр Мирового Дневниковедения, на Презентации которого имеешь счастье Быть. :)
Ну, а пока, если я тебе ещё не надоел, в нагрузку к дневнику, предлагаю ознакомиться с запиской, которую я написал своему отцу в день побега, и которую считаю неотъемлемой частью своего дневника, так же, как и все письма и документы, тематически связанные с ним.

Записка, оставленная отцу в день побега

Папа!
Я уверен, ты этого не поймёшь, и никогда тебе не понять, отчего я ушёл снова. Знай же, в той атмосфере, которая держится у нас сейчас в семье, я не могу жить.
Когда объявляется вор в коллективе, товарищи ему выносят выговор, предупреждают раз и навсегда. И вор может исправиться. Но если после этого ему постоянно и везде тычут в глаза, безответственно подозревают во всех остальных грехах, то однажды укравшему становится невыносимо всё это. Человек, может, после того случая исправился, и ничего подобного больше не совершал, но товарищи ему не простили. У человека появляется безразличие, равнодушие и безответственность за последующие поступки.
В дальнейшем он найдёт людей, которые ни в чём его не будут упрекать. Вместе с ними он пьёт вино, ворует…
Я никогда не буду пить вина и воровать, никогда не свяжусь с паразитами общества, на хлеб себе буду зарабатывать.
Не обиды вынудили меня уйти, не нежелание учиться, в чём ты ожесточённо себя убеждаешь, а невозможность, невыносимость нашей совместной жизни уже не в будущем, а сейчас.
Тебе этого никогда не понять, и ты в этом никогда не согласишься со мной.
Ещё скажу: для меня любая чужая воркотня, упрёки, критика — счастье по сравнению с вашими. Вы меня достали…
За меня можешь не беспокоиться, милицию не утруждать. Через некоторое время ты, возможно, получишь письмо от меня, тогда и узнаешь, где я, и как я.
Ещё знай: ни на что не смотря, я закончу 10 классов, а что потом — говорить тебе опасно…
Ещё и ещё раз прошу тебя, отец, возьми себя в руки. Наплюй на мнение всех болтливых обезьян. Люди с длинным языком и ослиными ушами не могут быть порядочными.
Прости, папа, я увёз твой чемодан и взял часы.
Я взял у бабушки без спросу деньги. Обещаю, что со временем верну их полностью. Без денег мне никуда. А если б стал спрашивать и объяснять, для чего они мне, опять бы попросили дожить до лета. А это ещё очень долго… Перед бабушкой извиняюсь за извлечение денег.
Возьми себя в руки, папа, не пей вина. Будь мужественным. Я хочу переписываться с тобой. Хорошо, если бы вы с бабушкой летом уехали жить в деревню насовсем. Ведь здесь тебе, папа, дальше жить тоже вредно.

9 декабря 2007 г.
Взгляд сквозь годы

Эту записку я нашёл и забрал из личного архива отца после его смерти, в мае 1980 года, приехав в Архангельск по окончании службы в армии.
Сумбурное содержание, плохо сформулированная мысль. Но суть ясна: ДОСТАЛИ!


ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ: Цена Истины. Глава 14 (редактируется) _____ ♦ _____ В начало

Цена Истины. Глава 12

29 августа 1972 г.

Встал в 8 часов. После завтрака занимался дневником. Сидел больше трёх часов, а написал всего три страницы. И наделал уйму ошибок. Из-за них я могу пострадать по русскому языку. Во-первых, многие ошибки допускаются из-за невнимательности. Например, за 25 число: «Позавтракали, потом я посидел на улице». Кто же вечером завтракает. Я знаю, что вечером ужинают, а так написал только потому, что в это время был невнимателен.
Другие ошибки я не редко допускаю потому, что иной раз не уверен в правильности написания слова или предложения, а убедиться в этом не хочу — не переспрашиваю у папы. Например, я за 25 число написал: трельбинский ад. Не трельбинский, а треблинский ад! Я позабыл правописание слова, а в книжку заглянуть, чтобы убедиться, поленился.
И вот ещё одна грубая ошибка за 27 число. Я написал, что мы ехали в 59 каюте. Во-первых, стоило мне немного вдуматься в то, что пишу, я не написал бы так. И, в крайнем случае, если б я на самом деле забыл, в какой каюте мы ехали, мог бы спросить у папы. И наконец, я полсотни раз забегал в свою каюту, и не мог твёрдо запомнить её номер. Ни того, ни другого я не сделал, поэтому виноват в своей ошибке трижды.
Теплоход «Неман». Слово «Неман» в данном случае обозначает название теплохода. Это не собственное имя, и поэтому «Неман» пишется в кавычках. Если бы имелась ввиду река Неман, то это слово не обособлялось бы кавычками. Мне это надо запомнить. Также давно пора знать, что сокращённые слова пишутся с большой буквы. КБО — комбинат бытового обслуживания.
Во избежание всех этих ошибок, и многих других, я должен писать внимательно и вдумчиво. Чего не знаю, или в чём не уверен — убедиться, переспросить.
Далее… если запоминаю новое слово, то нужно как следует запомнить его правописание. Если соблюдать эти правила, ошибок можно не допускать.
После обеда я обвернул учебники. Потом сходил сдал бутылки и купил 15 тетрадок. Тетрадки подписал.
Бабушка к 8 часам ушла в кино. Я немного позанимался английским языком, а потом поиграл на баяне. Давненько не играл. По отвык немного, но ничего — наверстаю. Баян теперь надо держать дома: в будке стало холодно.
У меня есть ещё один недостаток — плохая память, то есть, не память плохая, а просто я плохо всё запоминаю. Мы договаривались с папой, что дрова будем носить из заднего дровника. Я забыл об этом. Вообще, я многое быстро забываю, и из-за этого происходит половина скандалов. Стоит мне только внимательно выслушать человека, запомнить раз и навсегда, что он сказал, и многих скандалов не было бы.

30 августа 1972 г.

Встал уже не рано, в девятом часу. Вернее, не сам встал, а папа меня разбудил. А то опять проспал бы до полудня. Нужно взять себя в руки. Разве можно столько спать — это вредно. После завтрака сделал запись за вчерашнее число. Но тут допустил грубейшую ошибку (естественно, она выявилась после прочтения папой моих записей и последовавшего за тем скандала). Враньё и подлость (не больше и не меньше!) лежат в смысле предложения: «сходил сдал бутылки и купил 15 тетрадок». Ведь отсюда можно понять, что папа с бабушкой жалеют мне денег на тетрадки, а тут выпала возможность сдать бутылки, и они разрешили мне купить тетрадей. Да папа ещё с весны мне только и напоминал: что ещё надо купить, каких учебников не хватает. Только вчера, когда папа напомнил мне, чтобы я спросил в магазине, каких учебников не хватает, мне удалось узнать, что не хватает русского языка и географии, а также атласа по географии. В магазине их не было. А если бы я сказал папе раньше, чего не хватает, он давно бы купил их. За себя и то я не мог побеспокоиться. Только сегодня вспомнил, что у меня нет ещё дневника. Папа мне сразу же дал денег.
А про бутылки мне совсем не надо было писать.

Ходил в школу, хотел узнать расписание на 1 число. Видел Андрея Ивановича. Он ответил, что сам ещё не знает, какие будут уроки. Потом занимался с учебниками, особенно английским языком, по которому ещё много надо навёрстывать, потому что многое упущено. Занимался химией, физикой, алгеброй, геометрией и др. Даже при учёбе, после домашних уроков, придётся устраивать дополнительные часы занятий. Для того, чтобы когда-нибудь наверстать упущенное.
После обеда ходил в магазин. Купил себе дневник и треугольник. Отдохнул, потом позанимался на баяне. Когда что-нибудь играю, нужно смотреть на ноты, следить, правильно ли играю. Я другой раз на ноты не обращаю внимания, а это очень важно. С одной стороны, научишься читать ноты, а с другой — контролируешь, правильно ли играешь. И таким образом, не будешь допускать ошибок.

Вечером состоялся неприятный разговор с папой. Папа поставил передо мной вопрос: как жить дальше и что ему предпринимать? Здесь ли я буду учиться дальше, или новый учебный год начну в Кандалакше? Папа вынужден говорить это мне, потому что он не знает, что дальше делать, как поступить. Потому что я не слушаюсь, продолжаю «гнуть свою линию». До каких пор я буду расстраивать папу и бабушку, когда возьму себя в руки? Мне тоже, в конце-концов, всё надоело. Я ответил, что папа может отправлять меня, если я не исправлюсь, после Нового года, в зимние каникулы.

31 августа 1972 г.

Встал сегодня в восьмом часу. Папа уже уехал на работу. Умылся. Потом пошёл в будку, наточил нож. Потом сел за занятия. Занимался понемногу со всеми учебниками. Сходил в школу, узнал расписание на 1 сентября. Уроки будут такие: русский, английский, биология, математика и физика. Повторил последний материал по этим предметам, который проходили в школе. По русскому языку — сложные бессоюзные предложения. По физике — электромагниты и постоянные магниты. По алгебре и геометрии порешал примеры. Немного позабыл, но постепенно в памяти всё восстанавливается. По английскому языку учил слова.
По календарю сегодня последний день лета. Погода стоит прохладная. На небе солнце, но холодно. Потому что дует Сиверко — холодный северный ветерок. Деревья стоят ещё зелёные, но скоро уже пожелтеет их листва и быстро опадёт. Не долго осталось ждать первого снега — у нас на севере зима приходит быстро. Лето пролетело незаметно: прошли тёплые, весёлые дни. Наступает осень, но она пройдёт быстро, а зима будет господствовать долго.
Бабушкины герани на подоконнике продолжают цвести. Одна уже расцветает, а на другой только завязывается цветок. Но это последние цветки. Интересно цветёт герань: отцветает один, потом распускается второй цветок, после него третий, и так всё лето — один за другим.
Папа приехал с работы полседьмого. Поужинали. Я ещё позанимался, а бабушка пошла к 8 часам в кино. Предлагала и мне сходить, но я отказался. Папа отдыхал на бабушкиной кровати. А я, после того, как кончилось кино, сходил встретил бабушку. Полдесятого уже совсем темно. Спать я лёг в будке. Папа предлагал мне спать дома, но я захотел в будке.

1 сентября 1972 г.

Перед уходом на работу папа разбудил меня. Поздравил с новым учебным годом. Пожелал, чтобы я в новом учебном году учился много лучше, чем раньше.
Я встал, оделся, умылся, позавтракал. Потом на свежую голову ещё позанимался. Полдевятого пошёл в школу. Вся школа выглядит, как новенькая. Особенно это кажется изнутри: всё побелено, покрашено. Полы, парты, классные доски покрашены. Учителя говорят, что наш класс получил лучшее учебное помещение в школе. Всё выглядит хорошо. Классный руководитель говорил перед уроками. Также поздравил нас с новым учебным годом, пожелал всего наилучшего. Попросил всех, чтобы хорошо учились в 8 классе. Сказал, что будет труднее, не то, что в пятом или седьмом. По 6 уроков будет. Новое, что есть в восьмом классе, это экзамены. К ним надо готовиться постоянно и главное, ничего не упускать. Ещё кое о чём говорил. Что домашнее задание нужно готовить не меньше трёх часов и т.д.
Первым уроком был английский язык, который преподаёт Римма Алексеевна. Урок прошёл, как мне показалось, незаметно, быстро. Потом был русский язык, потом анатомия, алгебра и физика. В классе многие ребята подросли. Домой я пришёл в третьем часу. Расписание уроков на завтра такое: химия, история, география, геометрия, литература.
После обеда я сходил в магазин, а потом сел за занятия. Занимался в будке. Сегодня было тепло, без ветра.
Папа привёз мне подарок, очень хороший: трёхкилограммовые гантели. Я ему очень за это благодарен. Теперь утренней гимнастикой буду заниматься более напряжённо, а в свободные минуты и днём можно заниматься с гантелями. Буду сильным и здоровым, чего и хочет папа, ради чего и купил мне гантели.
Потом снова занимался уроками. Долго сидел с алгеброй. Никак не мог решить примера. Порылся в параграфах, нашёл то, что мне надо. Ещё порешал пример и решил. Но самое главное, нашёл, в чём была загвоздка. Уроки я должен делать добросовестно. Внимательно делать, не отвлекаясь. И ни в коем случае не оставлять что-нибудь нерешённым. Словом, теперь я должен заниматься не так, как в прошлом году. Не имею права ничего упускать. Наоборот, должен всё нагонять. Моя задача: окончить восьмой класс с хорошими оценками.

2 сентября 1972 г.

Папа меня разбудил в восьмом часу. Я сделал зарядку с гантелями, на турнике. На свежую голову повторил химию. Потом мы позавтракали и я пошёл в школу. Как то даже самому себе не верится, что хожу в 8 класс. Время идёт. Давно ли, кажется, я приехал к папе, ходил в 6 класс, а уже в восьмом. Так и десятый окончу незаметно.
В школе, в основном, всё было в порядке. Только к концу уроков объявили, что к трём часам всем нужно собраться у школы. Будет субботник. Это субботник по благоустройству города. В нём принимают участие рабочие и школьники города, в том числе и наша школа. Но мы с папой утром договорились, что он уедет в город, там кое-что купит, и у тёти Кали подождёт меня. А я, как приду из школы, должен туда ехать. И у школы мне пришлось не отрабатывать.
Тут я не совсем хорошо поступил: мне надо было попросить разрешения у Андрея Ивановича. Теперь в понедельник мне надо попросить извинение за то, что не спросился у него и не работал.
После обеда я сразу же поехал к папе. Сначала на автобусе, потом на трамвае. Потом снова в городе на трамвае. Папа говорил, что, когда сделают дорогу до Гидролизного, то с 26-го в город будут ходить автобусы.
Дома были тётя Каля и Светка. Папа ждал меня. Он хотел на рынке купить грибов, но никаких грибов не продают. А я для этого привёз корзину. Посидели, отдохнули. Пришёл Витя. Он тоже работал у школы. Потом я ходил в парикмахерскую, постригся.
У тёти Кали пришлось поесть. От неё уж никогда голодным не уйдёшь. Потом пришёл дядя Толя. Папа с ним немножко выпил. Потом мы поехали домой. Правда, немного задержались. Бабушка давно уже переживала. Такая уж наша бабушка. Домой доехали хорошо. Сразу легли спать.

3 сентября 1972 г.

Воскресенье. Часов в 10 с папой ходили в баню. Хорошо помылись. После завтрака я занимался уроками. После обеда сходил в магазин и пошёл с бабушкой в кино — фильм «Председатель». Две серии. Фильм мне понравился, не говоря уже о бабушке, хотя она его и видела раньше. Хорошая, жизненная картина. Бабушка говорит: так всё и было. Вы то ничего не пережили. Бабушка даже плачет, когда смотрит этот фильм. В нём рассказывается о том, как один дяденька после войны приехал в родную деревню, как восстанавливал он сельское хозяйство в родном колхозе, как его избрали председателем. В фильме рассказывается о жизни и о людях в деревне. Послевоенное время.
После фильма ещё позанимался уроками, потом пошёл спать в будке.

4 сентября 1972 г.

Перед уходом на работу папа разбудил меня. Я сделал утреннюю зарядку. Потом занимался уроками на свежую голову. Позавтракал и пошёл в школу. В школе в основном всё было в порядке. Только на уроке литературы учительница сказала, что в школьной библиотеке нужно взять книжку «Слово о полку Игореве» — мы будем изучать это художественное произведение.
После уроков мы с Кобылянским Вовкой и Селивановым Сашкой ждали, когда откроется библиотека. Тут к нам подошла незнакомая, как мне показалось, учительница. Она сказала нам, что в клубе ставится пьеса, и им нужно двух мальчиков. Один, правда, уже есть, но надо ещё одного. Она очень просила меня. Говорит: «Приходи сегодня к 7 часам. Посмотришь — понравится». Я так определённо ничего не сказал. Она записала мою фамилию и ушла, но ещё раз попросила, чтобы я пришёл.
Дома я рассказал это бабушке.
После обеда ходил в магазин. Привернул в книжный. Удалось купить контурные карты по географии. Потом я сел за уроки. Папа пришёл с работы в седьмом часу. Я рассказал ему о случае в школе. Он ответил мне, что это хорошо. Что мне нужно сходить. И если у них в самом деле есть нужда, то нужно принять участие в пьесе. Это очень хорошее дело. Папа сколько времени всё с артистами жил, ездил. Он сказал, что пойдём сегодня вместе. Попили чаю, закусили арбузом, который привёз с работы папа, и пошли. Там шла репетиция на сцене. Ведущий пьесу — пожилой дяденька. Как мы позже узнали, его зовут Иван Степанович. Он сразу спросил: «Это не Слава пришёл?» Видимо, ждали меня. Он кратко ознакомил нас с пьесой. Сказал, что это драма в трёх действиях. Называется «Барабанщица». Рассказывается про военное время. Немцы только что отступили, и тут развёртываются эти события. Рассказывается про русскую разведчицу. Мне даётся роль одного мальчишки двенадцати лет, которого зовут Сашка. Второй мальчик сегодня не пришёл. Он должен играть роль Эдика, ещё младше моего героя, и в пьесе мы везде вместе. Я посидел с папой, посмотрели. Хорошо всё придумано. Конечно, пьеса читается по книге. Договорились, что мне нужно придти завтра к 18 часам.
Дома я ещё позанимался уроками.

5 сентября 1972 г.

Папа меня разбудил, когда пошёл на работу. Утром я освежил уроки. Позавтракал и побежал в школу. В школе день прошёл хорошо. Оценок не было. После обеда сходил в магазин, потом записывал дневник. В четыре часа пришла та тётенька, которая в школе просила меня придти в клуб. Её зовут Анна Филипповна. Она жена Ивана Степановича. Она днём приходила брать книжку с пьесой и теперь принесла мне, чтобы я ознакомился с ней. Мои слова папа переписал ещё вчера, а сегодня я почитал их.
К 18 часам пошёл в клуб, как вчера договаривались. Должны репетировать пьесу. Были только я, Иван Степанович и другой мальчик, с кем я должен буду выступать. Он младше меня. В пьесе его зовут Эдиком. Мы несколько раз прочитали слова, а руководитель оценивал их. Потом в нашу комнату постучался и вошёл папа. Руководитель объяснял нам, какие мы должны будем делать движения, как их делать, когда и как говорить. Он объяснил, что к зрителям нужно стоять лицом, а спиной не поворачиваться.
Серёжа, так зовут мальчика, уже репетировал. Держится он свободно, даже лучше меня. У меня ещё не получается, но ничего, не вдруг всё даётся. Потом Иван Степанович поговорил с папой. Им нужен один артист, и папа мог бы выступить. Папа всю жизнь на сцене. Он с детства выступал. В своё время даже учился на артиста, был руководителем. Сам поставил ряд пьес. Так что можно сказать, что папа «без пяти минут» артист. Он знает это дело. И папа согласился помочь им. Может быть, ещё будем вместе выступать.
Когда пришли домой, я ещё по репетировал с папой. Он объяснил мне, где как говорить, сказал, что нужно больше движений, то есть жестикуляции.
Потом я сел за уроки.

6 сентября 1972 г.

Встал утром пораньше, то есть, папа разбудил меня. Надо было по хорошему повторить уроки. Вчера после репетиции надо было сбегать к Вовке за учебником географии, а потом было уже поздно. Я виноват в этом. Так как это моё дело — заботиться об учебниках.
Позанимался, позавтракал и побежал в школу. В школе было 6 уроков: алгебра, физика, английский язык, труды, география. Оценок опять пока не получил. Скоро будут. Если я буду готов к уроку и отвечу хорошо, то и оценка будет хорошая. А если поставят тройку или четвёрку, то это будет говорить о том, что плохо подготовился к уроку, не добросовестно. А я обязан к любому уроку быть готовым, независимо ни от чего. Да между прочим, препятствий то у меня никаких и нет — все условия.
Пришёл из школы, сходил за водой, пообедал. Потом записал в дневник за вчерашнее и стал делать уроки. Когда пришёл с работы папа, я тренировался в умножении на логарифмической линейке.
Вечером, пока я писал, папа тренировался в своей роли в пьесе. Я вчера писал про папу, что он «без пяти минут» артист. А такую деталь забыл отметить. Бабушка очень любит это искусство. Она много выступала в хоре и очень хорошо. Хор славился. Бабушка пела в хоре. Ей приятно встретиться с подругами, с которыми вместе выступали.
Бабушка в 1933 году выступала в районном Черевковском доме Культуры. В годы войны бабушка участвовала в художественной самодеятельности, в хоре колхоза «По пути Ильича» (в Черевково был такой колхоз). Этот хор хорошо выступал. Его приглашали на областной смотр. Хор ставил концерты раненым в госпиталях.
У бабушки был хороший голос. Она сама много сочиняла частушек и сказов. Даже после войны она ещё долго выступала. Выступала и в нашем клубе. Она сочиняла большие, хорошие сказы и всё помнила: ведь она человек не грамотный, записывать не могла. Поэтому бабушка у нас молодец. Я очень ценю свою бабушку, как и папа. То, что я написал здесь о бабушке, рассказал мне папа. Бабушка сама часто вспоминает свои прошлые годы, другой раз даже заплачет. Бабушка у нас хороший, честный человек!
Вечером мы с папой репетировали пьесу.

7 сентября 1972 г.

Сегодня папа меня не разбудил, и я проспал дольше. Всё-таки, не могу сам вставать, а надо бы когда-то приучиться. Освежил уроки. Потом побежал в школу. В школе всё было в порядке. Устно не отвечал, оценок не получил. Только по истории писал письменную работку. По алгебре занимались умножением на логарифмической линейке. Линейку папа мне купил вчера. Она стоит 4 рубля. Но раз я сказал, что нужно в школе, он сразу же мне её купил.
Была физкультура. Занимались на улице. Было черчение.
Домой пришёл в 2 часа. Принёс воды, пообедал, сходил в магазин и сел за уроки. Сначала взялся за геометрию, потом занимался физикой. По физике очень трудный материал. Но ничего, главное, вникнуть в смысл и тогда всё поймёшь. По английскому учил новые слова и правила.
Папа к 7 часам пошёл на репетицию. А мне нужно завтра к 6 часам.
Погода сегодня стояла солнечная, не жарко, не холодно. Осадков не было.

8 сентября 1972 г.

Папа утром разбудил меня. Выпив стакан чаю, я стал освежать уроки. Папа, как обычно, в семь уехал на работу. Потом я позавтракал и побежал в школу.
На уроке геометрии я отвечал у доски на тему «пропорции». Ответил на 4. По другим предметам оценок не получил.
Пришёл домой, пообедал, сходил за водой, в магазин. Сел за уроки. Позанимался до пяти часов. Потом стал репетировать пьесу, т.е. учить слова.
Я исполняю роль Сашки, который пережил в городе немецкую оккупацию. Немцы только что отступили. При оккупации в городе у немцев работала наша разведчица Нила Снижко. Все в городе презирают её, думая, что она на самом деле была за немцев. Сашка её ненавидел и попытался убить. Для этого у него была припасена граната. Он пытался сагитировать на это дело своего младшего дружка Эдика. Но Эдик не хочет этого делать, не верит мне.
Когда вникаешь в смысл пьесы, кажется интересно. К шести часам я пошёл в клуб. Ждал-ждал, но никого не дождался. Ни Ивана Степановича, ни Серёжки не было. К семи часам стали собираться артисты на репетицию, пришли и Иван Степанович с Анной Филипповной. А мальчишки так и не было. Домой к нему бегал, и дома нет. Вернулся в клуб, там уже репетировали. Я посидел немного, посмотрел. Потом ещё посидели с папой. Договорились, что я приду завтра к трём часам, и Серёжка тоже придёт.
Вечером ещё позанимался уроками, но на утро один предмет остался.

9 сентября 1972 г.

Встал в семь часов. Сделал зарядку, умылся, сел за уроки. Позавтракал, переоделся и побежал в школу. Прибежал, когда звонок уже прозвенел, но учителя ещё не было. Оказывается, наши часы отстают.
В школе получил четвёрку по русскому языку за письменную работу. Учительница задержала после уроков. Домой пришёл, пообедал и пошёл в клуб. Иван Степанович уже ждал. Серёжки не было. Мы прорепетировали на сцене с Иваном Степановичем одни. Он меня учил, когда как говорить, какие движения делать и как держаться на сцене. По репетировали всего час, и я быстро освободился.
Когда пришёл домой, бабушка была в клубе, и я немного позанимался баяном. Когда пришла бабушка, я стал заниматься уроками. Сделав уроки, я посидел с дневником.
Я за вчерашнее число очень наврал в том, что написал «Папа, как обычно, в семь уехал на работу». Папа никогда в семь часов на работу не уезжал. Двадцать пять-тридцать минут седьмого — в это время он обычно выезжает на работу. Я очень не хорошо поступаю, что так вру в дневнике. Не надо так делать. (Столь категоричная и жёсткая самооценка простой ошибки вызвана ревнивым требованием отца педантично отмечать все нюансы его жизнедеятельности, не упуская мелочей, указывающих на его самоотверженность, пунктуальность, дисциплинированность, честность и порядочность во всех сферах жизни)

10 сентября 1972 г.

После завтрака папа сразу побежал на репетицию. Мне нужно было придти позже, к десяти. Но вскоре пришёл папа и сказал, чтобы я собирался. Серёжа уже там.
Я переоделся и пришёл в клуб. Там были сначала только Иван Степанович и Серёжка. Мы с ним прогнали два раза первое действие. Потом стали собираться другие артисты. Начали репетировать всю пьесу с начала. Мы с Серёжкой вдвоём прорепетировали в гримировочной и поучили слова. Вскоре настала наша очередь. Мы вышли на сцену. Я должен влезать в окошко квартиры. Мы стали искать с Эдиком у «немецкой овчарки». Потом мы смотрели репетицию. Ещё не все подготовлены, другие плохо знают слова. Ну ладно, главное, чтобы всё хорошо обошлось на сцене, во время выступления.
Просидели в клубе долго. Репетировали. Но ещё не успели отрепетировать третье действие. У нас следующая репетиция завтра в 6 часов.
Когда пришли домой, я почистил костюм. Но это уже после того, как напомнил папа. А сам не догадался бы. Надо взять за правило: как снимаю костюм — чистить его.
После обеда я сходил в магазин. Потом сел за уроки. Бабушка ушла в кино. А я ещё полчаса позанимался баяном.
Потом снова сел за уроки. Надо заниматься по хорошему и ничего не упускать, чтобы не принести вреда себе и родителям — папе и бабушке. Физика очень трудно даётся. Но ничего, главное подумать, вникнуть в смысл, и тогда всё поймёшь. И не нужно огорчать папу и бабушку.

11 сентября 1972 г.

Уроков теперь задают много. Да сейчас и на репетицию надо ходить. Времени остаётся не много. И поэтому папа мне разрешил дневник заполнять раз в неделю, в воскресенье. И теперь с 11 числа по 17 я заполняю 17 сентября.
Школьные события: за неделю получил несколько оценок — штук 5 четвёрок и пару пятёрок. Это не может удовлетворить папу. Для меня это начало не блестящее. Четверть начал неважно.
Во вторник или в среду я пришёл с репетиции. Папа уже пришёл с работы, но настроение у него было плохое. Оказывается, как он мне сказал позднее, он ехал вместе с Зоей Никифоровной, директором школы. До этого у папы было прекрасное настроение. Он поздоровался с Зоей Никифоровной и поинтересовался, как я учусь, а также моим поведением в школе. Зоя Никифоровна прямо сказала, что я прилежный, способный мальчик, но разболтанный, что и затрудняет мою учёбу. Да, Зоя Никифоровна сказала правильно. Папа спросил её, на каком основании она это говорит, и она ответила, что говорит это на основании замечаний учителей.
Зоя Никифоровна права. Она подтвердила папину мысль о том, что учиться мне мешает разболтанность, несамостоятельность. Разве после этого папа приедет в хорошем настроении? Радоваться нечему.
Когда я сделал уроки, у нас с папой произошёл серьёзный разговор. Папа переживал. Но он переживал за меня. Он просмотрел, как я сделал домашнее задание по английскому языку. Вдобавок, у меня в дневнике не было записано задание. Задание было, но в дневник я его не записал. Где я взял такую моду — не записывать домашнего задания? Нельзя этого делать. Дневник нужно вести по всем правилам.
Домашнее задание другой раз делаю долго, но при этом нередко даже теряю время, так как часто отвлекаюсь или думаю о чём-нибудь другом — и уроки сделаю недобросовестно.
Папа заботится о том, чтобы я меньше уставал, когда делаю уроки. Он советует мне: сделав предмет или два, — отдохнуть, размяться, выбежать на улицу, поупражняться на турнике, с гантелями. При этом хорошо отдохнёт тело, голова, и я буду готов выполнить следующий урок. И как только принимаюсь за урок, нужно полностью на нём сосредоточиться, вдуматься в смысл и как следует выполнить.
А в школе самое главное внимательно слушать учителя и запоминать. Нужно учиться правильно говорить, правильно строить свои ответы.
В воскресенье 17 сентября папа разговаривал с Андреем Ивановичем. Андрей Иванович сказал, что я неплохой мальчик, веду себя хорошо, но опять та же самая разболтанность. Он сказал, что у меня достаточно сил, чтобы учиться ещё лучше, но я их не полностью использую. И он тоже прав. Такое же мнение и у папы, и у Зои Никифоровны, и у других учителей. Я должен взять себя в руки, направить все силы на учёбу. Ведь у меня большие возможности, созданы все условия для этого. А всё нехорошее у меня сейчас — остатки прошлого воспитания. Но скоро будет два года, как я здесь живу, и мне пора бы полностью измениться.
На этой неделе часто ходил на репетиции в клуб. Серёжка — хороший парнишка. У него хорошо получается роль. Учится он в пятом классе. Мы выучили свои роли, и теперь хорошо знаем их, поэтому в четверг нам разрешили не приходить на репетицию. В пятницу у нас была генеральная репетиция. В субботу мы должны уже выступать, и была вывешена красочная афиша.
Но на генеральной дело что-то не клеилось. У нас с Серёжкой всё было в порядке. Я был уже наряжен в Сашку: рваные штаны, тельняшка, худенький пиджак, фуражка. Из под пиджака торчит кобура, конечно, пустая. В кармане — граната, в другом — нож. Под глазом синяк.
Эдик — «тыловая крыса». Он чистенький, одет хорошо, в галстучке. В основном у нас было всё хорошо. Только на сцене мне нужно держаться свободнее, больше движений, не поворачиваться спиной к зрителю, смотреть на Эдика, а не в пол; чаще подтягивать штаны, как будто они у меня спадают, как советуют Иван Степанович и папа.
У папы тоже всё было в порядке. Слова свои он знает. А вот некоторые другие артисты ещё не все слова знают, держатся не совсем правильно. Особенно худо дело обстоит с Чуфаровым. Тот, кто играет Чуфарова, ещё плохо держится на сцене, не знает слов, то есть, плохо их знает. «Как бы не подвёл он нас завтра». Ещё худо дело обстояло с декорацией. Когда окончили репетицию, договорились, что завтра к 7 часам.
В субботу у нас было 4 урока. Пообедав, я пошёл в будку поиграть на баяне. Времени теперь мало для игры на баяне, и когда нет возможности заниматься музыкой практически, нужно заниматься теоретически. Теория не менее важна, чем практика.
Потом я занимался дома с уроками по анатомии, по алгебре, по английскому.
Сбегал купил пива.
Папа и бабушка как то на днях дали мне на расходы рубль. Бабушка уж пожалела меня: «парень-то в кино пусть чаще ходит, да может, и купит себе чего».
Спектакль мы ставим в честь дня работника леса. Бабушка в 6 часов ушла в клуб. Полседьмого за нами прибежал Серёжка: пора идти. Я сбегал в магазин, купил конфет. Стали готовиться к выступлению. Я нарядился в Сашку. Вскоре пьеса началась. Мы с Серёжкой прорепетировали между собой. Папа нас обоих поздравил с дебютом. Скоро подошла наша очередь выступать.
Мне было страшновато, как и Серёже. Народу в зале собралось много. И вот моя очередь. Я залезаю в окно: показывается моя голова. В зале засмеялись, когда я спрыгнул: видок у меня был довольно смешной. Вроде, всё шло хорошо. Только я должен подбегать к окну после выстрелов, а выстрелы не раздались. Пришлось обойтись без них.
Вот-вот должен появиться Чуфаров, а его всё нет. Появился с задержкой. Первый наш выход закончился. Папа и другие похвалили нас: всё хорошо.
Во втором действии открывается занавес. Только что был воздушный бой. Мы его смотрели, и я говорю Эдику: «Видал, как наши юнкерсов гоняли? Отбо-ой! Эх, ястребочки…» Опять мы разговариваем с Эдиком.
Потом в этом же действии третий наш выход. Я вбегаю в комнату. Нила одна. Кричу: «Получай, овчарка немецкая!» Бросаю в неё гранату. Но бросить не успел — Эдик хватает меня, и мы вместе валимся на пол.
В третьем действии я чувствовал себя более спокойно, уверенно.
Итак, папа тоже хорошо выступил, а вот Чуфаров таки подвёл, опоздал на свою роль. Представление окончилось, нам похлопали.
Я переоделся. Нас с Серёжей на минутку задержали, поблагодарили за выступление, поздравили, угостили конфетами. А у взрослых было собрание на полчаса.
Когда пришёл папа, мы легли спать. Папа говорит, что выступили мы хорошо. Серёжа молодец, у него хорошо получилось. И этот день для меня и для папы стал знаменателен тем, что у меня был дебют.
В воскресенье я проспал до 9 часов. Папа меня несколько раз будил: нажимал мне на нос, щекотал пятки, а я не мог проснуться. Папа проснулся рано. Ему было скучно без меня. Когда же я проснулся, папа уже ушёл в баню. Когда он пришёл из бани, мы позавтракали, а потом я стал делать уроки. Занимался до полчетвёртого, а потом пошёл в кино «Мировой парень». Фильм хороший, интересный. Потом сходил в магазин, потом бабушка ушла в кино. Я часик позанимался баяном и стал записывать дневник.
Погода ещё стоит не холодная. Но осень в разгаре. Листья на берёзах и других деревьях совсем пожелтели, и уже опадают. Всё уже не так весело, как весной: небо стало хмурое, солнце потускнело и стало холодным, не стало слышно весёлого птичьего чириканья. Лето уже позади.
Папа заботится о моём здоровье. Он хочет, чтобы я следил за своими зубами: утром должен чистить зубы, а вечером полоскать марганцем. Теперь, как только кончилась марганцовка, папа купил зубной эликсир, которым теперь вечером буду полоскать зубы.
Я уже успел где-то схватить болезнь: сопли потекли. Холодной и не кипячёной воды мы не пьём: не кипячёную воду очень вредно и опасно пить, особенно зимой или весной — запросто можно схватить болезнь. В четверг мне надо было на репетицию. Ходил в баню. Хорошо попарился, но не прошло.

25 сентября 1972 г.

Когда в понедельник пришёл в школу, ребята, которые смотрели вчера спектакль, посмеялись надо мной. Спросили, где моя граната. Но и сказали, что у меня получилось хорошо. В школе день прошёл хорошо.
По литературе скоро будем изучать комедию Фонвизина «Недоросль», поэтому взял в библиотеке эту книгу. По русскому-литературе у нас в этом году новая учительница Галина Романовна. Хороших оценок пока не получил. И всё-таки, с учёбой у меня идёт туговато. Из пока полученных оценок можно сказать, что я начал четверть плохо. Почему такие показатели? Да потому, что большей частью я бываю плохо подготовленным к уроку. В домашнем задании зачастую что-нибудь не доделаю, не дочитаю. Бывает, что плохо выслушаю учителя и поэтому не пойму материал. На уроках нужно быть собранным, сосредоточенным. Домашнее задание нужно делать по-хорошему, выполнять всё, что задано. Когда делаю уроки, нельзя отвлекаться. Можно отвлечься и отдохнуть, сделав предмет-два. Я часто забываю всё это и получается очень плохо. Нужно же следить за собой, контролировать каждый свой шаг. Оценивать и рассуждать, что получится после какого-то моего поступка. Больше думать, варить головой. Тогда я перестану забывать всё на свете, тогда будет всё хорошо. То, что сказал человек, нужно как следует запомнить, и всё время держать в уме: а что я должен сделать сейчас, а вот то-то мне надо сделать потом… Папа советует мне, чтобы я делал так. Это же всё для меня. Это всё мне будет нужно в жизни. «Чем труднее в учении, тем легче в бою, — постоянно напоминает мне папа, — пока тебя учат, ты должен учиться, а когда в армию пойдёшь, там этому учить не будут, там будут требовать». Да хоть и где, не только в армии, мне всё это понадобится.
Папа меня сейчас постоянно учит. Он объясняет мне непонятные слова, смысл разных выражений. И мне надо пользоваться этим, больше спрашивать, интересоваться. А то, что я другой раз молчу и не спрашиваю даже то, что не понятно мне, — папа из-за этого очень огорчается. У меня большие возможности, все условия созданы для учёбы. Я должен пользоваться этим.
Во вторник я заканчивал уроки, а папа заряжал подаренную ему дядей Борей зажигалку. К семи часам мы с папой пошли в клуб: нам сегодня нужно было собраться наверху. Репетиции в этот день не было, и мы скоро ушли. Я закончил урок по черчению и полодиннадцатого лёг спать.
На следующий день, в среду, с папой и бабушкой мы ходили на спектакль Архангельского Драматического театра «Три минуты Мартина Гроу». Спектакль понравился, смысл очень хороший. Действия происходят в Америке. Говорится о честном прокуроре, как он защищал невинных людей и боролся за справедливость. Хороший спектакль.
Вот тут в дневнике я редко записываю то, что объясняет мне папа. Иногда запишу несколько слов, которые он мне объяснил. Как будто за всё время папа только это мне и объяснил. Папа мне очень много объясняет непонятного, постоянно. Только я часто всё забываю.
В пятницу я пришёл из школы. Папа был на работе, а бабушка плачет. Та неделя была наша очередь, и бабушка честно отвела её. В субботу в коридоре всё вымыла, навела порядок, да так хорошо, что в доме-то никто так больше не сделает. Бабушка всегда честно относилась к труду и ко всем обязанностям. Уборную бабушка не мыла, не обязана этого делать, так как мы туда не ходим. Раз так получилось в июне, мы сделали себе в сарае. А сегодня без меня бабушку снова оскорбили и обругали: эта же тётка Юлька, бандитка, дядьки Витькина жёнка. «Почему не моешь уборной? Чтобы вымыла!» И в добавок всячески обругали бабушку. Не ходить туда и мыть там. Кому это нужно. Они сами, небось, не стали бы этого тоже делать. Они вынудили нас поступить так в прошлый раз: сделать себе в сарае. Бабушка всё время мыла в уборной. По хорошему, на совесть. Да так, что ни одна душа в доме не вымоет, как наша бабушка. А они захотели навредить нам и пожелали заставить бабушку вымыть уборную второй раз. Нет, никто этого не позволит. Теперь мы туда не ходим и мыть там тоже не будем. Так вот обидят бабушку, огорчат. Всё настроение сразу испортилось, и у папы, как только он узнал об этом, и у меня.

Мы с папой говорили о том, что меня скоро примут в комсомол. Папа сказал мне, что нужно знакомиться с Уставом. Это маленькая брошюрка, которую папа купил мне уже давно, и с ней ещё одна: «Задачи союзов молодёжи» Ленина. Мне надо будет постепенно знакомиться с этим.
У нас с папой уже в который раз был разговор о том, что у меня в школе нет никаких товарищей. Я ни с кем не дружу. «Это очень плохо» — говорит папа. Нужно иметь друзей, быть в дружеских отношениях с коллективом. Этого мне не достаёт. Поэтому папа очень мной недоволен. Что это такое… Нужно с кем-нибудь подружиться. В нашем классе есть хорошие ребята, такие как Вашута, Лозовский и другие. Так можно же с ними подружиться.
Мне нужно исправляться, брать себя в руки. Там, где трудно — в корне переламывать себя. Я должен стать хорошим человеком. Я должен сейчас хорошо учиться. Мои и задачи-то все: хорошо учиться, контролировать себя, чтобы стать хорошим человеком. Взять себя в руки. Учёба нужна мне, а не кому-то. Если я выучусь, то смогу получить хорошую специальность, выйти в люди. Каждый человек в нашей стране может выбрать себе любую специальность. Сейчас я, например, хочу стать лесником. Жить в деревне, на природе. Для этого, говорил папа, есть училища. Словом, всё это зависит от меня.
Погода стоит ещё тёплая, хорошая. Листья совсем уже опадают. Быстрее всех желтеют и опадают листья на берёзах. Однажды ночью на этой неделе уже был первый снег. Но он быстро растаял. Всё время стоит пасмурно.
В субботу встал полвосьмого. Немного освежил уроки, позавтракал и побежал в школу. В школе в основном всё было хорошо. По химии Андрей Иванович нескольким ученикам дал письменную работу на листочках. В том числе и мне. Работа была трудная, но я был готов к ней и всё сделал правильно. После урока он проверил наши работы, и я получил пятёрку. Я пришёл из школы, а папа из бани. Потом я пошёл в баню. Хорошо помылся. Баню недавно отремонтировали, и в ней стало удобнее. После обеда я пошёл в кино. Фильм называется «Полонез Огинского». Про партизан. Рассказывается о мальчике-скрипаче. Его папа партизан попал в плен к немцам. Его хотели уже казнить. Но сын прибежал к партизанам, и они выручили его отца. Фильм мне понравился.
После кино сходил в магазин. Бабушка тоже хотела сходить в кино. В 6 часов был другой фильм, но на него никто не пришёл, и он не состоялся. Потом я позанимался с этикетками. Папа недавно купил ещё два одинаковых набора: Кольке и мне.
В десятом часу легли спать.
В воскресенье встал полвосьмого. Выбежал на улицу, сделал зарядку с гантелями и на турнике. Потом стал делать уроки. Сделал два предмета. Позавтракали. Я снова сел за уроки. Закончил делать уроки во втором часу. Сбегал на улицу, поразмялся. Потом пришёл домой и стал записывать дневник.
Полпятого пообедали. Нам нужно было идти на репетицию, но папе было плохо. Он немного приболел и не пошёл. Я пришёл туда. Там один Иван Степанович. Скоро собрались и другие, но далеко не все. В 6 часов фильма опять не было, и мы по репетировали на сцене. Иван Степанович указал мне на несколько деталей, которые я должен соблюдать в пьесе. Мы с Серёжей по репетировали и в начале восьмого были свободны. Я сходил в магазин. Потом сел ещё пописать дневник.
После выходного снова за учёбу. Давай-ка я возьмусь по настоящему учиться! И строго соблюдать все правила учёбы. Таким образом, я буду учиться хорошо, дело у меня пойдёт на поправку. С новой учебной недели возьмусь-ка я за учёбу по-новому! И всё будет хорошо! Ведь я на самом деле ничем не хуже Вашуты или Лозовского. А к ним мне нужно постараться быть поближе, постараться сдружиться.

2 октября 1972 г.

В записях прошлой недели я не правильно написал о спектакле «Три минуты Мартина Гроу». На эту ошибку указал мне папа, но я мог бы её не допустить. Ведь прокурор, как я писал, не был показан в спектакле честным. Он не был показан и плохим. В спектакле говорится, как прокурор Мартин Гроу борется с собой, он борется со своей совестью. Он рассуждал с собой, на какую сторону встать: за правду или несправедливость; он думал, за что выступить — против войны во Вьетнаме или за. И в конце-концов, честность побеждает: он выступил против войны во Вьетнаме, выступил за справедливость и правду. Очень хороший смысл спектакля. Половина артистов хорошо знакома папе, со многими он вместе работал.
В четверг 28 сентября в 6 часов в школе было родительское собрание. На собрании обсуждали поведение учеников, учёбу и т.д. В нашем классе из родителей не было ни одного мужчины. Все матери, есть и бабки. Андрей Иванович насчёт меня сказал, что я способный мальчик, поведение у меня хорошее, и что если бы все были такие, как я, легко было бы работать педагогу. Но он сказал, что я, всё-таки, учусь не в меру своих возможностей. Я мог бы учиться лучше. Новая учительница по русскому языку сказала то же самое. Она сказала, что по литературе у меня идёт хорошо, а вот по русскому языку — туговато. Я написал сочинение, то есть изложение, плохо — на двойку. Она сказала, что я могу учиться лучше. Папа заметил из её разговоров, как она умно и здраво рассуждает с другими родителями, и сделал вывод, что это очень хорошая учительница. Я тоже это заметил ещё до собрания. Она строгая, но справедливая. Лучше поставить твёрдую тройку, чем натянутую четвёрку. И это для пользы самих же учеников.
С одной стороны, папа был доволен мною. А с другой — он увидел, что с учёбой у меня дело совсем плохо. Кроме того, что у меня есть двойка в журнале по русскому языку, есть также двойка и по физике. Да, с учёбой у меня обстоит дело пока очень плохо.
На следующий день первым уроком был русский язык. Первым к доске писать слова учительница вызвала меня. Все слова я написал правильно, а вот правописание гласных в их корнях объяснить не мог, и поэтому получил четвёрку. Но учиться лучше я могу! Поэтому я должен сейчас напрячь все силы. Я должен завоёвывать знания, а оценки показывают, какие они у меня.

В пятницу вечером у нас была репетиция. В воскресенье 1 апреля (? — ошибка) будем ставить «Барабанщицу» в 5 часов. Первого утром мы с папой ходили в баню. Когда пришли из бани, дома застали нашего баяниста дядю Юру. Он пришёл к нам с баяном. Дядя Юра хотел поиграть со мной на баяне, научить меня кое-чему. Но бабушка приготовила завтрак и попросила всех за стол. Мы позавтракали, попили чаю. Потом к нам зашёл Иван Степанович. Ну, они немного позволили… Папа стал показывать им фотографии, а я немного поиграл. Потом Иван Степанович ушёл. А я с дядей Юрой пошли к нему на квартиру, я захватил свой баян. С ним я позанимался на баяне. Он научил меня играть «Ивушку». Пока, конечно, она получается худо, но потом будет лучше. Это полезно — иногда отступать от нот (дядя Юра не по нотам играет). Полезно иногда подбирать на слух, но иногда, а не всё время.
Папа меня только и учит, чтобы, когда я играю что-либо из учебника, я должен следить за нотами, читать их. Это очень важно: я научусь читать ноты и буду избегать лишних ошибок.
Другое дело — где-нибудь в коллективе, когда уже стану баянистом. Если меня попросят сыграть какую-то песню, а я её не знаю по нотам, тогда можно подобрать её на слух. И чем быстрее и правильнее подберу её, тем лучшим буду считаться баянистом.
В час я пришёл домой. Отдохнули. К бабушке пришла какая-то старушка. Она значительно моложе нашей бабушки, а выглядит много старше её. То же самое: тёте Павле 70 лет, а бабушке скоро 80 — на 10 лет разница, а тётя Павла выглядит старше нашей бабушки.
Здоровье бабушке даёт то, что она всю жизнь прожила честно, много работала, никогда не плутовала, не обманывала никого, как та бабка, в Краснодаре.
Сегодня папа сделал мне очень серьёзное испытание: он притворился очень пьяным. Он приказал мне, чтобы я пошёл в клуб и сказал, что папа не придёт. Я не хотел было идти, но папа повторил приказание, и я пошёл. Я пошёл докладывать на папу, что он не придёт выступать. Я пошёл сказать, что папа подведёт коллектив. А ровно час назад у нас с ним был разговор. Папа мне говорил, чтобы я никогда в своей жизни не подвёл коллектив. Чего бы это ни стоило, но если сказал, что приду — должен придти. А сейчас папа мне сказал, что не пойдёт выступать. Я быстро поверил и пошёл говорить. Папа меня вернул от дверей и по хорошему поругал. Чего я вполне заслужил.
Я должен был поступить иначе. Я должен был встать и сказать: «Что ты, папа, мы же подведём коллектив, Ивана Степановича, люди придут смотреть спектакль. Папа, у нас было много разговоров на эту тему — чему ты меня учил? Ты меня учил быть честным, никогда никого не подводить. Папа, я не пойду, вставай — нам пора уже идти!» Вот тогда бы папа был доволен. (Топорный какой-то метод воспитания — «стой там, иди сюда» называется) А своим настоящим поступком я его глубоко оскорбил.
Вечером я у него попросил извинение за всё то, что натворил. Сказал, что не буду больше так поступать (по видимому, отцу было больше всего нужно чувство вины перед ним, которое постоянно испытывал бы сын). А насчёт учёбы дал слово, что дело пойдёт на поправку.
В пять часов начался спектакль. Народу пришло не меньше половины зала. Вначале всё шло хорошо. И вдруг кто-то не вышел на сцену. Ждали-ждали, занавес пришлось закрыть. Должна была выйти Дубинина, которая исполняла Нилку Снижко, и Серёжка. Мы с Серёжкой выступили хорошо, только не достаточно громко разговаривали. Во втором действии тоже неплохо выступили. Во втором действии выступил папа. Он играет Митрофанова. Роль небольшая, но важная. В третьем действии перед выходом Серёжка уже ушёл к окну, в которое теперь он должен влезать, а я ждал выхода. Тут ко мне подбегает Иван Степанович. Он передаёт мне пистолет, который я должен незаметно передать Нилке, находящейся в другом углу (можно подойти только со сцены). Вдобавок он сказал, чтобы мы отодвинули стол с середины сцены, как будто так и надо. Я взял пистолет и вышел на сцену: подкрадываюсь к Эдику, который влез в окошко. Пистолет я передал незаметно. Я говорю Серёжке шёпотом: «Давай оттащим стол — Иван Степанович сказал». И вслух сказал: «Давай стол оттащим», а он мне: «Ты что, с ума сошёл?». Но стол переставили благополучно.
В пьесе я играю Сашку — смелого мальчишку, патриота своей страны. Он ненавидит буржуев, фашистов, предателей родины (думая, что Нилка предатель, я бросаю в неё гранату). Сашка борется против них. Но в конце я допустил грубую ошибку: когда Нила умирает, после слов Фёдора я выбегаю со словами: «Доктор бежит и бойцы с носилками!» Фёдор не сказал своих слов, и я не выбежал — поступил не правильно и очень глупо. Не смотря ни на что, я должен был выбежать.
Бабушка смотрела наш спектакль и ей он понравился. Но у нас было много недостатков.
Прошла ещё одна неделя. Были хорошие события, были и плохие. Дак нужно бороться за хорошее, против плохого. Не повторять допущенных ошибок. Самое главное — быть честным!
В четверг 5 октября в 2 часа ходил в кино на «Ну, погоди». Этот мультфильм очень смешной, и он всем нравится. Вечером играл на баяне. Разучиваю песню «Ой, пиду я по над лугом». Занимаюсь на баяне редко, поэтому приходится тяжеловато. Но ничего, главное работать напряжённо, настойчиво, и тогда будет лучше получаться.
Шестого весь день дул сильный ветер. С утра принёс воды, чтобы опять не пить солёную. Листья с деревьев опадают в большом количестве. В школе было три урока. По русскому языку получил пятёрку.

В субботу у нас с папой был серьёзный и большой разговор на тему «о нашей жизни». Когда я пришёл из школы, всё было в порядке. У папы только что был Иван Степанович. Я сказал папе, что получил пятёрку по химии. Он не забыл похвалить меня. Между прочим, всякий раз, как я получу пятёрку, папа не замедлит похвалить меня. Мы пообедали, а потом папа начал разговор.
Он сказал мне, что я быстро забываю всё, о чём говорим. Мы на прошлой неделе уже разговаривали с ним о том, что я быстро забываю всё, о чём мы говорим. Забываю о проведённых разговорах и не обдумываю их. Мы говорили с папой о том, что я должен написать письмо в «Комсомольскую правду», в нём описать свою жизнь, рассказать об этих подлых людях, которые жестоко обижают бабушку. То, что напишет папа, это одно. А то, что напишу я — другое. И это очень важно. Как только закончился этот разговор, я его тут же забыл. Ни разу не заикнулся о том, что начну что-то делать. Так прошла неделя. Папа ничего не говорил, всё терпел (Очевидно, зуд жалобщика и писаки, как он себе представлял, по образу и подобию своему, должен был непременно передаваться мне. Маниакальная потребность втянуть меня, малолетку, во все свои распри с соседями, а также в тяжбу с моей матерью, когда бы моя позиция и мои слова рассматривались как основной и неопровержимый аргумент перед лицом любой инстанции, куда бы он ни обращался, пытаясь доказывать свою правоту, эта потребность несостоявшегося, но признанного величия просто затмевала его сознание). А ведь это очень обидно для него. И в субботу он решил высказать это. Он сказал мне, что так поступать очень подло. «Согласился или сказал, что сделаешь — нужно исполнить!» (сначала вырвет это согласие своим брюзжанием или хитростью, а потом манипулирует им) Я не заступился за бабушку. Её обижают и огорчают злые люди, а я не хочу заступиться за свою родную бабушку. Это очень подло. Я дал папе слово, что буду писать письмо в «Комсомольскую правду» и буду защищать бабушку.
Сначала папа нервничал (на это есть причина), но потом немного успокоился.

После ужина мы поговорили с папой на другую тему — о самозащите. Папа научил меня защищаться от врагов, если они вступят в драку. Папа меня учил, чтобы я заступался за слабого и обиженного. А самое главное — не обижал их сам. «Увидишь, что обижают слабого — заступись, не проходи мимо, чего бы это тебе не стоило: синяков или зубов!» — так говорит мне папа. Я не должен унижаться перед какими-то сорванцами ни в школе, ни в классе. За обиду я должен ответить. Конечно, это совсем не значит, что нужно ходить петухом. Папа учит меня добру, честности, и чтобы я умел за себя постоять. Таких разговоров бывает очень много.

8 октября 1972 г.

Воскресенье. Утром проспали дольше. После завтрака я сел за письмо. Пишу в «Комсомольскую правду». Пишу о своей жизни, о папе и бабушке. Никогда ещё не писал таких писем, поэтому трудно. Но, написав это письмо, я сделаю большое и полезное дело.
Папа пошёл в клуб на собрание наших участников спектакля, а я в два часа в кино. Фильм «Бессловесные друзья» интересный, про умных животных.
Когда пришёл из клуба, у нас в гостях были Иван Степанович с Анной Филипповной. Они посидели у нас до 18 часов. Хорошо поговорили. Показали им альбом с фотографиями. Анна Филипповна бабушке понравилась: простой, разговорчивый человек, каких любит бабушка.
Когда гости ушли, я стал делать уроки.

15 октября 1972 г.

В понедельник за сочинение по литературе получил четвёрку, но написал, как сказала учительница Галина Романовна, всех лучше. Это ещё раз говорит о том, что я нисколько не хуже ни Вашуты, ни Лозовского.
10 октября. Утром освежил уроки, позавтракал и побежал в школу. На уроке русского языка Галина Романовна спрашивала правила. Я поднял руку. Сначала она меня не спрашивала. Спросила около 10 человек — никто не знает. Даже Лозовский Вовка не знал. Тогда она спросила меня. Я хорошо ответил. Потом, проверив мою письменную работу, она поставила мне 5. По геометрии писали проверочную работу, получил 5. После четвёртого урока ходили работать на биржу 27 лесозавода. Работаем за деньги на классные нужды. А работать пришло меньше половины класса.
В 5 часов сел за уроки.
В четверг ходил в баню. В пятницу снова ходили работать.
Суббота, 14. Когда я пришёл из школы, папа был дома. Он думал, что я приду из школы, когда он уже уехал. Ехать он должен на вторую лесобиржу договариваться о спектакле. Хотим сделать несколько выездов. Ему нужно было также на 25 лесозавод по этому же делу.
Папа думал, что когда я приду домой, его уже не будет, и написал мне две записки. В одной записке он высказывал свою глубокую обиду на меня. В ней он процитировал высказывание одного арабского мыслителя: «Человек, останавливающийся на полпути, теряет всё!» А я нередко останавливаюсь на полпути. Другой раз поставлю перед собой цель, и не дохожу до неё, а останавливаюсь на полпути. И я теряю всё, что до этого завоевал. Вдобавок, я довольно «вольно» разговариваю с бабушкой без папы. Я часто разговариваю с ней, можно сказать, грубо, на что бабушка очень обижена. А я не имею права так делать.
В пятом часу мы с папой пошли на автобус. Я поехал в город к Никоновым, а папа договариваться на 25 лесозавод. Я переночую у Никоновых, а утром — за покупками. Я должен купить рыбы, мяса, муки и других продуктов. На 25-м папа вышел. Мне он дал 15 рублей и на дорогу два талона. Папа мне разрешил около двух рублей держать на что-нибудь своё: купить подарок тёте Кале, Витьке и Светке. В городе можно купить семечек, пострелять в тире и т.д.
На Гидролизном я пересел на трамвай, купил билет, встал в углу и поразмышлял о нашей жизни… Как мы живём? А живём мы до сих пор не весело, не спокойно; до сих пор расстраиваются папа и бабушка. Что же это, что мешает нам спокойно жить? Разговоры, расстройства, переживания чаще всего бывают из-за меня. То я что-нибудь натворю, то совру, то обману. То что-нибудь я не правильно сделаю из-за своей бесконтрольности, безответственности, то что-нибудь забуду или поленюсь сделать. Вот, вот где корень всех расстройств, переживаний, обид. Из-за меня другой раз папа с бабушкой и между собой ссорятся. Один раз папа меня ругает за что-нибудь, а бабушка защищает, в другой раз наоборот. А не было бы причин, за что можно было бы меня поругать — не было бы и всех скандалов (Как всё просто: чувство вины — первый и основательный успех, которого отцу удалось достичь в моём воспитании. Слава Богу, что в последствии, разрубив «гордиев узел», связывавший меня с отцом, мне удалось преодолеть и этот комплекс). А для того, чтобы не было этих причин, я должен быть честным, честным и ещё раз честным человеком. Я должен контролировать себя, осуждать каждый неправильный и нехороший свой поступок. Я не должен допускать ошибок, которые уже были допущены. Я должен больше думать, рассуждать, анализировать. Тогда я буду хорошим человеком, и всё будет хорошо в нашей семье, если я буду соблюдать все эти правила. Я постоянно должен держать у себя в голове, что человек, останавливающийся на полпути, теряет всё хорошее, что завоевал.
Полседьмого я был у Никоновых. Вечером мы смотрели телевизор. Витя показывал своё искусство игры на гитаре. Он сыграл какую-то мелодию. Чувствуется, что стало немного похоже на что-то, и он выучил.
Витька парень хороший. Ему бы только помочь, в смысле: подсказать, что если начал чем-то заниматься, то не останавливаться на полпути.
На следующий день встали в начале восьмого. Выпили чаю. Потом с Витькой и Светкой пошли на рынок. Ни мяса, ни рыбы нет. Купили клюквы 15 стаканов. Походили по магазинам в надежде купить муки и другого, но больше ничего не купили. Витька со Светкой пошли домой, а я сходил в парикмахерскую. Потом снова пришёл к ним. У тёти Кали пришлось ещё пообедать. Только потом они меня отпустили.
Приехал домой в четвёртом часу. Сел за уроки. Вечером к нам пришёл Иван Степанович и подарил мне шахматы с надписью «За участие в пьесе «Барабанщица»», зная, что я люблю играть. Мы с ним сыграли две партии, и в короткое время я схватил два мата. Но теперь-то, имея свои шахматы, скоро научусь играть.
Здесь, правда, я поспешил, и очень не хорошо написал. Отсюда можно понять, будто папа жалеет денег и не покупает мне шахматы. А ведь на самом деле, стоило мне только заикнуться об этом, и папа мне купил бы их. (Последний акцент сделан по замечанию отца. Ревность, не находящая объяснений: всегда, прежде, чем слегка похвалить кого-то или с благодарностью отозваться, следовало пропеть хвалебную оду отцу, в противном случае, это будет расценено как недооценка его идеальной личности, положившей себя на заклание во имя сына, как следствие — обида и длинные нотации с наставлениями)

22 октября 1972 г.

В понедельник получил четвёрку по алгебре. Уроки сделал в 8 часов. Вечером заполнял дневник.
В школе напротив нашего класса находится пионерская комната. На переменах она открыта. И мы ходим туда почитать, поиграть в шахматы. Сегодня я померялся силами с некоторыми учениками и понял, что слабоват.
Во вторник вечером ходил с бабушкой в кино «Последний перевал». Хороший фильм. Рассказывается о двух бывших друзьях. Один стал красным командиром, а другой — белогвардейским начальником.
В среду оценок в школе не получил.
Всё-таки, не могу я ещё полностью следить за собой. Можно было бы лучше.
Вечером заполнял дневник.
В школе на переменах ходим с ребятами в пионерскую комнату играть в шахматы. Я несколько раз проиграл, несколько выиграл.
В четверг вечером бабушка ходила в кино, а я поиграл на баяне.
В пятницу по истории проверочную работу написал на 5. Когда подготовишься к уроку, прекрасно можешь ответить, и получаешь пятёрку. Если же чувствуешь, что подготовился плохо, сидишь на уроке, не поднимая руки, а если спросят, получаешь тройку. Если не доучишь урока, вместо пятёрки получаешь четвёрку. Но я могу лучше учиться, и стоит мне ликвидировать эти недостатки, как дело пойдёт намного лучше. Вот и папа говорит, что не раз замечал, что я вечером не доучиваю некоторых предметов, оставляя их на утро. Да, это нередко бывает. Утро даётся на освежение уроков, а выучить их нужно вечером.
Учиться я мог бы намного лучше. У меня есть большие возможности. Сейчас всё зависит от меня.
Снег уже выпадал, но растаял. Ещё не холодно, но природа вся хмурая, пасмурная. Солнца не видно. Листья с деревьев уже опали. Всё ждёт зиму.
Суббота, 21 октября. Из школы пришёл в 14 часов. Папа был дома. Он уже сходил в баню. И теперь пошёл мыться я. Помылся хорошо.
Когда я пришёл домой, папа, как обычно, сказал мне «С лёгким паром!»
Я сказал, что в 4 часа индийский двухсерийный фильм «Преданность». Папа разрешил мне идти в кино, а бабушка дала 50 копеек. Я ничего не сказал ей. Фильм хороший, но шёл три часа. В семь часов пришёл домой. У нас был Иван Степанович. Я покушал, а потом мы с ним сыграли партию в шахматы, которую я быстро проиграл.
Когда он ушёл, папа высказал своё замечание по отношению к нему. Слишком часто и много Иван Степанович произносит «я»… — я хороший режиссёр, я хороший шахматист, я лётчик, я,я,я… «Я» — последняя буква в букваре. Не нужно слишком высоко ценить себя и превышаться над людьми. Не нужно я-кать. Это, наоборот, унижает человека.
Вечером учил уроки.
В воскресенье спали до 8 часов. После завтрака делал уроки. А в час пошёл в кино «Дети капитана Гранта». Очень хороший фильм. Папа говорил, что в молодости он ему очень нравился. Дети капитана разыскивают своего отца. Они были и в Америке, и в Австралии, а нашли его на последнем острове в Новой Зеландии. Бабушке я сказал, что следующий сеанс начнётся в 4 часа, и наврал: он начался в 3 часа. Почему я не могу правильно и добросовестно прочитать и пересказать афишу? Теперь из-за меня пострадала бабушка. Она хотела сходить в кино, но из-за меня фильм не посмотрела.
Вчера бабушка дала мне на кино 50 копеек, а сама подумала, что 20 копеек. И у меня хватило совести взять эти деньги, даже не предупредив бабушку. В этом случае я жестоко её обманул. Билеты были дорогие — по 60 копеек. А я, если бы был хорошим, то вернулся бы и сказал бабушке, что сегодня в кино не пойду, а завтра с часу будет хорошее кино, и схожу завтра (дневниковая версия соответствующей отцовской нотации, как я должен был поступить, и она должна была быть отражена в дневнике). Если б я так пришёл и сказал бабушке, то поступил бы хорошо. А ещё лучше было бы, если бы я сказал: «Бабушка, зачем мне 50 копеек, может, у тебя меньше найдётся», — ведь я ещё не знал, по чём билеты. Вообще, вчера совсем не обязательно было идти в кино. Сегодня такой замечательный фильм был. Так сколько раз на неделе можно ходить в кино… А из-за этих 50 копеек получилась новая неприятность.
Я пришёл уже из кино. А тут заходит к нам клубная кассирша (бабушки в это время не было). Подняла крик, что мол бабушка её обозвала за то, что вчера дорого продала билеты. Папа сказал, что бабушка не могла её обозвать. И чтобы она не продолжала разговор в повышенном тоне, он открыл для неё дверь. Та раскричалась на весь коридор. Бабушка пришла и подтвердила, что никак её не обзывала и что даже не говорила о ней, а только спросила, почём вчера продавали билеты. А кассирша больше того наврала на бабушку. И эта неприятность произошла из-за меня.
Сегодня я ещё огорчил папу: отправляя меня в магазин, он велел купить 3 пачки маргарина по 36 или 38 копеек, а если нет, то за 32 копейки. Я пошёл в магазин, по 36 и по 38 маргарина нет. Есть только по 32 и по 48 копеек. Я совершил глупый поступок: взял три пачки по 48. Дело не столько в деньгах, сколько обидно папе за то, что я не внимателен и не добросовестен. Это я, во-первых, плохо выслушал папу, во-вторых, не додумался подсчитать, правильно ли я сделаю, если куплю маргарин по 48, не лучше ли купить по 32 копейки. Это всё моя недобросовестность, невнимательность, нечестность. Это всё подлые поступки, сильно огорчающие папу и бабушку. Когда же всё это прекратится? Когда мы будем жить по хорошему? Когда я возьму себя капитально в руки? Когда перестану обманывать, и буду себя контролировать? Это всё прекратится тогда, когда я перестану огорчать папу и бабушку своими поступками. Ужасно надоела такая жизнь папе, бабушке и мне. Нужно, всё-таки, взять себя в руки!
Вечером я немного позанимался этикетками, немного теорией музыки, потом записывал в дневник.
Сейчас нужно особенно ответственно подойти к учёбе. Не долго осталось до конца первой четверти. По многим предметам мне нужно поднажать. Самое главное — увлечься учёбой и жить мыслью: чем же я хуже Вашуты или Лозовского… Учиться будет намного легче, если ничего не запускать. Иначе навёрстывать будет трудно.
Восьмой класс решающий: как я его закончу, можно будет судить, стоит или нет учиться дальше. Я думаю, что стоит, и поэтому должен бороться с собой.
А насчёт нашей жизни я думаю, что жить надо по настоящему!

29 октября 1972 г.

Сколько я здесь живу, папа постоянно внушает мне, насколько полезно слушать радио (последние известия) и читать газеты. Если я буду регулярно слушать известия и читать газеты, то хорошо буду разбираться во многих вопросах: политических, экономических, хозяйственных, жизненных и других. Папа разъясняет мне много непонятного в этих вопросах. Он не хочет, чтобы я был потёмком, как многие другие ребята. Другие ребята и хотели бы много знать и разбираться в чём-либо, но жизненная обстановка не позволяет: у одних родители пьют и не хотят заниматься воспитанием своих детей, у других родители сами потёмки или подлецы.
Папа хочет, чтобы я больше знал, был умным человеком и не допускал глупых ошибок. А я другой раз не понимаю этого.
Несколько дней назад у нас был конкретный разговор: мы договорились с папой, что я каждый день буду слушать известия по радио в 19 часов. Я одобрил это и поддержал. А дела не видно. Выходит, что я болтал. Папе же это очень обидно. И опять был разговор довольно неприятный. Когда я перестану болтать, бросаться словами? Должен же этому когда-то быть конец!
Теперь я постоянно буду слушать известия в 19 часов, самое удобное время. Вдобавок, скоро будут ходить газеты — папа позаботился об этом.
Вторник. Вчера по алгебре получил четвёрку, а сегодня по геометрии пятёрку. Вечером с папой слушали известия. Из этих известий я узнал: большой турецкий самолёт летел из Стамбула в Анкару. На его борту находилось 66 человек пассажиров и девять экипажа. Четверо неизвестных вооружённых лиц под угрозой оружия и взорвать самолёт заставили пилотов свернуть с курса и держать путь в Болгарию в Софию. Самолёт приземлился в софийском аэропорту. Захватчики самолёта предъявили ультиматум турецкому правительству: выпустить из тюрьмы политических заключённых, обеспечить крестьян землёй и восстановить прежнюю конституцию в стране. Срок — до 17 часов. Если нужного ответа не будет, то самолёт будет взорван. Ответа не последовало. Срок был продлён до 19 часов. В турецком правительстве было срочное заседание и было решено, что никакие переговоры с захватчиками самолёта невозможны. Это было в понедельник. А во вторник объявили, что захватчики самолёта сдались болгарскому правительству — всё-таки, не решились взорвать самолёт и погубить людей. Между странами подписан договор, что в таких случаях государственные преступники выдаются правительству государства, которому был нанесён ущерб. И сейчас встаёт вопрос, как поступить. Болгария страна социализма, а Турция — капитализма. А ведь эти лица, может быть, хорошие люди, ведь они много хорошего хотели сделать. Такие лица называются интернированными. Это мне объяснил папа.
Он мне ещё рассказал, что в первую русскую революцию 1905 года на Чёрном море восстали матросы броненосца «Потёмкин». Они выбросили за борт офицеров, находившихся на корабле и не стали подчиняться правительству. На «Потёмкина» был направлен сильный Черноморский флот. Но захватчики броненосца, матросы, ответили, что не сдадутся, и прежде, чем погибнут, потреплют врага. В свою очередь матросы на тех кораблях отказались идти на своих братьев. Но продовольствие на броненосце кончилось, тогда матросы сдались Румынии. В этом случае они тоже были интернированными лицами. Румыния часть матросов выдала российскому правительству, а часть из них укрылась.
Папа часто мне рассказывает много хорошего, а особенно ему нравится, когда я сам спрашиваю. Это не только ему. И у других людей когда что-нибудь спрашиваешь, им это приятно, человек чувствует, что ты его уважаешь.
Среда. Опять ч.п. Утром папа уехал в хорошем настроении. Я встал и сделал зарядку на улице с гантелями. Папа меня учит, что если хочу стать сильным, нужно заниматься по-хорошему. Не так, что чуть устал и положить гантели, а до пота, то есть по настоящему уставать. Только тогда можно стать сильными человеком.
Потом я выпил два стакана чая с булкой и стал освежать уроки. Бабушка отдыхала на кровати, а на столе стояла миска с киселём. Я самым воровским образом похлебал киселя. Когда бабушка встала, она заметила, что киселя стало меньше. Бабушку это обидело: ведь не себе она поставила кисель — мне на завтрак. Да кроме киселя ещё и суп был. Я никогда не уходил в школу голодный, всегда плотно завтракаю. Каждое утро бабушка встаёт из-за меня — что-нибудь сварить, приготовить. А этот мой поступок её огорчил: можно подумать, что бабушка приготовила кисель для себя. Нет, весь кисель был мой. Отсюда можно сказать, что я не культурный и не воспитанный человек. Бабушка огорчилась не из-за трёх ложек киселя, а из-за моего подлого поступка. («самым воровским образом» — это, конечно, по определению отца. В действительности я просто не задумывался, чем может обернуться маленькая оплошность в поведении, противоречащая устоям жизни и быта в этой семье — большим скандалом)
Мы договорились с папой, что я утром встаю, пью стакан-два чая, освежаю уроки и через часик плотно завтракаю. Я же поступил, как жадный: полчасика не мог подождать. Когда вечером приехал папа, он узнал об этом и тоже был очень огорчён. Огорчён не из-за киселя, а из-за моего подлого поступка. Уходил ли я когда в школу голодный? — Никогда! Всё бабушка заботится обо мне. А я её так обижаю. И у меня не хватило мужества признаться бабушке сразу, что я поел киселя. Когда бабушка сказала, что я его хлебал, я ещё отказывался.
Да, это подлый поступок по отношению к папе и бабушке. И как им после этого не расстроиться, как же не быть (неприятному) разговору. А не указывать на мои ошибки папа не может. Это значит, что он отступится от своих правил, и из меня ничего не выйдет (Дурдом какой-то! Лепка двойника папы из пластилина… Это же сколько надо фанатизма, чтобы так раздувать пустяковый эпизод поведения сына, довольно спорный во всех отношениях и недостойный серьёзного внимания в нормальной семье… сколько нужно высосать крови, чтобы получить удовлетворение… сколько нервов истрепать себе и сыну в истерично-монотонных бесконечных нотациях с чертыханиями, ахами и охами, умилительными самовосхвалениями, показательным самопожертвованием, со слезами на глазах… сколько пришлось претерпеть наивной детской душе психологического насилия, лицемерия и ханжества, а потом максимально корректно и лояльно по отношению к папе всё это зафиксировать в дневнике).
Четверг и пятница прошли хорошо. Я ничего плохого не натворил, и папа с бабушкой не расстраивались. Папа уезжал на работу и приезжал в сравнительно хорошем настроении.
Суббота опять была мною испорчена. С 8 до 11 часов папа ездил на субботник. Перед моим приходом из школы папа был в бане. Когда я пришёл из школы, всё вроде шло хорошо. Мы с папой сели за обед. И тут я ему сказал, что учиться нам осталось до каникул неделя. Папа попросил сказать точнее: когда, какого числа? Я замялся и замолчал, как дурак. Только через пять минут ответил, что нас отпускают в субботу. И всё испортил из-за пустяка. Разве я не мог сразу сказать: папа, нас отпускают на каникулы в субботу четвёртого числа, — чётко и ясно. Из-за этого пустяка я испортил настроение папе, бабушке, себе (Ну, себе-то понятно, как… А папе и бабушке… это надо быть психически нездоровыми, маниакально принципиальными, чтобы так реагировать на подобные действительно пустяки).
Кроме этого, папа был возмущён моими черновыми записями для дневника. Половину я в них наврал на папу и бабушку. Из тех записей можно понять, что в школу я ухожу только со стаканом чая и с булкой. Вообще, я наделал там много ошибок. И опять (неприятный) разговор. Когда же прекратятся все эти разговоры… Когда настанет им конец…
(Становится понятным, а подсознательно я и сам тогда уже начинал чувствовать, зачем папа настоял на продолжении ведения дневника, когда обнаружил мой подлинный детский дневник. Это нужно было ему, чтобы контролировать мои мысли и чувства, соответственно своему пониманию их корректировать, а когда нужно, и манипулировать ими в своих интересах)
Воскресенье. Сегодня встал в 9 часов. Позавтракал, затем сел за уроки. Когда сделал уроки, пошёл в будку и полчаса позанимался на баяне. Потом мне надо было сдать бутылки, а затем сходить в магазин за хлебом. Бутылки не принимали, и я пошёл вместе с ними в магазин. А чтобы зайти домой и оставить их, я не додумался. И иду вместе с бутылками в магазин. А папа вдобавок мне даже говорил, что если бутылок не сдам, то зайти домой, а не тащиться с ними в магазин. Опять глупость.
Вечером писал дневник.

30 октября 1972 г.

Теперь я снова буду записывать дневник каждый день.
Особенно важного сегодня не произошло. Оценки в школе сегодня не получил. Чувствуется, что за четверть показатели будут не радующие. Пятёрки могут быть только по геометрии, анатомии, истории, химии, а по остальным предметам будут четвёрки. Самый трудный предмет для меня сейчас физика. Там я на получал много троек, а есть даже и двойка. Если я получу тройку за четверть, она может всё испортить. Завтра у нас будет контрольная работа по физике на решение задачек. Я постараюсь завтра получить хорошую оценку. Может быть, на пятёрку не вытянул бы ещё по английскому, да по черчению, а по остальным предметам я мог бы учиться на пять. А сейчас, пожалуй, больше четырёх пятёрок не вытяну. И значит, что ничем дальше не продвинусь в сравнении с прошлым годом. Другой раз и мог бы получить хорошую оценку на уроке, а не поднимаю руки, так как не подготовился достаточно серьёзно. Так что, до Вашуты или Лозовского мне ещё далеко. Я от них отстал.
Важных событий в школе не произошло. На перемене сыграл с Селивановым в шахматы и быстро его обыграл.
Пришёл из школы, пообедал и сел за уроки. Папа приехал с работы в 18 часов. Папа говорит, что учёба, это одно, а жизненная учёба — другое. Мало хорошо учиться и быть грамотным, нужно быть хорошим, культурным человеком в другом обществе. От учёбы в школе зависит, кем человек станет, а от жизненной, домашней учёбы — каким. И выходит, что последняя даже важнее. Можно быть каким-нибудь учёным, инженером, работать директором или кем-либо ещё, но быть нечестным, несправедливым, подлым человеком. А простой рабочий или кочегар (как папа!) может пользоваться уважением, его портрет может висеть на доске почёта, потому что этот человек хороший, честный, справедливый. Важнее знать, какой человек, а не кто он. «Так что, — говорит папа, — нужно быть хорошим не только в школе, но и дома. Нужно постигать житейские мудрости и культуру». Нельзя допускать глупостей дома. А особенно таких, какой я совершил вчера. С бутылками иду в магазин и нисколько не думаю о том, что надо мной засмеются люди. А ведь папа мне даже говорил.

31 октября 1972 г.

Сегодня в школе в основном всё было в порядке. По физике писали контрольную работу на решение задач. Я все три задачи решил, только не знаю, правильно ли. По геометрии была проверочная работа. Думаю, что написал хорошо. По русскому языку был диктант. По истории оценку не получил.
После уроков поиграл немного в шахматы. Играл с Лозовским, но до конца не доиграли. Домой пришёл в три часа. После обеда сел за уроки. Долго занимался английским языком. По литературе выучил стихотворение «Гражданин» Рылеева — романтика-декабриста. По литературе мы изучаем великих русских писателей, их жизнь и творчество. По русскому языку ничего задано не было, но я позанимался, так как чувствую, что плохо делаю разбор предложений по членам предложения и частям речи.
Вечером записываю дневник.

1 ноября 1972 г.

Утром, как обычно, часик позанимался уроками. В школе у нас было 6 уроков. По литературе за стихотворение получил пятёрку. По английскому языку и по алгебре оценок не получил. Но по алгебре писали проверочную работу, так что за сегодня оценка будет. Был урок физкультуры и два урока труда.
Четверть заканчивается. В последние дни с учёбой особенно серьёзно надо поработать, чтобы добиться некоторых успехов. Когда пришёл из школы, пока бабушки не было, поиграл на баяне. Чувствуется, что рука несколько отвыкла от баяна, и играть тяжело. Но мало ли, что тяжело. Если взялся за музыку, должен довести начатое дело до конца, как говорит мне папа. Да хоть и что: если взялся за дело, надо его докончить.
Когда пришла бабушка, сел за уроки. По хорошему подготовился по географии, химии, истории.
Сегодня пришла газета «Правда Севера». Теперь газеты будут ходить регулярно, и я должен регулярно читать их, и быть в курсе текущих событий благодаря газетам и радио. Все условия для этого у меня созданы.
Я не должен обманывать папу и бабушку ни в чём. Около недели я хожу в школу в галстуке. А до этого ходил без галстука. Но у нас с папой был разговор, и я конкретно сказал, что буду ходить в школу в галстуке. На самом же деле я обманул папу. Через два дня разговор повторился, и я признался, что ходил в школу без галстука. На следующий день я пошёл в школу в галстуке. А разве не мог я этого сделать сразу, по честному, не заставляя папу повторять разговор. А я поступил тогда не честно. Папа ведь не просто так, для виду, заставляет носить галстук. Ведь я ещё не комсомолец, а пионер. Некоторые в классе считают себя большими и не носят галстука. Они поступают не по пионерски.

2 ноября 1972 г.

В школе получил пятёрку по истории за устный ответ.
После школы сходил в баню.
Папа немного задержался с работы, а бабушка уже очень беспокоилась: всё ли в порядке. Всё в порядке. Папа задержался, стоя в Соломбале (в очереди) за яйцами и за яблоками.
Папа сегодня вечером мне сказал, что если я не изменю своего поведения, он отправит меня после второй четверти в Кандалакшу.
Папа сказал, что его посылают в Ленинград на полтора месяца учиться на металлурга-плавильщика. Этой специальности у нас в Архангельске нет. А на заводе нужна такая специальность. Он поедет где-то в конце ноября. И папа сказал мне, что если я хоть немного исправлюсь, в поведении и в учёбе, то на каникулы я поеду в Ленинград и с помощью папы познакомлюсь с городом.
Папа приехал сегодня с работы в хорошем настроении. За ужином он сказал мне, что разговаривал с хорошими людьми насчёт семейного положения, насчёт меня. Папа очень устал от всех расстройств, от переживаний. Ему надоела такая жизнь, как сейчас. Он просто не может так дальше продолжать жить. Он сам решил, и люди ему посоветовали, что если я не исправлюсь к Новому году, не изменю своего поведения дома и успеваемости в школе в положительную сторону, как обещал, то папа будет вынужден отправить меня в Кандалакшу (После того, как с помощью папы я «сжёг за собой мосты» по отношению к матери, и он убедился в своём успехе, это стало основной и наиболее эффективной страшилкой в методах его «воспитания». На самом деле, это никогда не входило в его планы — полное фиаско амбиций и корыстных замыслов — сам он абсолютно не допускал подобного развития событий, так как это дискредитировало бы его во всех отношениях в глазах окружающих, разрушило бы образ «отца-героя» и просто святого человека).
Потом папа рассказал мне, что на заводе нужен металлург-плавильщик, а специальности такой в городе нет. Поэтому папу и ещё несколько человек посылают учиться на полтора месяца в Ленинград. Если я изменю своё поведение: возьму себя в руки, буду контролировать, не допускать глупых ошибок и подлостей, а в школе у меня повысится успеваемость, то поеду не в Кандалакшу, а в Ленинград.

3 ноября 1972 г.

Особенно важного сегодня не произошло. В школе нам сказали, что скоро будут принимать нас в комсомол. А поэтому нужно обязательно познакомиться с Уставом ВЛКСМ. Запомнить самое главное, самое нужное. Кроме того, мы немного познакомились с историей комсомольской организации. Комсомол был основан на первом всероссийском съезде в 1918 году Н.К. Крупской.
Когда пришёл домой, пообедал, почитал немного газету «Правда Севера», потом сел за уроки. Завтра последний день первой четверти. Сегодня собрали дневники на проверку, поставят четвертные оценки, а завтра выдадут.

4 ноября 1972 г.

Сегодня у папы был рабочий день. Сегодня у меня закончилась первая четверть. После уроков выдали дневники. Результаты за четверть не радующие. Только 5 пятёрок: по химии, истории, анатомии, геометрии и труду. Остальные все четвёрки. Притом, по физике у меня четвёрка натянута, хотя и получил за последнюю контрольную работу четвёрку. Главное то, что ни на одну оценку лучше не стало, если сравнивать с 4 четвертью прошлого учебного года. А ведь я ещё в прошлом году обещал папе 8 пятёрок. И до сих пор обещаю, но не выполняю своего обещания. Этим я очень огорчаю папу: постоянно даю папе слова, обещания, которые не выполняю — «пускаю на ветер». Вот теперь я дал папе слово, что вторую четверть закончу лучше. Самое малое, прибавится ещё две пятёрки. По литературе и по русскому языку мог бы окончить на пятёрку. По литературе надо по настоящему готовить уроки, словом, быть готовым к ответу на любой вопрос. Нужно учиться правильно излагать мысли, что у меня сейчас страдает. По русскому языку нужно знать все правила, которые проходили, учиться правильно писать и снова правильно излагать мысли. По алгебре я вполне могу учиться на 5. Здесь я правила знаю, а подводит меня счёт. Нужно побольше считать и заниматься решением задач. По географии тоже могу учиться на пятёрку. Самое главное: внимательно слушать учительницу на уроках и добросовестно выполнять домашние задания. По физике, английскому и черчению у меня идёт всего труднее. С этими предметами нужно готовиться особенно напряжённо.
Папа приехал с работы в хорошем настроении. Вернее, работал он до 11 часов. А с 12 часов он выступал в цехе с самодеятельностью, для рабочих. Папа говорит, что в самодеятельности участвуют хорошие ребята комсомольцы. Они дорожат тем, что среди них мужчина опытный и пожилой.
Папа в честь наступающего праздника подарил мне носки, два набора открыток — «Архангельск» и «Соловки», синий, красный и зелёный пастики и ещё дал мне рубль. Большое за это папе спасибо.
За второе число у меня написано много вранья и чепухи. Во-первых, я не правильно пишу-складываю предложения. Например: «Папа задержался, стоя в Соломбале за яйцами и за яблоками». Правильно было бы написать: «Папа задержался в Соломбале, потому что стоял в очередь за яйцами, но яиц не досталось, и он купил яблок». Первое предложение у меня написано просто непонятно — посторонний человек не поймёт смысла. Вторая моя ошибка: я пишу, что папу отправляют учиться в Ленинград на полтора месяца. Почему я утверждаю это, если папа не утверждал, а сказал: «На полтора-два месяца». Вдобавок, я это повторил дважды, что совсем не нужно и излишне, только бумагу мараю. Затем, мало того, что я написал: «Хоть немного исправлюсь». Надо сказать твёрдо: «Я исправлюсь в поведении и в учёбе!» Потом я повторяю написанное и дополняю: «Папе надоела такая жизнь, какая сейчас. Он просто не может так дальше жить». Но я не написал, какая жизнь: бесконечные расстройства, неприятные разговоры, которые он вынужден вести, иначе из меня ничего не выйдет, ссоры с бабушкой, которые происходят из-за меня — да всё это из-за меня. И выпьет когда папа — тоже из-за меня (не считая праздников или в гостях). Ведь мои поступки являются поводом к расстройствам. Папа не от радости другой раз ругает меня, не от того, что ему хочется — он хочет сделать из меня человека, честного, грамотного. Мне надо было сразу написать, что жить в такой обстановке тяжело, даже невозможно, но папа мужественный человек. Он много горя перетерпел и сейчас ещё терпит из-за меня. Почему же я довожу его до крайности. Папа и так стал очень нервный. Здоровье его испортилось (следуя такой логике, наверное, самым правильным для меня было бы покончить с собой, чтобы не портить жизнь папе и бабушке и не давать ему повода для выпивки. Как бы дико это не выглядело, но мысли такие уже начинали приходить в мою голову).
Вообще, я много допускаю ошибок в письме, как грамматических, так и стилистических.

5 ноября 1972 г.

Воскресенье. Первая половина дня прошла очень хорошо. У папы и бабушки настроение было хорошее. У меня тоже.
Днём бабушка ходила в клуб, посидела там, а когда пришла домой, сказала: «Вчера у школьников вечер с шести часов был». А папа вечером мне сказал, что в воскресенье, если хочу, поеду с ним на вечер в дом культуры «Красной Кузницы». Я сказал: «Хочу. Но, папа, как мне быть, у нас будет школьный вечер». Папа ответил, что полезней, наверное, провести вечер с ним в доме культуры. Я одобрил папино предложение. Когда бабушка сказала, что наш вечер был вчера, папа очень удивился: «Ведь ты говорил, что сегодня…» Я сказал, что говорил вчера. Но ведь на самом деле, я не сказал папе по русски: «Папа, хорошо, что ты завтра возьмёшь меня с собой, только вот у нас сегодня тоже вечер, не знаю, идти или нет». Папа сказал бы мне, что я должен идти. А ведь с моих слов любой бы понял, что я говорил про завтра. Опять допущена глупость.
В шесть часов мы с папой поехали на вечер. Народу в доме культуры было много, всё рабочие Красной Кузницы. Мы нашли дядю Диму, который был уже выпивши. Дядя Дима — художник. Он сильный человек, и видок у него для гопников предостерегающий. Когда папа работал директором в кинотеатре «Октябрь» на 25 лесозаводе, он принял дядю Диму работать художником. Дядя Дима рассказывает, что люди тогда очень уважали папу-директора. И сейчас многие говорят, что Валентин Васильевич человек честный. Он никогда не обижал рабочих и относился к ним по человечески. За это его люди чтят и уважают. А настоящие директора ничего не стоят, как говорят люди, их не только не уважают, но и презирают. Потому что они не честные, жулики, обжуливают рабочих и на этом наживаются, не могут по-хорошему организовать праздники, вечера. А папа был на это способный. Мы разговаривали с дядей Димой в его комнате, когда зашёл молодой человек с бородкой. Дядя Дима сообщил нам, что это сын Евгения Коковина — нашего архангельского писателя, написавшего книжку «Детство в Соломбале», а также другие книжки и рассказы.
Вечер провели хорошо. Папа с дядей Димой немного выпили. Папа немного потанцевал. Вечер окончился около 12 часов.

6 ноября 1972 г.

Когда мы ждали с папой трамвая, то нас чуть не столкнула милицейская машина, прошедшая возле самых рельс, и ожидавшие трамвая вынуждены были сойти с дороги. Милицейская машина нарушила правила движения. Она должна была пройти по крайней мере от рельс не меньше чем на полтора метра. Папа очень возмущался этим. И мы пошли в милицейский пункт, который находится рядом (пьяные!). Вернее, папа пошёл, а я поплёлся за ним. Папа зашёл туда и сказал им, что они нарушают порядок. Они спросили, кто свидетель. Я был в коридоре. Но когда зашёл, ничего толком не сказал — лишь промямлил что-то. Папа высказался, а они его оскорбили, и я не сказал ни одного слова в защиту папы. Папа вышел очень обиженный, я за ним. Он высказал мне свою обиду на меня, что я его очень огорчил, не сказав ни одного слова в его защиту. А ведь папа был вполне прав. Даже если бы папа был не прав, я обязан был заступиться за него, а я поступил по предательски.
Папа дал мне условие: если я пойду и скажу им свои слова, то папа поедет домой. Если я этого не сделаю, то папа со мной домой не поедет. Мы снова зашли с папой в милицию, и я сейчас говорил, как сын, как пионер. Теперь я заступился за папу. Ведь моё слово много значит (Цирк… В данном случае, откровенное насилие над сознанием и волей сына. Я молчал, не понимая, что происходит, и это было наиболее адекватным поведением с моей стороны. Когда же папа заставил, это выглядело как истерика душевнобольного. Зато самолюбие папы было частично удовлетворено).
Мы сели на трамвай, наверное, полпервого. Приехали на Гидролизный — автобусы уже не ходят. Пошли пешком. Дошли до универмага 25 лесозавода. Папа очень устал. Он просто не мог дальше идти. Папа сказал, что тут близко живут знакомые, попросимся переночевать. Пришли на квартиру, постучались. Дверь немного приоткрылась и выглянула тётка. Папа назвался, сказал, что он с сыном, но тётка посмотрела и закрыла дверь. И это была знакомая! (которой нужно было «называться»? — чудовищно, дико, унизительно — проситься среди ночи в дом к малознакомым людям) Пока папа ей делал добро, она его уважала, а когда папа попросил помощи (рвался среди ночи пьяный в квартиру), она и знать не знает его. Это подлый человек. Мы переночевали на кухне. А утром в 6 часов без шуму удалились. Как раз попали на первый автобус.
Домой приехали полседьмого. Бабушка давно не спала. Вскоре мы легли спать. Я встал уже в двенадцатом часу. После завтрака решил шахматную задачку, напечатанную в газете. Потом стал записывать в дневник. Вечером бабушка ходила в кино, а я поиграл на баяне.

7 ноября 1972 г.

Встал сегодня в девятом часу. Позавтракали и к 10 часам пошли с бабушкой в кино «Белеет парус одинокий». Фильм очень хороший. Один матрос потёмкинец нелегально возвращался из Румынии в Россию. Его искали жандармы, шпионы. Гаврик, одесский мальчишка, помог ему укрыться. Он помогал революционерам в боях. Двое ребят, Гаврик и его друг Петя-гимназист, помогали революционерам. Подносили им патроны и порох. Держали связь. Спасали от жандармов.
Когда пришёл из кино, папа гладился. Свои брюки я погладил сам. Папа научил меня, как это делается. Он сказал: «В жизни, сынок, всё надо уметь делать, всё пригодится!» Шить, стирать, гладить — тоже надо уметь. После обеда папа показал мне, как зашить дырку у штанов. Кажется пустяк, но нужно уметь.
А учила ли меня этому Бугаева, внушала ли она мне эти важные мысли? Ей некогда было этим заниматься. Она только и знала, как бы с работы, да не опоздать на танцы. Разве хотела она меня вырастить человеком?
Это его задача, мечта, и всё. Мои интересы папа всегда ставит выше своих, если так надо.
Я переоделся. Потом папа предложил мне съездить в кинотеатр Октябрь. Я согласился. Съездил, но фильм не посмотрел, так как он только что начался, а следующий сеанс был поздно.
Я вернулся домой. Папа поинтересовался, какой должен был идти фильм, но я забыл. И снова обидел папу. Это пустяк, но из пустяков складывается большое и важное. И вот папе часто бывает обидно, что я подвожу себя на пустяках. Я должен был запомнить название фильма.
Бабушка в 6 часов ходила в клуб, а я поиграл на баяне.
Погода в последние дни пасмурная, морозная. Уже напало немного снега.

8 ноября 1972 г.

Утром, сделав зарядку, умывшись, прополоскав рот зубным эликсиром, позавтракал с папой и бабушкой. А потом в 10 часов пошёл в кино «Залп Авроры». Фильм очень хороший. Но народу было совсем мало, только маленькие ребята пришли смотреть. Рассказывается о революции, о Ленине, о легендарном крейсере «Аврора». Военно-революционный комитет под руководством Подвойского, как объяснял мне папа, дал приказ революционным отрядам по залпу «Авроры» брать штурмом Зимний дворец в Ленинграде, где заседало временное правительство. Матросы на корабле взяли власть в свои руки. Ленин предлагал послать ультиматум временному правительству. Временное правительство на ультиматум не ответило. Военным министром у них сначала был Керенский, но потом его назначили премьер-министром. Это был ??????? ????? (зачёркнутый, не читабельный текст) человек, юрист по образованию, адвокат. Но он был меньшевиком. Керенский хорошо знал Ленина. Когда он узнал, что Зимний окружён, то отстранился от власти. Он не хотел воевать против революции (подчёркнутый в рукописи текст) и сбежал за границу.
Всё это рассказывал мне папа. «Аврора» начал обстреливать Зимний и революционные отряды ринулись к дворцу. Зимний дворец был взят. Сегодня я посмотрел кино, а недавно папа мне рассказал об этом: во время Великой Отечественной войны, когда России угрожала большая опасность, Керенский очень (подчёркнутый в рукописи текст) помог нам. Он жил в США и призывал американский народ помочь русскому народу. Он на свои средства помогал нам материально (подчёркнутый в рукописи текст). Фильм мне очень понравился.
Днём поиграл на баяне. Вечером у нас в гостях были Иван Степанович с Анной Филипповной. Я с Иваном Степановичем сыграл в шахматы. Он меня научил многим правилам игры.

9 ноября 1972 г.

Как вчера договаривались с папой, встал сегодня в 6 часов. Папа встал раньше меня. Мы позавтракали, потом поехали с папой к нему на работу. Для меня это вроде экскурсии. Папа работает в блоке цехов. В гальваническом отделении происходит оцинковка, никелировка, обмеднение разных некрупных деталей. Это очень интересно наблюдать. В отделении находится много ванн, в которых разные кислоты. На одной стороне ванны цинковые пластинки, на другой — какого-либо другого металла. Отрицательные электрические частицы цинка движутся через кислоту и оседают на детали, опущенной в раствор. В результате она оцинковывается, т.е. покрывается слоем цинка. Таким же образом делается никелировка и обмеднение деталей. Только там уже нужны никелевые и медные пластинки. Папа показывал мне, где строится ванна горячей оцинковки труб. Там тоже стоят ванны с кислотами. Они рассчитаны на шестиметровые трубы, которые будут травиться в них.
Я видел, как гнут трубы: накаливается одно место у трубы, и в этом месте она постепенно сгибается. Я видел, как работают станки в других цехах, как изготавливаются детали. Очень интересно наблюдать за работой. Но работать здесь, особенно с кислотами, очень вредно.
Мне многое показал Ваня, папин товарищ по работе.
Обедали в столовой. После обеда папа меня проводил до проходной. Я поехал в город за покупками. В городе кое-что купил и в 5 часов встретился с папой на остановке. Домой приехали в седьмом часу. У бабушки был накрыт стол. К нам обещали придти в гости Анна Филипповна с Иваном Степановичем. Они пришли в 8 часов. Посидели. У бабушки сегодня день Рождения, ей исполнилось 80 лет. Бабушка у нас старенькая. Мы с папой желаем ей здоровья и ещё долго прожить. Бабушка старенькая, но она нас очень поддерживает. Большое ей спасибо за всё добро и ласку. Бабушка сегодня пела народные песенки и частушки. 

10 ноября 1972 г. 

Сегодня нам в школу. Утром освежил уроки, позавтракал и пошёл. В школе в основном всё было в порядке. За прошлую субботу по истории получил пятёрку.
Итак, началась вторая четверть. Это решающее время. От того, как я её закончу, зависит наша дальнейшая жизнь. Но я уверен, что возможности наверстать упущенное и повысить свою успеваемость у меня есть. Я вполне могу учиться самое малое на две пятёрки больше. Но это совсем не значит, что я должен получить только две пятёрки, это не значит, что я должен нажать только на определённые два предмета. Я должен сосредоточить все свои силы «на всех фронтах». У меня в голове должен быть определённый план, но он не должен быть обязательно точным. Если я планирую, что по английскому языку и физике четвёрку должен утвердить, это не значит, что я должен готовиться на четвёрку. Одно дело выполнить план, а другое в сто раз интереснее — перевыполнить. Для того, чтобы это легче далось, нужно представить учёбу интересной и понять, насколько важно повысить успеваемость. И опять же: успеваемость не в оценках, а в первую очередь в знаниях. Ведь оценки зависят от знаний, а не знания от оценок. Давай-ка, дальше я буду учиться по этой структуре. Я уверен, что добьюсь от себя того, чего мог бы добиться и раньше, а сейчас это мне во много раз легче сделать.
Сегодня день прошёл хорошо, в хорошей обстановке. 

11 ноября 1972 г. 

Сегодня я опять допустил две подлости по отношению к папе и бабушке. Во-первых, утром. Бабушка лежала на кровати. Папа ушёл на работу, а я освежал уроки. Пользуясь тем, что бабушка не видит, я опять же украдкой съел три куска хлеба с маслом. Когда бабушка встала, она это заметила. И снова была очень обижена. Я сжульничал. Ведь дело не в трёх кусках хлеба, а в моей совести, честности. А я поступил очень подло, пользуясь тем, что бабушка отдыхает. Разве не мог я дождаться до завтрака — умер бы с голода? Нет. Мы с папой уже давно и много раз договаривались, что утром со сна можно выпить стакан чая, а завтракать на час позднее, когда освежу уроки. Это полезно, иногда чувствовать лёгкий голод. А то, что я таскаю куски хлеба, портит аппетит и вредит здоровью. Папа мне этим хочет добра. Но ему очень обидно, когда я не понимаю этого, и нарушаю договоры.
Во-вторых, я нарушил ещё один договор с папой. Мы с ним договаривались, что я буду заниматься в шахматном кружке по часу во вторник и в субботу. А сегодня я занимался чуть ли не два часа. Пришёл домой уже в начале пятого. Опять же папе очень обидно, что я так поступаю. Поступаю не честно, живу на обманах. Вдобавок, папа спрашивал у меня, как зовут руководителя шахматного кружка. А я не знаю. Снова папа был очень огорчён. Как это так можно: учиться и не знать имени человека, который даёт знания. Оказывается, я не знаю даже имени пионервожатой, а также учительницы по физике и учителя по черчению. А ведь я собираюсь вступать в комсомол. Такими поступками я очень обижаю своего папу. Расстроенный, он не может есть… Разве будет здоровье? А разве будет здоровье, если он выкуривает по две пачки папирос в день. Это большой вред, отрава. Но папа не может отступиться от своих принципов (в связи с этим вспоминается нашумевшая статья Нины Андреевой «Не могу поступиться принципами»: пропади всё пропадом, умру и других за собой потяну, но от принципов не отступлюсь — кризис авторитаризма). Если он отступится, то человека из меня не выйдет. Когда я вырасту и стану настоящим и честным человеком, я скажу папе большое спасибо за всё добро (Блажен, кто верует… а может, «добро» на поверку и в своей совокупности оказалось не настоящим…)

12 ноября 1972 г. 

Воскресенье. Утром сходили с папой в баню. Днём я ездил на 25 лесозавод купить пива и картошки. Но ничего не купил. Когда приехал домой, у нас была старушка — бабушкина хорошая подруга. В 16 часов я ходил в кино. После ужина занимался уроками, а потом записывал дневник.
За 5 ноября у меня записано: «Настоящие директора ничего не стоят». Написано очень неправильно. Что значит настоящие, как это понять? И почему это вдруг ничего не стоят? «Многие сегодняшние директора очень недобросовестно относятся к своей работе, и они не пользуются уважением народа, люди их не ценят», — так было бы правильно.
За 8 ноября я совсем исказил папины слова, которые он говорил насчёт Керенского. Я написал: «Он не хотел воевать против революции». Надо было написать: «Он понял, что революция победит, он сам был революционером, но меньшевиком. И Керенский сбежал из России». Дальше я пишу, что он очень помог нам во время войны тем, что призывал американский народ помочь русскому народу в борьбе против фашизма. Но неправильно то, что он на свои средства помогал нам материально.
9 ноября я описываю экскурсию по заводу. Я не написал того, что, прежде чем протравить деталь кислотой, её нужно сначала прощелочить, чтобы она очистилась от жирных пятен, т.е. её надо продержать в растворе щелочи.
Всё время, сколько я здесь живу, папа мне постоянно напоминает, чтобы я был честным человеком, внимательным, чтобы я никогда не обижал слабого, а заступался за обиженного. Он не может терпеть обманов, моих глупых поступков, которые я часто допускаю. Папа пытается меня убедить, когда я сделаю плохой поступок, когда он очень грубый — ругает, а иногда и сгорячится. Но ведь он нервничает не от радости (что простительно, тогда как многие это делают «от радости»…). Он «сам себе не рад», что другой раз подводят нервы. С бабушкой он иногда не хорошо разговаривает, но ведь это из-за меня. Я всему этому виновник (!!!). Другое дело было в первую зиму, когда я сюда приехал. Я тогда многое не понимал. И виновником этого тогда была Бугаева. Она от меня никогда не требовала, чтобы я был честным и правдивым, внимательным. Она со мной никогда не вела серьёзных разговоров, никогда мне не внушала умных мыслей, не объясняла мне то, что не понятно. Я был не научен правилам культуры, чистоты. Я значительно отстал от своих сверстников. Когда я приехал к папе и бабушке, папа заметил, что перевоспитание моё будет очень трудным, мне придётся пережить большие перемены. И он сказал мне: «Славушка, может быть, тебе здесь будет жить трудно, я буду от тебя требовать. Если там тебе было жить легче и лучше, можешь уехать». Это он сказал мне в первые же дни, как я приехал. Всё время, сколько я здесь живу, папа мне говорил, что если мне здесь не нравится, то я могу уехать в любой момент. Я этого не хочу. Особенно сейчас, когда понял, насколько я счастлив (по убеждению папы), что живу здесь, с папой и бабушкой, которые хотят из меня сделать хорошего человека. Теперь я понял, насколько был бы несчастен, если бы жил сейчас у Бугаевой. Понимаю, кем бы я стал. 

13 ноября 1972 г. 

Сегодня по алгебре за устный ответ получил четвёрку. Сегодня весь день мело снег. Снега уже напало порядочно. После уроков оставались те, кто собирается вступать в комсомол. Нам рассказали об Уставе ВЛКСМ, об истории Ленинского комсомола. Потом я взял в библиотеке брошюру «Третий съезд комсомола — задачи союзов молодёжи» Ленина. А Устав с такой же брошюрой папа мне купил уже давно.
В школе, в основном, всё было в порядке. Дома тоже всё было в порядке. Папа приехал в хорошем настроении. Поужинали вместе, потом я снова сел за уроки.
Считаю, что хорошо подготовился по русскому языку и физике, по истории и анатомии. Думаю, что завтра получу хорошую оценку. 

14 ноября 1972 г. 

Во вторник день прошёл хорошо, без важных событий. Вечером бабушка ходила в кино, а я поиграл на баяне.
Читая книгу «Стожаровы», папа выделял некоторые страницы для того, чтобы я это прочитал. Я прочитал из этой книги несколько эпизодов. Как трудно было жить в военные годы! В тылу и на фронте холодно, голодно. А каково же было во время блокады Ленинграда! Идёт, идёт человек… вдруг упадёт и не встанет. Так же было и у нас в Архангельске. Люди падали на ходу от истощения, а тем более в Ленинграде. Лепёшки из коры деревьев считались неприкосновенным запасом. Люди падали и умирали за работой у станков, у дверей завода. Как тяжело приходилось комсомольцам в эти тяжёлые годы!
«Вот поэтому, — говорит папа, — хорошим людям часто бывает обидно, что современная молодёжь не знает цену хлеба, не ценит замечательных заслуг советских людей перед Родиной. Многие сейчас не понимают, что эти люди-герои боролись за нашу же свободу и независимость, они боролись за наше счастье. Чтобы нам, их детям, хорошо и сытно жилось. Чтобы мы продолжили их дело, дело Великого Ленина». Эти примеры папа мне и приводит, чтобы я знал, как жили люди, комсомольцы в войну, как боролись. Папа не хочет, чтобы я вступил в ряды комсомола потёмком и неучем. Он желает, чтобы я был настоящим комсомольцем, был честным и справедливым. Чтобы я был предан делу Ленина, делу коммунистической партии. Папа даже плакал, читая некоторые фразы
(Папе не удивительно — он принял на себя весь пресс советской пропаганды, а был и массовый психоз, который, слава Богу, я не застал)

15 ноября 1972 г. 

В школе после уроков оставались те, кто вступает в комсомол. Нас немного ознакомили с историей комсомольской организации нашей области. Потом пионервожатая Ирина Васильевна выдала нам всем анкеты, где мы должны написать заявление о вступлении в комсомол, рекомендации и т.д. Она попросила нас сегодня съездить на 25 лесозавод сфотографироваться. Две фотокарточки нужны для вступления в комсомол. После занятий я с Кобылянским ездил на 25-й фотографироваться.
Когда приехал домой, сел за уроки. Вскоре пришёл папа. Я ему сказал, что ездил фотографироваться, показал ему анкету, которую должен заполнить. Папа очень рад, что я скоро стану комсомольцем. Но он хочет, чтобы я был настоящим комсомольцем, честным, справедливым. Сегодня он помог мне написать заявление о вступлении в комсомол. Папа сказал, что этот документ всю мою жизнь будет храниться в моём личном деле. Что эти слова, которые написал, я никогда не должен забывать. Я должен понимать, что написал клятву. И я не имею права нарушать эти слова. Я написал, что обязуюсь быть честным, принципиальным комсомольцем. Я обязуюсь быть активным комсомольцем, добросовестно выполнять все комсомольские поручения, быть честным, добрым и справедливым к людям, к природе; быть преданным коммунистической партии и народу. И я должен выполнять все эти обязанности. 

16 ноября 1972 г. 

Сегодня в школе у меня произошёл случай. Ученик нашего класса Жаравин давно был моим врагом. Сегодня на перемене он стал приставать ко мне. Сначала я от него отходил и просил отвязаться. Но он пустил в ход кулаки. Тогда я предупредил его: «Ну, смотри, сейчас дам в нос». И в этот момент я получил сильный удар в подбородок. Я сначала растерялся, а он: «Ну что, ещё?» Тогда я с размаху ударил его кулаком по лицу. Он чуть не упал, отскочил. Видно, что растерялся тоже, но снова хотел на меня напасть. А я снова замахнулся, и он отскочил от меня. Это была у меня первая такая победа. А Жаравин ничуть не слабже меня.
Вечером я рассказал папе об этом случае. Папа меня похвалил за то, что я рассказал открыто, ничего не утаив и не соврав. Какой бы не произошёл случай, я не имею права ничего от папы скрывать, а тем более, нельзя врать и обманывать. Если я расскажу правдиво и чистосердечно, папа может упрекнуть меня за допущенную ошибку, а на будущее даст совет, как поступать в подобных случаях. 

17 ноября 1972 г. 

После уроков поехали с Вовой Кобылянским на 25-й за фотографиями. У него фотография вышла, а моя не получилась — темно и всё расплылось. Это так «хороший» фотограф сделал, «на совесть», — подвёл меня. Он предложил мне снова перефотографироваться, но я в это время был в свитере, а фотографироваться надо в белой рубашке. Пришлось снова ехать домой и снова туда. Снова сфотографировался. Это отняло у меня много времени. Домой я приехал около 6 часов.
Вчера пришла открытка от Никоновых. 19 числа нас приглашают на день Рождения сына артиллериста — Вити. Мы с папой гадали-гадали, к чему тут слово «артиллериста» — не могли догадаться. Даже подумали, что Витя поступает в какое-нибудь артиллерийское училище. И тогда папа придумал: у нас был маленький сувенир — ружьё. И подписано «Тула». Папа разъяснил мне, что его можно прикрепить к металлической отникелированной пластинке, на которой подписать поздравление. Сегодня папа привёз уже готовый подарок. Гравировать же он ездил в ГУМ. Это обошлось дорого, но зато сделано хорошо, и уж память будет ему на всю жизнь. Это очень хороший подарок. А в воскресенье мы с ним поедем. 

18 ноября 1972 г. 

Всё, кажется, шло хорошо и было в порядке. После занятий съездил за фотографиями, на этот раз получились. Сходили вместе с папой в магазин. Купили Вите ещё шёлковую маечку. Вечером бабушка ходила в кино, а я стал играть на баяне. К нам зашёл дядя Андрей, сосед — отдать бабушке долг, два рубля. Дядя Андрей присел на стул и высказал папе свою горькую обиду на меня, что я с ним не здороваюсь. Да, это было несколько раз. Я позволил себе не здороваться с дядей Андреем — самым лучшим и честным человеком в нашем доме. Я даже его не уважал. А разве не обидно честному человеку за это, что он мне добро делает, а я даже не хочу с ним поздороваться. А разве папа и бабушка не говорили мне, что самый лучший человек в доме это дядя Андрей, и что с ним обязательно надо здороваться. Я своим поведением очень оскорбил честного человека, который хочет мне всего хорошего. А папу и бабушку этим очень огорчил и расстроил. Впредь я не должен допускать подобных подлостей. Мне нужно взять себя в руки. 

19 ноября 1972 г. 

Утром сходил в баню. После завтрака стал делать уроки.
В 15 часов мы с папой собрались и поехали к Никоновым. На гидролизном вышли, трамвая ещё не было, и мы сели на такси. Доехали прямо до центральной городской парикмахерской, где подстриглись. Потом пошли в гости.
Дома застали одного дядю Толю. Дядя Толя сказал, что ждали нас целый день, а сейчас уже думали, что совсем не придём. Позднее пришли тётя Каля с ребятами.
Вечером смотрели телевизор, играли в домино. Конечно, тётя Каля накормила и напоила нас. Подарок Вите понравился.
Сегодня день артиллерии, а дядя Толя был артиллеристом. Поэтому он и написал на открытке «сына артиллериста». Витя вместе с дядей Толей увлекаются моделированием кораблей, пароходов. Он мне показал несколько корабельных чертежей, и то, что они уже сделали. Сейчас они собираются делать модель ледокола «Ермак» (папа плавал на нём).
Заснули мы поздно. 

20 ноября 1972 г. 

Около 7 часов папа меня разбудил. Мы выпили чая, перекусили. Тётя Каля с дядей Толей уже встали, а ребята ещё спали. В Соломбале папа ушёл на работу, а я поехал дальше. Домой я приехал без пятнадцати девять. Перекусил и побежал в школу. Часы, оказывается, шли на десять минут вперёд. В школе всё было в порядке. Придя домой, пообедал и сел за уроки. Папа приехал домой в хорошем настроении. У меня тоже сегодня настроение несколько лучше. 

21 ноября 1972 г. 

Снова допустил подлый поступок. Утром за завтраком я ел колбасу с печёной картошкой. Что-то мне не понравилось в картошке, и я не стал её есть. Но вместо того, чтобы отложить её, выбросил в таз. И поступил очень нехорошо. Раз она мне не понравилась, я должен был её отложить и сказать бабушке, что не съел. А выбрасывать картошку я не имел никакого права. Картофель — это тот же хлеб. На хлебе и на картошке как раз и силён русский мужик. А разве я ем только хлеб с картошкой? Не было такого никогда, чтобы папа с бабушкой съели без меня что-то вкусное. А тем более, что голодный, сколько здесь живу, никогда не был (Сколько я там жил, папу преследовали навязчивые мысли, что кто-то что-то подумает, что я не доедаю, что меня обделяют, морят голодом, недодают необходимое. Поэтому упреждающе необходимо было доказывать обратное, и мне постоянно давались предписания неустанно отображать это в своём дневнике. Вероятно, в глубине души, отец всё-таки чувствовал какой-то грешок за собой, что материального достатка крайне не хватает, он не выдерживает сравнения с другими семьями, где есть дети, и прямо или косвенно отражается на благополучии сына. Комплекс этой неполноценности и подталкивал его постоянно твердить, как мантры — до тошноты, доказательства благополучия и совершенства в жизни семьи).
Такие поступки я допускаю очень часто. И папу с бабушкой они очень огорчают. Я вступаю в комсомол, значит, тем более так не должен поступать. Должен быть честным, справедливым (причём в данном контексте здесь честность и справедливость — не понятно, но на всякий случай надо было написать, если не пришло в голову ничего более вразумительного, дабы не раздражать лишний раз папу).
В пять часов ходил в кино «Русское поле». Фильм очень понравился. В нём рассказывается о природе, о русском поле, о колхозниках, трактористах. Очень реально изображена жизнь села. Бабушка ходила в кино в 8 часов. В это время я поиграл на баяне. Потом сходил встретил бабушку. Фильм ей особенно понравился. 

22 ноября 1972 г. 

Среда. Нас, десять человек, в Соломбале в доме Пионеров, принимали в комсомол. Ребят нас пятеро: Лозовский, Вашута, Кобылянский, Чистополов и я. В три часа мы поехали туда. Там, в доме Пионеров, пришлось немного подождать — принимали из других школ. Нас принимали по одному человеку. Мы подходили к знамени и подписывались под клятвой комсомольца. Потом нам задавали вопросы, как мы знаем Устав ВЛКСМ. Я ответил на несколько вопросов правильно, и меня приняли в комсомол. После того, как всех нас приняли, мы поехали домой. Документы и значки нам ещё не вручили. Мы их получили в школе. Сегодня большой день для меня. Я рад, что вступил в комсомол. А папа мечтал, чтобы я стал комсомольцем. Но он не хочет, чтобы я был каким попало комсомольцем. Он хочет, чтобы я принимал активное участие в комсомольской жизни, в обществе. Он хочет, чтобы я был честным, добрым, справедливым и внимательным к людям. Я должен добросовестно выполнять все комсомольские и партийные поручения. С этого дня я стал комсомольцем!
Комсомолец должен быть хорошим не только в школе, в коллективе, но и дома, в семье. А это значит, что я должен бороться с собой. Выполнять всё, что требуют папа и бабушка, не допускать глупых поступков. Контролировать себя и следить за собой. Быть принципиальным. Выполняя все эти требования, я буду достоин звания комсомольца.
Устав папа купил мне ещё в прошлом учебном году. Вместе с ним — Задачи союзов молодёжи — выступление В.И. Ленина на 3 съезде союзов молодёжи. Кроме того, он рекомендовал мне много книг, в которых я могу многому научиться. И папа учит меня читать книги не как попало, лишь бы прочитать, а вдумчиво, внимательно, анализировать прочитанное. Комсомольцу нужно много знать, стремиться к знаниям. Ведь Ленин на выступлении о задачах союзов молодёжи сказал слова: «Если я знаю, что знаю мало, я добьюсь, чтобы знать больше!» Для комсомольца это девиз! 

23 ноября 1972 г. 

В основном день прошёл хорошо. Погода всё стоит пасмурная. Выпал снег. Птицам надо чем-то кормиться, и я прикрепил кормушку. Бабушка всё время заботится о птичках. Каждый день накрошит им чего-нибудь. Бабушка у нас добрейший человек. Она любит природу, животных. Она очень любит и папу,и меня. Иногда поругает нас, поворчит, а сама жалеет. В школу иду — яблоко или колобок подсовывает, не смотря на то, что я и так плотно позавтракал. Если в клубе кино — посылает меня и даёт деньги. То же самое папа. Сегодня он меня поругает за какой-нибудь поступок, а завтра ему меня очень жалко. Он хочет по хорошему со мной: и лаской, и добротой. Он очень рад, когда я умно поступаю или что-нибудь говорю. Он рад, когда я спрашиваю и интересуюсь. Но когда я допускаю глупый поступок, или не правильно, не честно что-нибудь говорю, он очень огорчается и расстраивается. Он хочет внушить мне, что это не правильно, плохо. А особенно его огорчает то, что я часто повторяю уже допущенные плохие поступки, о которых уже был разговор. Папа из меня хочет воспитать хорошего, честного человека. Он хочет, чтобы я вырос умным, выучился и получил хорошую специальность.
Когда я жил с Бугаевой, она не хотела из меня сделать такого человека, вернее, не пыталась. Ей вообще воспитывать было тяжело. Но было бы полбеды, если бы она только не учила меня хорошему. Самое отвратительное то, что она даже приучала меня к плохому: воровству, вранью, подлостям. На это у неё находилось время.
Помню, как она посылала нас со Светкой воровать редиску (когда жили в Орджоникидзе), как воровали дрова в чужих дровниках. Можно сказать, что уже и деньги приучала воровать (сам собой разумеющийся вывод, как следствие предыдущего, вывод, основанный на моём бурном детском воображении, замешанном на отдельных, вырванных из жизненного контекста фактах и папиных дрожжичках). А проводила ли она со мной хоть раз какой-нибудь серьёзный разговор, внушала ли она мне какие умные мысли? Она мне не объясняла то, что не понятно. А была ли материнская любовь и жалость ко мне? — Не было! У неё хватило «мужества» отправить нас со Светкой одних из Кандалакши в Краснодар с пересадкой. Она отправила меня одного в Архангельск с пересадкой в Обозерской. Я живу здесь два года. Много она справлялась о моём здоровье, посылала посылок? (Много или мало — понятия растяжимые, а сколько конкретно, надо было спросить у папы, который риторически задавал этот вопрос по поводу и без повода, дабы его смысловой посыл прочно укоренился в голове сына. Ведь проверять и учитывать кроме самого папы было некому…) Ей всё-равно: жив я или не жив. После всего этого она заслуживает к себе презрение и ненависть, и никакой жалости к ней не может быть. И снова: я не считаю её матерью (что и требовалось доказать в соответствии с амбициозными, ненавистническими, мстительными и ханжескими установками отца на добивание врага и свою героизацию — методом самоутверждения пигмея)

24 ноября 1972 г. 

День сегодня прошёл хорошо. Не произошло ничего особенно важного.
Меня в классе назначили редактором классной стенгазеты «Вести из класса». Михаил Петрович, учитель по черчению, объяснил нам, как это делается, то есть выпускается стенгазета. Нас несколько человек остались после уроков. Мы написали, что 9 человек из нашего класса вступили в комсомол.
Папа приехал с работы в хорошем настроении. Вечером всё было в порядке. После ужина я ещё порешал уроки.
Как было бы хорошо и прекрасно жить, если бы не было плохих разговоров, расстройств. Если бы я не допускал глупых и подлых ошибок, которые до сегодняшнего дня у меня довольно часты. Я как-то привык их допускать и не могу переломить себя в корне. Я обязан бороться сам с собой.

День сегодня прошёл хорошо. Не произошло ничего особенно важного.
Меня в классе назначили редактором классной стенгазеты «Вести из класса». Михаил Петрович, учитель по черчению, объяснил нам, как это делается, то есть выпускается стенгазета. Нас несколько человек остались после уроков. Мы написали, что 9 человек из нашего класса вступили в комсомол.
Папа приехал с работы в хорошем настроении. Вечером всё было в порядке. После ужина я ещё порешал уроки.
Как было бы хорошо и прекрасно жить, если бы не было плохих разговоров, расстройств. Если бы я не допускал глупых и подлых ошибок, которые до сегодняшнего дня у меня довольно часты. Я как-то привык их допускать и не могу переломить себя в корне. Я обязан бороться сам с собой.

Написано рукой отца красной пастой (пунктуация сохранена): 

За 22 ноября 1972 года!
Сынок! Я очень и очень рад, что сегодня у тебя знаменательный и замечательный день, тебя приняли в В.Л.К.С.М.! Для меня большая радость в этом событии мой сын стал комсомольцем! Это значит что он стал на ступень взрослее, а это значит и умнее, умнее во всём: в учёбе как в школе так и в быту, во взглядах на жизнь и на поступки собственные и людей! Стал умнее в политическом отношении, не сразу сынок, к этому я тебя готовил!
Поздравляю тебя сынок! Будь честным человеком во всей своей жизни, во всех делах, будь достойным продолжателем Великого дела Ленина! Комсомольцем Коммунистом — Ленинцем!
Папа. 

25 ноября 1972 г. 

В школе в основном всё было в порядке. Только после уроков нас задержали. Нам нужно друг на друга написать характеристики. Я, по жребию, должен написать характеристику на Селиванова Сашку. Учится он неважно, по некоторым предметам еле успевает на тройки. Учиться он может на «4», но не хочет, домашние задания не выполняет. Потом ещё было комсомольское собрание, на котором особенно важного ничего не обсуждалось. Бывший комсорг нашего класса Шатунова перешла в другую школу, а нового пока не выбрали.
Андрей Иванович опросил нас, комсомольцев (13 человек), кто куда собирается после 8 класса. У многих взгляды такие, что после 8 класса собираются идти в какой-нибудь техникум или училище. Андрей Иванович советует идти дальше — в 9, потом в 10 класс. У меня тоже такое мнение. Окончишь среднее образование — все пути открыты. Можно и дальше учиться уже по какой-нибудь специальности.
Домой пришёл в 4 часа. После того, как пообедали, почитал газету. Читая её, мне встретилось непонятное выражение: «разделка хлыстов». «Хлыст, — объяснил мне папа, — это сваленное дерево, вместе с сучьями, не обработанное. А разделка хлыстов, это значит очистка ствола дерева от сучьев и веток». Папа очень много мне объясняет непонятного. Большинство того, что он мне говорит, я ещё не записываю. А приехал-то я сюда полным потёмком от «хорошей» родительницы. Сейчас я во много раз больше знаю, чем тогда. Благодаря папе — родителю, который хочет воспитать своего ребёнка хорошим и желает ему только добра. На предыдущей странице папа написал, что значит для него моё вступление в комсомол. За эту записку, за всю ласку и доброту, за всё хорошее сейчас я могу сказать папе только спасибо и поцеловать его. А настоящая благодарность ему и бабушке будет видна в будущем (!!!). Я никогда не посмею забыть папу и бабушку, или ужасно огорчить чем-либо.
А вот Бугаеву мне и вспоминать не хочется. Сколько она принесла вреда папе, бабушке, мне. Во-первых, всем нам испортила жизнь, а папину — разбила. Цветущие годы он прожил один, в надежде, что когда я подрасту, пойму жизнь, он возьмёт меня к себе. Как же было бы прекрасно, если бы я остался жить у папы ещё тогда, когда Бугаева убежала от него. Не был бы папа сейчас таким нервным, что сам себе другой раз не рад. Наверняка бы и вина не пил, и табак не курил (злейшие враги здоровья). Вполне возможно, что, может быть, папа и женился бы на хорошей женщине, которая смогла бы заменить мне мать. Я был бы умным, честным человеком. Учился бы я сейчас намного лучше. Сегодняшние мои соперники по учёбе Вашута и Лозовский были бы мне ни по чём. Мне не пришлось бы испытывать таких трудностей, как сейчас, но я это понимал бы. К сегодняшнему дню я, наверное, стал бы хорошим баянистом. Я был бы сильным и здоровым. Не таким во всех отношениях, как приехал к папе. А приехал я сюда плохим — в общих словах. А конкретнее — совершенно невоспитанным и некультурным.
Например, как-то в один из первых дней после приезда мы сели пить чай. Я наложил полстакана сахара и стал пить вприкуску с шоколадом. Мне на это сделали замечание. Бабушку особенно удивляло и возмущало моё поведение. Но ни в коем случае речь не идёт ни о какой жалости в отношении еды. Уж едой-то я никогда в этом доме не был обижен.
Это только один случай, а их у меня были сотни. Я приехал сюда обманщиком, лгуном, частично — дураком!
Я не записал ещё такого случая… тоже в первое время. Писал я тогда авторучкой. Однажды, перед уходом в школу заправлял её. Бутылку с чернилами поставил на тюфяк от дивана и пролил чернила. Папа утром был на работе, а бабушка гоношилась у плиты. Чернила испачкали весь тюфяк, пролились на пол. И у меня «хватило ума» скрыть это всё. Зато у меня не хватило храбрости признаться. Я приехал к папе с двойками и с тройками. Но под напряжённым контролем папы мне удалось окончить шестой класс на тройки и четвёрки. Я приехал, совершенно не имея понятия о музыке, о баяне. Когда папа в первый раз достал баян и заиграл, я оказался равнодушным. Папа тогда заплакал и сказал: «А баян я берёг для сына. Думал, Славушка приедет, будет учиться играть на баяне». Когда я взял в руки баян первый раз, он мне показался тяжёлым, и я не верил, что когда-нибудь научусь играть на нём. Полюбил я баян не сразу, а постепенно. Сейчас у меня цель — стать баянистом. Папа прививает мне любовь к народной музыке, к русским народным и старинным песням. Я люблю народную музыку и песни. А бабушка особенно. Многие песни, частушки, которые она пела в молодости, и сейчас помнит. 

26 ноября 1972 г. 

Воскресенье. После завтрака почитал газету. Папа мне опять объяснил несколько непонятных слов. С часу в клубе была отчётно-перевыборная конференция. Бабушка ходила в клуб, а я поиграл на баяне. Уже неплохо получается «Одинокая гармонь», «Украинская полька», «Полюшко-поле». Но при игре я должен контролировать себя, передо мной должен лежать учебник. Кроме того. Я должен следить не только за правильной игрой, но и за правильной посадкой, должен следить за мимикой лица. Когда играешь весёлое, и лицо должно быть весёлым, играешь грустное — и выражение лица должно быть грустным, вернее соответствующим.
После обеда ходил в магазин и в библиотеку. Потом сел за уроки.
Сегодня папа объяснил мне значение слова «монополия». Он сказал, что монополия, это право на что-нибудь. Он также объяснил слово «махинация». Махинация — это жульничество, плутовство. Слово «оптимистично» означает надеяться, верить. Например: «большинство людей настроено оптимистично» означает, что большинство людей верит, надеется на что-то.
В газете я прочитал статью о Пизанской башне в Италии «А она всё падает». Эта башня построена в старину. На неё некогда поднимался для проведения своих опытов великий Галилео Галилей. Эта башня постепенно, так сказать, падает. У неё уже очень большой наклон. И многие заботятся о том, как сохранить этот замечательный памятник, но поделать ничего не могут. Интересно, удастся ли её спасти… 

27 ноября 1972 г. 

В школе сегодня получил пятёрку по анатомии за устный ответ. Было 5 уроков. Из школы пришёл в 14 часов. Пообедал, потом сходил сдал бутылки, потом сел за уроки. Основные трудности опять же встречаю по физике и английскому языку. В прошлом году по физике мы изучали другой раздел — электричество, и она мне давалась легко. А сейчас мы изучаем движение тел и законы движения — трудно. По английскому языку хотя и тяжело мне до сих пор, но чувствую, что по сравнению с 7, а особенно с 6 классом, у меня есть сдвиги в знаниях. Помню, когда учился в 6 классе, знал десятка три слов, переводить совершенно не мог. Это было результатом тамошнего воспитания. Некому было в Кандалакше интересоваться моей учёбой. Я учился сам по себе, на двойки и тройки. Невольно вспоминается случай: один раз принёс в дневнике оценки за четверть — одни тройки. Показываю дневник Бугаевой, а сам заплакал, думаю, хоть поругает сейчас. И что же она мне ответила: «Ну, ладно, не расстраивайся — не двойки же…» Это меня очень удивило тогда ещё. Выходит, что в следующий раз я мог получать двойки в надежде, что она скажет: не колы же… Это только один факт из её воспитания. Да какая же учёба у меня могла пойти на ум, если я сажусь делать уроки, а в другой комнате заведут магнитофон на всю мощь, танцуют там, хохочут. Я бросал все учебники и шёл на улицу «собак гонять». Будут ли после всего этого хорошие результаты? Мог бы я стать хорошим человеком, если бы ещё сейчас там жил? Нет! 

28 ноября 1972 г. 

Вторник. День прошёл хорошо. Ничего важного не произошло. Только в школе по русскому языку получил пятёрку. Как только подготовлюсь хорошо, на следующий день, глядишь, пятёрка. Когда хорошо подготовлюсь, сам вижу, по каким предметам могу получить пятёрку. А готовлюсь я не всегда добросовестно и не всегда готов ответить материал на пятёрку и поэтому не поднимаю руки. Я должен бороться за то, чтобы повышать свою успеваемость в школе. Я должен настойчиво овладевать знаниями не только в школе, но и дома.
Сегодня оторвалась пуговица на моём куртике. Папа это заметил раньше меня. Он мне настойчиво внушает то, что если что-нибудь порвётся или отпадёт пуговица, нужно зашить или пришить сразу же, не откладывая, а не ждать, когда оторвутся вторая и третья пуговицы, как у меня часто бывает. Это называется аккуратностью. Папа мне постоянно внушает, чтобы я был аккуратен: причёсывать волосы, следить за чистотой одежды, почистить вовремя пиджак или брюки, почистить ботинки и т.д. Папа мне хочет добра. 

29 ноября 1972 г. 

День прошёл хорошо. Сегодня в газете «Правда Севера» я прочитал материал «Разговор о хлебе». Там написано, насколько нехорошо иной раз обращаются с хлебом. Многие ребята пинают кусочки хлеба и кидаются ими, а их родители показывают этому пример. Такие родители подлецы, которые на глазах своих детей выбрасывают хлеб в помойное ведро. Там же рассказывается, как обращались с хлебом в годы войны. Люди знали цену хлеба. Имели уважение к хлебу. А сейчас многие его не ценят.
Папа мне все два года внушает, чтобы я ценил хлеб, имел к нему уважение, ценил труд крестьянина. Хлеб — основа жизни. Без хлеба нет жизни. Папа не напрасно приводил мне примеры из книги «Стожаровы». Как люди гибли от голода в Ленинграде. Нелегко было и в тылу. Это папа испытал на себе. Он рассказывал мне и плакал. И как же не обидно папе и всем хорошим людям, когда они видят варварское отношение к хлебу. «Разбазаривание хлеба — это преступление, — пишет в газету один старый человек, то же самое, что и говорит мне папа, — хорошая хозяйка сухариков насушит, а плохая — в помойное ведро выбросит». Наша бабушка никогда не позволит этого. В помойное ведро мы никогда хлеб не выбрасываем. Уж в крайнем случае — собачке какой-нибудь отдать или птичкам.
В газете приводится пример, как ребята обращались с хлебом, когда ездили на отдых в Мечку. Да я и сам это видел, ведь мы тоже ездили туда школой. Точно так же обращались с хлебом в лагере «Чайка», когда я ездил туда.
Когда я жил в Кандалакше, видеть варварское отношение к хлебу мог постоянно. Этому показывала пример Бугаева. А я брал этот пример от неё. А к папе и бабушке я приехал уже пропитанный этим ядом. Сейчас я этого не позволю. 

30 ноября 1972 г. 

Сегодня папа был вынужден начать со мной неприятный разговор. Больше двух недель, как я написал заявление о вступлении в комсомол. Сначала я его написал на листочке. Этот листочек папа посоветовал мне вклеить около того дня, когда я его написал, или переписать текст в счёт того же дня. До сегодняшнего дня я не сделал ни того, ни другого. Папе же это очень обидно. Он ещё долго терпел. Да сколько ещё можно терпеть… Сегодня он сказал, что очень обижен на меня. И этот мой поступок в первую очередь, как можно сказать, — не комсомольский. А это папу очень обижает. Нельзя допускать таких поступков.
Вот содержание моего заявления:
«Я, Отшельник Вячеслав Валентинович, прошу первичную комсомольскую организацию средней школы №59 г. Архангельска принять меня в члены Великого Ленинского Коммунистического Союза Молодёжи!
Я обязуюсь быть честным, принципиальным комсомольцем Ленинцем-Коммунистом! Обязуюсь быть верным Великому учению Марксизма-Ленинизма и нетерпимым ко всякому их искажению! Обязуюсь быть активным комсомольцем, добросовестно выполнять все комсомольские и партийные поручения; быть честным, добрым и справедливым к людям, к природе. Вступая в ряды Великого Ленинского Коммунистического Союза Молодёжи торжественно обещаю быть преданным Коммунистической Партии Советского Союза, народу и делу Коммунизма!»
Это моя клятва. Я не имею права забывать о ней.
(Папа знал, куда «дует ветер», диктуя мне эти слова, то есть, он понимал, в какой стране живёт и что требуется от простого смертного) 

4 декабря 1972 г. 

Понедельник. Сегодня и завтра у нас выходные. После завтрака я ездил на 25-й лесозавод. В нашем магазине нет сахара. На 25-м тоже нет. Съездил на Экономию — и там нет.
Потом делал уроки. Думаю, что сделал хорошо. Завтра ещё позанимаюсь. По английскому позанимался дополнительно. Было упущено, а теперь тяжело навёрстывать. Так же и по другим предметам. По физике, например. А папа от меня требует, чтобы я ничего не запускал, чтобы готовился ко всякому уроку. А не думать, мол сегодня меня спросили по алгебре, значит, завтра не спросят. И к следующему уроку готовлюсь плохо. Бывает у меня ещё такое. Это нужно ликвидировать.
После ужина немного почитал газеты. Папа опять мне объяснил кое-что непонятное. Спать легли рано. 

Когда я жил у Бугаевой, она не объясняла мне того, что было непонятно. Я у неё нередко спрашивал, а ей всё было некогда. Впоследствии я и спрашивать отвык, и разговаривать. Поэтому папу очень удивляло то, что когда я приехал, мало разговаривал, а тем более, мало спрашивал. Это его также очень огорчало. Папа никогда не был таким. Люди его любили за то, что он разговорчивый. Он не стеснялся спросить у человека то, что ему не понятно. А человеку это приятно, он видит, что его уважают, раз спрашивают.
Мадам Бугаевой было безразлично, кем я стану, и она совсем не занималась моим воспитанием. Я бы стал хуже Светки. А Светка известно, какая будет: вся в матушку. А Бугаева, когда остареет, останется у «разбитого корыта». Сейчас она с разными дядьками бегает, а потом её «раскусят». Как сейчас бабка Попова. Вот мы в прошлом году ходили с папой на соломбальское кладбище. Видели могилку отца Бугаевой (моего дедушки). Вся травой заросла. Но Бугаева приезжала сюда прошлым летом. Можно сказать, как было, так и осталось. А сейчас совсем. Вот природа: близко живут дочери, и не могут навести порядка на могиле отца. Это подлые люди, чёрствые. Да я и у бабки сколько жил, не помню, чтобы она когда вспоминала про своего мужа. Я ненавижу таких людей, презираю их. Светка будет такой же, как Попова и Бугаева. 

6 декабря 1972 г. 

По литературе мы изучаем комедию Грибоедова «Горе от ума». Комедия мне понравилась. Сегодня я отвечал образ Молчалина и получил четвёрку.
Когда пришёл из школы, бабушки дома не было, и я поиграл немного на баяне. После обеда сел за уроки. Папа мне много раз говорил, советовал: после школы немного, т.е. полчаса-час позаниматься чем-нибудь у дровника — по пилить дров или вообще по гоношиться с чем-нибудь, по заниматься физическим трудом. Это очень полезно для здоровья, и кроме того, отдохнёт голова. Я же никак не могу привыкнуть к этому. А папу это очень обижает. Ведь в самом деле: папа для меня хочет добра, а я не хочу этого понять. С завтрашнего дня буду поступать так, как советует мне папа.
Папа живёт со мной и бабушкой. Утром он едет на работу, вечером — домой. И так каждый день. Выходные дни он проводит дома. А если посмотреть, много ли таких мужчин, которые живут одни? Живут с женщинами. А ведь папе тяжело жить, можно сказать, одному. Да хоть и кому. Другие мужчины женятся и живут. А папа живёт ради меня один, без жены (опять я виноват, а то на кого же ещё свалить своё жизненное фиаско, разве что вкупе со мной на Бугаеву, да на «бабку Попову»). Он меня жалеет и бабушку тоже. Не жалел бы, дак давно бы женился, и не взял бы меня к себе. Он хочет вырастить меня человеком — хорошим человеком, честным, справедливым. Он хочет, чтобы я выучился, стал грамотным (к чему в итоге привело такое «хотение», показала моя дальнейшая судьба: то, что я остался без образования — далеко не в последнюю очередь «заслуга» папы). И у него большая надежда на то, что когда я вырасту, глубоко оценю папин подвиг, и скажу ему большое спасибо, и никогда не забуду (и буду «отрабатывать» свой долг перед папой всю оставшуюся жизнь. Вот ведь в чём загвоздка! Мотивация-то папиного отношения ко мне проста, как табуретка: отнюдь не бескорыстная любовь к сыну, а забота о себе любимом и самооправдание личной беспутной жизни).
Да, это подвиг! Папа очень благородно поступил, что не забыл меня, взял к себе. Из-за чего сгубил свою жизнь. Но никто бы его не упрекнул, если бы он женился, и сейчас имел других детей. Зато он был бы счастлив, и не увидел этого горя, какое сейчас (очень красноречивое признание отца, если учесть, что всё здесь написано с его слов). Но он так не поступил. Он остался верен сыну.
Бугаева же… Подлейший человек! Своего ребёнка, сына, она променяла на мужиков. Я мешал ей жить. Сделать она из меня хотела такого же человека, как сама. Она неоднократно меня бросала. Этот человек не достоин звания матери. У неё никогда не было материнского отношения ко мне. У неё каменное сердце. Я два года здесь живу. Как меня, так и папу возмущает то, что она за это время только одно или два письма послала, и то в первые месяцы. Мне был день рождения, было много праздников, и ни разу она меня не поздравила. Не говоря уже о каких-нибудь посылочках (откуда я мог это знать, что не поздравила: исключительно со слов отца).
Не может такой человек называться матерью. 

7 декабря 1972 г. 

Сегодня папа не приехал с работы домой. Я несколько раз бегал к остановке. Думал, встречу, даже если он выпивший. Бабушка очень беспокоилась о папе, несколько раз плакала.
В 12 часов легли спать. 

8 декабря 1972 г. 

Утром к 8 часам поехал в Соломбалу. Думал, что встречу папу у проходной завода. Приехал туда уже поздно. У проходной светящимися буквами было выведено: «опоздали», и через несколько минут раздался гудок. Папу мне не удалось увидать.
После школы в 15 часов снова хотел уже было ехать. Но папа как раз приехал. Он был в нормальном состоянии.

9 декабря 1972 г. 

Сегодня после уроков директор школы Зоя Никифоровна вручила комсомольские билеты и значки вступившим в комсомол. Сейчас я уже официально могу считаться комсомольцем.
Вчера у папы было плохое настроение. Сегодня он опять приехал с работы в плохом настроении. Папа плакал и говорил, что я его «довёл до ручки». Он понял, что за два года не смог со мной справиться. Он попросил меня посмотреть фотографии из альбома. Они (фотографии) говорят о том, что все люди очень уважали папу, когда он был молодой и работал в домах отдыха. Он был молодой и красивый. И даже ещё четыре года назад папа был не такой, как сейчас. Он весь изменился за последние два года. За это время он успел стать физически больным. Он стал нервным. Ему не хватает двух пачек папирос на день. Это пришло не просто так, на это были причины. Фотографии бабушки тоже говорят о том, что молодой она была стройная, сильная, красивая.
Посмотрев альбом, я лёг спать. 

10 декабря 1972 г. 

Утром долго проспал. Сел за уроки в двенадцатом часу. В 13 часов с папой ходили в баню. Потом я сходил в магазин за молоком. После обеда снова сел за уроки.
Вечером к нам опять пришли Иван Степанович с Анной Филипповной. Я с Иваном Степановичем сыграл три партии шахмат. Он сказал, что я уже лучше стал соображать. Научил меня новым приёмам игры и дал советы. Когда они ушли, я доделал уроки.
Вечером, когда я уже ложился спать, папа сказал: «Сынок, как же жить-то дальше будем?» Папа плакал. «Сынок, давай жить с начала! Забудем всё, что было плохое, не забудем хорошее. Давай жить по хорошему!» Я тоже сказал, что, папа, давай будем жить с начала. Как бы вернуть эти два прожитых года. Я сказал папе, что больше никогда не буду врать и обманывать, не буду ничего скрывать. В душе я жалею папу и бабушку, так почему же я не могу доказать это делом? За всё время я только раз или два вымыл пол. И во всём остальном я ещё не доказал, что жалею папу и бабушку. Не надо допускать плохих поступков. Нужно контролировать себя. И жить будет хорошо, спокойно, весело. Я хочу этого. Давай-ка я начну жить с папой и бабушкой с начала. По хорошему. Возьму себя в руки. Неужели я бессилен справиться с собой? Неужели у меня нет силы воли? Если это не так, я должен доказать обратное.
Папа лежал, но не спал. Он думал о своей и моей жизни. Я же подумал и решил кое в чём признаться папе. Седьмого числа я встречал папу с работы. И на остановке нашёл кошелёк с деньгами. В нём было одиннадцать рублей. И я скрыл это от папы. Папа похвалил меня за то, что я, хоть и поздно, но признался. А я почувствовал большое облегчение — как гора с плеч. Это первый мой, но очень маленький комсомольский поступок. 

11 декабря 1972 г. 

День прошёл в основном хорошо. Важных событий не было. В школе на переменах играл с Вашутой в шахматы. Вашута в классе самый сильный по шахматам. Я, конечно, проиграл, но чувствую, что не многим от него отстал. По алгебре писали контрольную работу. Думаю, что написал на четвёрку. Когда пришёл из школы, бабушки дома не было, и я поиграл на баяне. Чувствуется, что такие вещи, как «Одинокая гармонь», «Полюшко-поле», «Украинская полька» и «Сулико» играю не плохо. В 15 часов пришла бабушка. После обеда сел за уроки. Папа приехал с работы полседьмого. В семь часов вместе поужинали и послушали радио.
Погода в последние дни стоит тёплая, снег тает. А неделю-две назад было холодно, морозно. Если погода ясная и много на небе звёзд, будет холодно. Дым в безветренную погоду к земле стелется, а небо хмурое, пасмурное — мороза не ожидается. Редкий день солнце показывается, но только на час-полтора-два. Когда наступят сильные морозы, трудно будет птицам и зверям. Мы, хоть и не большую, но оказываем птичкам помощь. Каждое утро я выношу им корм в кормушку. Об этом у нас заботится бабушка. Бабушка любит и жалеет птичек и животных. 

13 декабря 1972 г. 

Когда встал, сделал зарядку с гантелями. Занимаюсь напряжённо, как велит мне папа, и чувствую, что результаты есть. По сравнению с прошлым годом я стал много сильнее и здоровее. Перед уходом в школу освежил уроки. Повторение уроков на свежую голову очень много даёт. Самое главное, что всё хорошо запоминается. Это папа мне внушал ещё полтора года назад. Я сейчас понимаю, насколько это полезно.
Когда я пришёл из школы, бабушки дома не было. Немного поиграл на баяне. Бабушка ходила в баню, но зря: не было воды. После обеда я сходил в магазин, потом стал делать уроки.
В пять часов пошёл в клуб на двухсерийный фильм «Бой после победы». Это продолжение фильма «Путь Сатурна», «Конец Сатурна». Фильм рассказывает о мужественных советских разведчиках, работавших у фашистов. Главный герой фильма — советский разведчик Сергей Крылов. Он пять лет работал на вражеской территории, вошёл к немцам в большое доверие. Он узнавал вражеские замыслы, доставал важные документы и передавал нашему командованию. Фильм очень хороший.
Бабушка тоже в 8 часов ходила в кино. После ужина я полчасика поиграл на баяне, а потом сел за уроки. По истории подготовил доклад о революции в Австрии 19 века. Нас в классе шесть человек консультантов по истории. Мы помогаем учительнице проверять учеников по датам, вопросам, спрашиваем их, и сами ставим оценки.
Ещё не известно, кем я буду, какую специальность получу. А кем я сейчас мечтаю стать? Время идёт, и мечты меняются. Одни уходят, другие приходят. Когда я был ещё маленьким, конечно же, хотел стать космонавтом. Я рос, и эта мечта ушла от меня. Потом я хотел стать художником и не плохо тогда рисовал (когда жили с Бугаевой в Краснодаре). У меня было стремление к рисованию, но меня никто не поддержал, и это тоже ушло от меня. Помню, что некоторое время я хотел стать моряком. Но потом, когда ещё подрос, я перестал мечтать и никем не хотел стать. На это повлияло «хорошее» воспитание. Когда я приехал к папе, он был удивлён этим и огорчён. Но через некоторое время я заговорил о том, что хочу стать капитаном или механиком. На это повлияли проведённые экскурсии по плавкрану, где работал папа, его рассказы и убеждения. Около года я жил с этим. В школе мы изучали интересную тему — электричество. Кроме того, я прочитал некоторые книги о радистах и захотел стать радистом. В этом году мы с папой и бабушкой ездили в деревню. Я ещё больше, чем в прошлом году, полюбил природу. И во мне поселилась другая мечта: стать лесником. Для того, чтобы жить рядом с природой и охранять это богатство. Эта мысль во мне живёт до сих пор. 

15 декабря 1972 г. 

Пятница.
Десятого числа я написал, что признался папе в том, что три дня назад нашёл кошелёк с деньгами. А три дня не признавался. В конце записи я очень не правильно сделал: написал, что поступил по комсомольски. Разве это комсомольский поступок — три дня скрывать от папы и бабушки, что нашёл одиннадцать рублей? Я просто восхвалил себя. Но хуже того: из моей записи можно понять, что папа похвалил меня за это и… мол, прекрасно, денежки в хозяйстве всегда пригодятся — любой умный человек так поймёт, читая это. (Переоценку своего поступка я вынужден был сделать после прочтения отцом дневниковой записи и выраженного им возмущения по поводу написанного) Здесь я допустил две грубейшие ошибки: во-первых, в своей писанине, во вторых, — в самом поступке. Я обязан был в тот же день, сразу же, придя домой, признаться бабушке, раз уж дома не было папы. Бабушка бы не присвоила этих денег. Она всегда поступала честно и никогда не была жадной на деньги — не так, как другие. Бабушка бы поступила с деньгами честно и справедливо. А папа мне сказал, как лучше поступить. Нужно написать объявление: кто потерял кошелёк с деньгами, чтобы обратились туда-то… Мы договорились, что объявление напишем на следующий день. На следующий день не написали, потом опять не написали, а я всё молчал и не интересовался этим. Папа всё терпел, а сегодня не вытерпел и решил сказать мне об этом. Ведь это он специально молчал: хотел проверить мою совесть. Мало того, я даже не записал, о чём мы с ним договорились. Вот почему можно было понять другое. И это снова очень плохой поступок — никак не комсомольский.
Сегодня пять человек нашего класса, в том числе и я, и из других классов, поехали с учительницей по анатомии Галиной Петровной на 25-й на встречу с 55-й школой. Задавали друг другу вопросы, рассказывали интересное по медицине. Это были как бы соревнования по анатомии. Школа там новая, каменная, большая. Всё хорошо оборудовано. У них большой спортзал. 

16 декабря 1972 г. 

Сегодня в школу к 8 часам. Дополнительный урок по математике. Пятым уроком был классный час.
Папа сегодня работал до 12 часов. После работы он ходил в баню. Потом мы все вместе пообедали. Потом мы с ним ходили в школу к директору. Папа рассказал о кошельке с деньгами. Они посоветовались и решили, что надо и в школе написать объявление, и на трамвайной остановке. Вечером мы с папой по хорошему разговаривали. Разговаривали на разные темы, и о жизни тоже. Папа рассказывал обо мне маленьком. Мы также говорили на политические темы. Говорили долго, серьёзно и спокойно. Я понял, что папа в жизни совершил большой подвиг. А Бугаева напротив — совершила преступление. Я никогда ей этого не прощу! Когда она была молодая, привязалась к папе (здесь «привязалась» в негативном смысле). Он её пожалел и женился на ней (как оказалось, никакой женитьбы не было). А она жестоко обманула папу: в это время встречалась уже с другими дядьками (по версии отца, призванной оправдывать и доказывать его святость). Это человек, который нам принёс больше всего зла (что и требовалось постоянно доказывать)

17 декабря 1972 г. 

Воскресенье. Встал уже в десятом часу. Сделал зарядку, умылся, потом сходил в магазин.
Сегодня написали объявление о деньгах. Я повесил его у автобусной остановки. Потом я сел за уроки. По литературе выучил монолог Чацкого. Он большой и учить было нелегко. На следующей неделе наш класс дежурит по школе, поэтому надо ходить к полдевятому. Уроки делал 4 часа. Потом, после обеда, я сбегал пригласить в гости Ивана Степановича с Анной Филипповной. Они пришли позднее. А до этого я начал писать письмо в «Комсомольскую правду». Хочу написать про себя, про папу и бабушку, про некоторых подлых людей (Здесь «хочу» довольно условно и обозначает более хотение отца, нежели моё). Я начал писать краткую мою биографию. Вскоре пришли гости. Я с Иваном Степановичем сыграл две партии в шахматы. Ещё кое-чему научился. Бабушка «побаяла» с Анной Филипповной. Вечер прошёл хорошо. «Барабанщицу» всё же собираемся ставить. Потому что это самое главное.
Читая старые записи, за 21 июня вижу ошибку: ссылаюсь, что у меня плохая память. На самом деле, не память у меня плохая, а бесконтрольность, что и записано в последствии. За то же число, тётку, которая стояла в проходной, называю злой. Злая может быть собака. Злой может быть и человек в период расстройства или после чего-то неприятного. А эта тётка была просто плохой, нехорошей (Изыскивать свои ошибки было моей обязанностью, поэтому часто доходило до такой вот белиберды)

18 декабря 1972 г. 

День прошёл хорошо. Важного ничего не произошло. Утром на свежую голову повторил уроки. Хорошо выучил монолог Чацкого. В школе на уроке поднимал руку, но меня не спросили. Ещё на следующем уроке будем рассказывать. Объявление, кто потерял кошелёк с деньгами, повешено и в школе.
Сегодня продолжал писать письмо в «Комсомольскую правду». 

20 декабря 1972 г. 

В школе нам сказали, что в 6 часов в клубе состоится комсомольское собрание. В 5 часов ко мне зашёл Вова Кобылянский. Мы с ним сыграли партию в шахматы, которую я выиграл. К 6 часам мы вместе пошли в клуб.
Собрание посвящено 50-летию образования СССР — фестиваль народных республик. Сначала была торжественная часть. Говорили о том, что все люди нашей страны имеют одинаковые права, о том, как образовался СССР. Затем был небольшой концерт. Выступал детский сад. Малыши, переодетые в народные костюмы, пели и танцевали — получилось хорошо. Выступали девятиклассники — не на что не похоже, очень плохо. Даже слова все забыли. В 8 часов я пришёл домой. Мы с папой и бабушкой поужинали, затем я сел за уроки. Папа ездил в город. Видел в магазине Витю Никонова. Говорит, что он очень похудел, но зато растёт.
На работе папе уже сказали, что после Нового года поедет в Ленинград на два месяца. Папа хочет взять меня с собой на каникулы. Он хочет многое мне там показать. Я очень хочу побывать в Ленинграде. Ведь это столица России. Там везде «пахнет» русской историей, революцией, Петром Великим. В школе мне уже дали справку на льготный билет (для учащихся в период каникул понижается стоимость билетов).
Вечером хорошо сделал уроки. 

23 декабря 1972 г. 

Суббота. Когда я пришёл из школы, папа с бабушкой рассказали мне следующее:
Когда папа был в бане, а бабушка дома, к нам пришла девка 18 лет. Она сказала бабушке, что потеряла кошелёк с деньгами. Бабушка спросила, сколько там было денег, она ответила, что 5 рублей. Вскоре пришёл из бани папа. Папа с бабушкой поняли: что-то тут не так, и конечно, кошелька ей не отдали. Папа устал. Ему надо было отдохнуть, а она сидит и сидит, всё болтает. Потом самовольно подошла к буфету и стала разглядывать. В это время она украла рубль, лежащий у зеркала. Папа сразу этого не заметил, но был возмущён её бескультурьем, хотя и не сказал ей об этом: всё-таки неудобно выгонять человека. Прикарманив рубль, она вскоре распрощалась с папой и бабушкой. Через пять минут бабушка сказала папе взять тот рубль и сходить в магазин. Но рубля там уже не было.
Вечером папа отдыхал, а я делал уроки. К нам пришла пожилая женщина с этой девкой. Когда девка ушла, украв рубль, папа хотел догнать её, но не успел. Но он зашёл в контору, в которой работает её дальняя родственница, как проговорилась сама воровка. Папа увидел её и поговорил с ней. И вот она пришла с этой девкой к нам. И что меня особенно удивило: она отказывается, что была у нас. Через некоторое время, под силой обстоятельств она призналась, что была тут, но то, что взяла рубль, не признаёт. Папа оделся и сказал, что если она не признается, повезёт её в Соломбалу в милицию, и ей придётся поплатиться. Она как бы сделала одолжение: «Ну, пусть я его брала. Завтра привезу вам». Но кому это нужно — «пусть»? Нужно настоящее признание. Папа повторил, что сейчас её повезёт в милицию, и она была вынуждена признаться, что взяла рубль.
Дело совсем не в рубле. Такой суммой можно пренебречь. Но если б на его месте лежала десятка или 25 рублей, было бы не очень приятно. Дело в том, что если она у нас взяла рубль, то в следующий раз у другого возьмёт червонец, у третьего — 25 рублей, если её вовремя не разоблачить. Вот почему папа пошёл искать её родственницу — не для того, чтобы вернуть рубль, а для того, чтобы предупредить людей, чтобы они остерегались этого человека.
Надо же! Есть же такие люди! Видит же, что мы нашли деньги и хотим их добровольно отдать, показываем этому пример. А она — совсем другое: хочет обокрасть этих же людей.
После них к нам не надолго заходили Иван Степанович с Анной Филипповной. Договорились, что завтра будем фотографироваться в «Барабанщице». 

24 декабря 1972 г. 

Воскресенье. После завтрака ездил на 25-й л-д и на Экономию за пивом, но нигде не достал. Хотя даже не поспрашивал у людей, есть ли где пиво. Когда приехал домой, папа мне сказал, что пиво есть и на 25-м и на Экономии, так как ему сказали. Надо было мне поспрашивать у людей, и тогда я мог бы с чистой совестью сказать, что пива нет.
В два часа мы пошли в клуб. Там уже многие собрались. Был и Серёжка. Когда пришёл фотограф, мы все по очереди сфотографировались. Я был сфотографирован в позе, когда бросал гранату, и с Серёжкой, когда залезал в окно. Эти позы подобрал папа.
Бабушка в шесть часов ходила в кино. Я полчаса поиграл на баяне, потом сел за уроки. Вечером к нам пришёл Иван Степанович. Папа поговорил с ним. Из каждого разговора можно понять, что главный его недостаток — хвастовство. Иван Степанович — условно освобождённый, т.е. «сидит». Папа говорит, что он может быть, или был хорошим артистом, понимает кое-что в театре, но режиссёром он не был. Он во многом ошибается при постановке пьесы и допускает беспорядок во время репетиций. Выходит так: меньше дела — больше слов. Время подчас тратим впустую. Всё это характеризует его отрицательно. Но не имеется ввиду, что он плохой человек, нет! 

25 декабря 1972 г. 

В школе всё было в порядке. Когда пришёл домой, бабушки не было. Поиграл полчаса на баяне. Затем, когда пришла бабушка, пообедал и сел за уроки. Вечером папа написал всем поздравительные открытки, а потом сделал настольную лампу. Теперь вечером, когда буду учить уроки, свет не будет мешать бабушке и папе.
Сегодня ходил в библиотеку. Взял книжку папе и себе «Стихи и поэмы» Пушкина. По литературе мы приступаем к изучению Пушкина. Я люблю его стихи и другие произведения, поэтому нужно тщательно изучать Пушкина, узнать о нём как можно больше.
По русскому языку меня, в числе десяти человек, выбрали консультантом. Это значит, что мы должны проверять знания других учеников, объяснять им непонятное. Я сам затрудняюсь в разборе предложений по членам. Поэтому на днях мне необходимо повторить члены предложения — материал шестого класса. 

26 декабря 1972 г. 

Вторник. В школе сказали, что отпустят нас в пятницу 29 декабря на каникулы. На уроке геометрии Любовь Ивановна спрашивала доказательство теоремы. Я хорошо знал, поэтому сразу поднял руку. Меня она не спросила, но спрашивала других. А они стоят, как столбы, и молчат. Многих спросила, потом Вашуту. Он ответил хорошо, на пятёрку. По геометрии за четверть всего три пятёрки: у Вашуты, Лозовского и у меня. По алгебре — две: у Вашуты и Лозовского.
В шесть часов в клубе был торжественный вечер, посвящённый пятидесятилетию образования СССР. Сначала я сходил купить пива в буфете, а потом пошёл в клуб. После торжественной части состоялся концерт.
Вечером делал уроки. По литературе выучил стихотворение Пушкина «К Чаадаеву», прочитал заданную поэму «Руслан и Людмила». Очень интересно. Написано складно и красиво, легко читается. По английскому языку переводил текст, к уроку готов. 

27 декабря 1972 г. 

По литературе как ни тянул руку, Галина Романовна не спросила. В школе было 6 уроков.
Папа говорил, что в новогодние каникулы возьмёт меня с собой в Ленинград. Но ведь я мог причинить ему много хлопот, кроме того, это большие расходы. И тем не менее, папа шёл на это. Он хотел расширить мой кругозор, хотел мне многое показать. А где видано, чтобы отец брал ребёнка в командировку с собой. И ведь такие поблажки даются за хорошие дела и поступки (многократно высказанная отцом мысль, явно направленная с целью фиксации её в дневнике — надо же было как-то обосновать отказ от этой идеи).
А достоин ли я этого? Что я хорошего сделал для папы и бабушки? Ничего! Поэтому я не достоин поездки. И папа мне это прямо сказал. Он сегодня ездил в город и купил билет на самолёт на второе число. 

28 декабря 1972 г. 

Четверг. На сегодня уроки я сделал хорошо. Но по географии у меня старый должок. Однажды я не сделал письменное задание, которое не записал в дневник. На следующий день тетради сдали на проверку. И у меня оказалось невыполненным домашнее задание. Так выходила за четверть четвёрка, а теперь только тройка. Считаю это вполне справедливым, понимаю, что учительница была права.
За вчерашнее число я забыл отметить важный факт (папа напомнил, чтобы я его зафиксировал). Вечером, когда ложился спать, выключил настольную лампу и в темноте хотел повесить провод на гвоздик. Лампа упала, спихнула со стола графин, который тоже упал на пол и разбился. Этого не случилось бы, включи я сначала большую лампу, а затем бы выключил и её.
Вечером у нас была Анна Филипповна. У них сломался ключ, и папа обещал сделать его у себя на работе. 

29 декабря 1972 г. 

Папа сегодня в последний раз идёт на работу, а нас отпускают на каникулы. Сегодня было четыре урока. Бабушка в три часа ходила к тёте Павле, а я два часа играл на баяне. Позанимался хорошо. С «Субботним вечерком», чувствую, что сейчас не справиться. В пять часов сходил встретить бабушку у тёти Павлы. Вечером у папы и бабушки было хорошее настроение. Но папа попросил показать ему мой школьный дневник. Результаты за четверть были не блестящие. Мало того, что я обещал повысить успеваемость — она у меня даже понизилась: с пятёрки по химии скатился на четвёрку, а с четвёрки по географии на тройку. Опять не сдержал своего слова.
Сегодня мы с папой долго разговаривали о том, как дальше будем жить, на что надеяться. Я обещал папе, что без него у меня с бабушкой всё будет в порядке, я не буду огорчать её и постараюсь как можно больше помогать ей. Бабушка много для меня сделала добра, поэтому я должен любить и чтить её. Наша бабушка замечательный человек. За её плечами большая трудовая жизнь. Такую бабушку надо ценить.
Насчёт учёбы я папе ничего сегодня не обещал. Я уже много раз давал обещания, клялся и не выполнял этого. Поэтому мне сейчас всё-равно нет основания верить. Не буду лучше зря болтать. 

30 декабря 1972 г. 

После завтрака сходил в магазин. Бабушка мне наказала купить 2 пачки маргарину по 40 коп. Этот маргарин по 250 гр. в пачке. По 40 коп. не было, а был только по 32 коп. весом 200 гр. и по 43 коп. весом 250 гр. Я купил две пачки по 43 коп. И допустил ошибку (как мне было уже растолковано дома) Ведь килограмм маргарину по 32 коп. стоит 1 руб. 60 коп., а килограмм по 43 коп. — 1 руб. 72 коп. Таким образом, я переплатил, купив маргарин дорого. «Ладно бы и дороже, — сказал папа, — только ведь он только по бумажке лучше, а по качеству — тот же, что и за 32».
Часик я прогулялся по посёлку. Потом мы с папой ходили в баню. Там была большая очередь и пришлось долго ждать. После бани мы с папой постояли в очередь за мукой. Купили муки 4 килограмма.
Вечером мы с папой поговорили, разговор был хороший. Говорили обо всём. Например, о том, какой путь проходит хлеб, прежде чем попадёт на стол. Для того, чтобы посеять зёрнышки, нужно сначала вспахать землю, затем её разрыхлить, удобрить. Потом высевают семена. Пока хлеб растёт, хлебороб ухаживает за ним. После того, как хлеб созреет, собирают урожай. Затем его отвозят на ток. Там его молотят, то есть отделяют сами зёрна от соломы. Потом отвозят на мельницу. Там из него делают муку. Муку отправляют на хлебозавод, где пекут хлеб. Потом он попадает в магазин, а из магазина — к нам на стол. Над хлебом трудится много рабочих рук. Как отблагодарить человека, который делает нам хлеб? — Отблагодарить его надо, прежде всего, уважением к хлебу. 

31 декабря 1972 г. 

Воскресенье. Сегодня последний день 1972 г.
Сегодня мы с папой погладили себе брюки. Папа показал мне, как зашить куртик. У меня порвался рукав и карманы у старого куртика уже, наверное, месяц назад. И я всё ещё не могу добраться и зашить. Сегодня я зашил порванное.
Написал Кольке письмо. Упрекнул его в том, что он долго не пишет, не послал даже поздравительной открытки. Послал ему опять два набора, которые купил папа. Папа мне опять подарил набор цветных пастиков.
Я недавно купил три лотерейных билета — папе, бабушке и себе. Папа купил два билета лотереи ДОСААФ. Папа подарил мне пригласительный билет в соломбальский дом Культуры на новогодний вечер старшеклассников.
В восемь часов папа с бабушкой пошли к Ивану Степановичу и Анне Филипповне в гости по приглашению. Я же, как договорились, до 9 часов поиграл на баяне, затем переоделся и тоже пошёл к ним. У них очень маленькая комнатка, тесно. Угощали нас до сыта. Побаяли. В одиннадцать часов мы пошли домой, договорившись, что через полчаса они придут к нам, и даже не попрощались. Они не пришли и через полтора часа, поэтому около часу ночи мы легли спать.
И так, пошли новые сутки, пошёл новый месяц, пошёл новый год. Папа выпил за старый год, за всё, что было хорошее. Выпил он и за новый год, за счастье, за всё хорошее. 

1 января 1973 г. 

Новый год! Понедельник.
Встали сегодня полдесятого. Позавтракали. В двенадцать часов пошли с папой к Ивану Степановичу. Нужно, всё-таки, пригласить их. Они только что встали. Иван Степанович дал мне один журнал про шахматы, и книжку почитать — тоже про шахматы. Потом пошли к нам. С Ив. Степ. я сыграл в шахматы. Он тоже потом опьянел, и одну партию я у него выиграл. Они сидели долго.
Сегодня пораньше легли спать. Завтра рано вставать. Я поеду провожать папу. Самолёт в 12 часов. 

2 января 1973 г. 

До девяти часов собрались, позавтракали, а в девять поехали. Папа присел «на дорожку». Потом несколько раз поцеловал бабушку. Бабушка заплакала. Папа успокаивал её: «Ничего, время скоро, мамушка, пройдёт, как всё будет в порядке». Когда мы уходили, бабушка вышла на улицу и долго провожала нас взглядом. Папа мне наказал слушаться бабушку. В каникулы позаниматься уроками, хорошо учиться.
Мы договорились, что когда я провожу папу, поеду в гости к Витьке. У них и переночую, если всё в порядке. На Поморской вышли, пошли к автобусной станции, что прямо у реки, недалеко от рынка. На аэропорт идёт автобус маршрута 112. В автобусе папа встретился со своим товарищем, с которым вместе летел в Ленинград. Его провожали мать и отец. Через 20 минут мы были на вокзале. А через полчаса была объявлена посадка на самолёт АН-24. Это небольшой самолёт. Их на аэродроме было больше всего. Был один ИЛ-18 — большой пассажирский самолёт. Мы поцеловались с ним. Мне было тяжело расставаться с папой. Всё, что было у нас плохое в прошлом, постараемся забыть. Надеемся на хорошее в перспективе.
Мы расстаёмся с папой на два месяца. Срок не маленький. Эта разлука послужит для нас большим испытанием. Заходя в самолёт, папа ещё раз оглянулся, приветливо помахал мне рукой, и скрылся в дверях. Рядом со мной стояли родители папиного товарища по командировке. Справа от вокзала был какой-то военный аэродром, и там стояли в ряд несколько военных самолётов.
Сначала взлетел, гудя моторами стоявший рядом ИЛ-18, а затем папин АН-24. Провожающие в последний раз помахали улетающему самолёту.
Автобуса пришлось ждать недолго, но народу было много. Здание аэропорта со стороны выглядит оригинально, особенно здание слева.
На полпути к аэропорту находится архангельская ТЭЦ, имеющая, на мой взгляд, довольно массивный вид. За Кузнечихой, почти рядом, находится посёлок Сульфата.
Выйдя у гостиницы «Двина», что недалеко от универмага, я прошёлся по Поморской в надежде кое-что купить из того, что наказала бабушка. Затем я привернул на рынок и, купив одну только редьку, пошёл к Никоновым.
Кроме дяди Толи все были дома. В 5 часов и тётя Каля ушла на работу. Мы с Витей в 6 часов пошли в кинотеатр «Мир» на фильм «Человек с той стороны». Я остался довольным тем, что увидел внутри кинотеатра до фильма. В фойе устроена небольшая сценка, украшенная по-новогоднему. Там играл духовой оркестр. Кто сидел слушал музыку, кто наслаждался в буфете пивом. Фильм тоже мне понравился. Я пригласил Витю к нам в гости. Но ему всё некогда. 

3 января 1973 г. 

Утром Витя пошёл работать в школу. Я, позавтракав, тоже ушёл. Купил полкилограмма молочной колбасы, которую любит бабушка, лимонов, банку клюквы. Хотел купить малинового варенья и апельсин. Малинового варенья нигде нет. За апельсинами ездил до Урицкого, думал, там есть, но и там нет. Купил ещё десяток яичек. В час был уже дома. 

4 января 1973 г. 

Сегодня обвёртывал некоторые книги. В 12 часов ходил в магазин, хотел купить общую тетрадь для дневника, но здесь нет. В городе тоже вчера смотрел, не нашёл. Бабушка к кому-то ходила, а я полтора часа поиграл на баяне.
Сегодня начал читать книгу «Михаил Ботвинник» Кирилла Левина, которую дал мне Иван Степанович. Кажется мне, что шахматный мир всё более и более завлекает меня. 

5 января 1973 г. 

День прошёл хорошо. Ездил на 25-й в универмаг с целью купить общую тетрадь для дневника, но и там тетрадей нет.
Хорошо позанимался баяном. «Субботний вечерок» пока оставил. Чувствую, что сейчас не одолеть. Разучиваю «Колыбельную». Выучил по литературе заданное стихотворение Пушкина «В Сибирь». Занимался сегодня шахматной теорией. Шахматы всё более и более меня увлекают. Особенно влияет на это книга «Михаил Ботвинник». Какая прекрасная книга! Почему-то сначала я отнёсся к ней хладнокровно, когда мне её дал Иван Степанович. Но с первых же страниц я увлёкся ею, и когда зачитываюсь, не могу выпустить из рук. 

6 января 1973 г. 

Вчера я ходил в библиотеку и взял кое-какую шахматную литературу. Из неё особенно привлекает меня «Центр в шахматной партии» (Б. Персиц). Думаю, что из этого учебника смогу многое для себя почерпнуть. Когда прочитал про Михаила Ботвинника, решил, что наверное, буду эту книгу перечитывать. Если бы меня спросили, на кого больше всего я хотел бы быть похожим, кроме родителей, я бы не задумываясь ответил — на Михаила Ботвинника! Из этой книги я получил много знаний в области шахмат. Теперь я буду знать имена великих шахматистов: Чигорина (русского шахматиста), первого чемпиона мира Вильгельма Стейница, чемпионов мира Эммануила Ласкера, Капабланку, Алёхина, Эйве, Флора, советского чемпиона Михаила Ботвинника, Рагозина, Смыслова и многих других советских и зарубежных шахматистов.
Михаил Ботвинник научился играть в шахматы, когда ему было 12 лет. Сначала он играл слабо и больше проигрывал, чем выигрывал. Но потом он понял, что он не знает того, что знают другие, и жадно набросился на шахматные учебники. Вскоре он стал чемпионом школы. В четырнадцать лет в сеансе одновременной игры в Ленинграде он выиграл у чемпиона мира кубинца Капабланки. В двадцать лет он стал чемпионом СССР. А в 1948 году завоевал для своей Родины звание чемпиона мира.
Вот что пишется о нём в книге:
«Учился он хорошо. С детства привык добросовестно относиться к своим обязанностям, никогда не оставлять не законченным начатое дело. Трудолюбие, воля к победе помогали ему идти вперёд. В отношении к себе он оставался по прежнему беспощадным. Лучшим критиком Ботвинника всегда был сам Ботвинник. Он ничего не умел делать наполовину».
Он был честным комсомольцем, впоследствии коммунистом. Шахматные достижения сочетались с отличной учёбой в институте. Учёбу он считал выше шахмат. Выучился на инженера. Он был человеком, крепко любящим свою Родину.
И ещё многое я нашёл в книге, что внушал мне папа. Если я хорошо буду заниматься шахматами, то учёба от этого ни в коем случае не должна пострадать. И давай-ка я возьму на себя обязательства на третью четверть. По всем предметам, напротив которых у меня в дневнике стоят точки, я должен получить пятёрки, а именно: по русскому языку и литературе, по алгебре и геометрии, анатомии и истории, географии и химии.
Самое главное — учёба. Я на неё буду обращать больше внимания. Я не давал папе обещаний на эту четверть, но сам для себя я взял обязательство. Дай-ка я хоть раз выполню свой план, хоть раз в жизни. И это для меня будет большим достижением. 

7 января 1973 г. 

Ботвинника перечитываю. Немного позанимался уроками. В основном день прошёл хорошо. 

8 января 1973 г. 

Сегодня получили письмо от папы. Папа пишет, что доехал и устроился хорошо. Сегодня ездил на вечер в Соломбалу. Там был один концерт. Концерт мне понравился. 

9 января 1973 г. 

Сегодня писали с бабушкой папе письмо. Написали немного. Бабушка поторопила меня. Думаю, я не совсем хорошо его написал, поэтому через несколько дней напишу второе письмо. В этот же день получили письмо от Кольки и его фотографию.
Вечером, перед сном, я разговаривал сам с собой. Ведь у меня с бабушкой всё ещё не совсем благополучно. Всё ещё я не живу по человечески. Чего же мне не хватает? Почему я всё ещё такой? Почему я не могу взять себя в руки? Я подумал. И в голове мелькнула догадка: ведь мне не хватает воли… Где у меня сила воли? Я слаб. Слаб над собою. Да, мне не хватает силы воли и дисциплины. Силы воли и железной дисциплины! Как выработать два этих качества, два родных брата? Нужно держать себя в «ежовых рукавицах»! Нужно держать себя в руках! Ближайшая моя задача — воспитывать в себе силу воли и дисциплинировать себя. Я это должен запомнить навсегда! 

10 января 1973 г. 

С утра сходил в баню. Потом погладил свои брюки. Позанимался уроками. Завтра в школу. Нужно подготовиться.
Итак, вот уже ровно год, как я веду свой дневник. Дневник — это замечательная вещь! Дневник очень помогает в жизни человека. Человек учится мыслить, рассуждать, анализировать поступки, критиковать себя и людей. Так и мне, этот дневник в течение года очень многое дал.
Я много наделал здесь стилистических и грамматических ошибок. Папа очень расстраивался из-за этого. Он хотел, чтобы свои мысли я излагал правильно, объективно. Описывал людей и их поступки честно и справедливо. Я же часто делал не так, не мог усвоить папиных наставлений.
Нередко у нас происходили неприятные разговоры. Поэтому я не раз просил папу, чтобы он мне разрешил не вести дневник. Но папа убеждал меня, что это нужно, что это очень полезно. И я снова продолжал вести дневник. В последние разы я не чистосердечно говорил папе, что не хочу вести дневник. А сейчас я не могу бросить этого. Я понял, как это полезно, как это нужно!
Сейчас на некоторое время я прекращаю его вести, т.к. во-первых, нигде в магазинах не могу приобрести общей тетради, а во-вторых, я постараюсь побольше уделить времени на учёбу. На учёбу я взял план, о котором уже написал, и должен его выполнить. 


ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ: Цена Истины. Глава 13 _____ ♦ _____ В начало

Цена Истины. Глава 11

11 августа 1972 г.

После завтрака я позанимался английским языком.
Я, Колька и папа ходили в магазин. Купили пасты для ручек и десяток альбомов для этикеток. Да, ещё перед этим зашли за мёдом к одному дяденьке, у которого есть пчёлы. Дяденька хороший — не отказал. Немного знакомый. Мы напились там, купили 2 кг. мёду на 10 руб. И потом уже пошли в магазин тропинкой. А в первый раз пришлось идти по большой дороге. Все запылились: на всём протяжении делают насыпь для новой дороги, то и дело ходят машины, поднимается много пыли. Тётя Настя нам не правильно объяснила, по какой дороге надо идти. Сказала: «Как начнётся та деревня, второй дом слева, идите по дороге». Вот мы и шли по большой дороге, обходили за два километра. А чтобы ей сказать: «Идите по тропинке», — Коля знает, и мы бы сразу нашли. Тётя Настя не правильно сказала, и таким образом навредила нам. Папа учит меня, чтобы не поступал так.
Когда пришли домой, пообедали и стали собираться с папой в лес. Теперь мы решили идти из Холмово в Черевково. Так и сделали. Кольку с собой не взяли. Ему далеко — устанет. Сначала зашли в наш бор. На угоре наломали маслят. Потом пошли дорогой на Черевково. Опять видели дятла, бурундучка. Шли прямо по дороге, поглядывая в стороны. Было весело, хорошо. Какая красота — природа! Тишина. Только ветерок шумит в листве берёз. То там, то тут стрекочут кузнечики. Стучит дятел, или поёт певчая пташка. Счастливые люди, которые здесь живут: на природе, на свежем воздухе. Особенно хорошо лесником. Они прекрасно знают свой лес, видят и имеют дело с разными животными. Им интересно жить. «Быть лесником, — это очень хорошая специальность, благородная. Лесник охраняет природу, бережёт лес — народное добро. Я хотел бы, чтоб ты стал лесником» — говорит папа. Я согласен с ним. Я люблю природу и хочу её охранять.
Грибов насобирали на грибовницу. В другой, более плодородный год, это бы нас не удовлетворило. А сейчас мы рады и этому.
Когда прошли Медведицу, отдохнули в курилке и сняли лесную обувь, спрятали её в кусты: в следующий раз пойдём уже из Черевково за грибами и здесь наденем. Дальше пошли босиком. Босиком ходить полезно, ноги привыкают. На дороге много пыли. Раньше, говорит папа, дороги были ровненькие, чистенькие, поросшие травкой, и никакой пыли не было, потому что ездили всё на лошадках. А сейчас техники много, машин много, вот и пыли много. На полпути нас подхватил один шофёр, и мы прибыли в Черевково, не опоздав.
Умылись, переоделись у тёти Лизы. Я сбегал в магазин. Потом поужинали и пошли с папой в дом культуры в кино. Папа спрашивал у тёти Лизы и у тёти Маи, что может и сейчас идти в Кувыровщину к дяде Пете, но хочется сходить в кино, и не помешаем ли, если придём из кино в десятом часу. Нам ответили, что мы ни кому не помешаем и можем идти в кино.
Кинофильм называется «Чёрная гора». В нём рассказывается о жизни диких слонов в Индии, о жизни местных жителей. Кино как бы для детей, но довольно серьёзное. Оно учит взрослых и детей всему хорошему. Фильм советско-индийский. Между прочим, индийцы умеют ставить фильмы. Кино, как мне, так и папе понравилось.
Из кино мы возвращались к тёте Лизе. У них свет потушен. Неужели уже спят? Подождали немного — да-а. Если люди спят, мы не смеем им мешать, особенно папа. Что делать… Подумали: может, в лугу переночевать? Там сейчас красота. Нет, — есть «номер люкс», — шутит папа, — в баньке у дяди Пети переночуем, она у них не закрывается. Сами может уже спят, или гости у них. А нам — лишь бы крыша над головой, переночевать. Подходим к их дому — свет горит. Тётя Женя что-то шьёт, а дядя Петя читает — «клюёт носом». Всё-таки, переночевать удалось в доме. Просто целое приключение. День опять был солнечный, сухой.

12 августа 1972 г.

Проснулись у дяди Пети. Тётя Женя уже встала. У них был в гостях их внук. Но тётя Женя с ним собирались уезжать, а дядя Петя оставался. Он был согласен, что мы у него маленько погостим.
Позавтракали, попили чаю и ушли. Заходим к тёте Лизе — все дома. «Так где же вы, гости, гуляли, почему вчера-то не пришли? У нас было всё налажено, только свет потушен». Вот свет-то и подвёл. Ну ладно, главное, всё кончилось благополучно.
Видели папиного знакомого, шофёра дядю Вадима. Он работает на почтовой машине, и мы договорились с ним, что он подбросит нас до Холмово. С одиннадцати часов мы ждали его у почты, но он, наверное, уехал раньше — так мы его и не дождались. Пришлось ждать автобуса. Ждали долго. Заходили в книжный магазин, купили несколько художественных книг. Потом опять ждали автобус. Проголодались, зашли в столовую перекусить. Вскоре нам удалось сесть на грузовик, который и подбросил нас до Холмово.
Без нас Колька бегал домой в Первое отделение, но сейчас был уже здесь. После обеда я записал дневник и позанимался английским языком. Бегали с Колей в магазин за яблоками. Потом играли, занимались этикетками.
Погода днём была пасмурная, не жаркая. Вечером гремел гром, сверкали молнии, но дождя не было. Завтра с Колькой опять собираемся идти за грибами. Если пройдёт дождик, то вырастут грибы.

Я удивляюсь: сколько много у папы хороших знакомых, товарищей. По Черевково идёшь — до десятка знакомых встретятся. Или в городе — то же самое. Раз у папы много знакомых, товарищей, значит, он хороший человек, люди любят его и уважают.
Папа и бабушка хотят, чтобы и я таким же стал. Они желают мне добра, даже если ругают за что-то. А не указывать на мои ошибки нельзя, это может навредить мне. Вот если сравнить воспитание, которое я получал там, и которое получаю здесь, то будет большое различие. По существу, там я не получал воспитания, а если и можно сказать, что получал, то оно было отвратительным. Здесь же я получаю самое хорошее воспитание. Здесь я начинаю приобретать папины черты характера. А всё плохое, что получил там — должен выбросить из головы.
Бабушка занимается моим воспитанием не меньше папы. Она тоже хочет и мечтает, чтобы я стал хорошим человеком. Ей хочется увидеть меня взрослым. Бабушка хочет, чтобы мы с папой жили дружно и, как может, помогает нам в этом. Папа с бабушкой хотят поставить меня «на ноги», направить на верный путь.
Наша бабушка очень чистоплотный человек. Она никогда не готовит пищу и не садится есть с немытыми руками. Утром не забывает прополоскать рот. Бельё содержит в порядке, чистеньким. Грибы чистит — будешь есть, не побрезгуешь: ни одного червячка не оставит. Бабушка также морально чистоплотна: она никогда никого не обманывала, не жульничала, всегда была честной. Поэтому мы с папой очень ценим нашу бабушку.

13 августа 1972 г.

Встали с Колей в шестом часу и снова собрались за грибами. Оделись. Бабушка дала нам яблок на дорогу, и мы пошли. В речке Ирихе попили воды, умылись, вымыли яблоки. Заходим в лес — всё сухо. Дождя так и не было, даже роса не выпала. Но нам сразу же стали попадаться маслята. Собирали опять на угоре. Насобирали хорошо. В самом бору ничего не было, только изредка попадались белые грибы. Коля нашёл только один дорогой гриб. Возвращались в хорошем настроении. Опять попили воды из Ирихи. Подходя к дому, крикнули, что насобирали на маленькую грибовницу. Мы пошутили.
После завтрака позанимался английским языком. Папа весь день делал для тёти Насти что-то по хозяйству. Да он и в другие дни много чего поделал ей: в баньке, дом ремонтировал, мосточки подправлял.
Вечером мылись в бане. Хорошо помылись. Был девятый час, и мы с папой и Колей собрались в клуб посмотреть фильм. Но перед этим получилось как-то не хорошо. Пришли из бани в 8 часов. Папа сказал мне позаниматься дневником, а сам не надолго прилёг на кровать. Я подошёл к Кольке и говорю ему: «Точно знаю, что не пойдём в кино — уже девятый час». И я указал на папу. А он видел это и слышал. Я его очень огорчил. Очень не хорошо поступил и не правильно. А предсказание моё не сбылось. Мы ходили в клуб и смотрели фильм «На пути в Берлин».
Тётя Настя очень не хорошо делает. Папа работал для неё, помогал. А она после баньки не дала ему немножко выпить, т.е. не угостила. Дело не в том, что папе хочется выпить. Ему совсем не надо этого. Дело в том, что тётя Настя осталась не благодарна ему за работу. Он работал не за бутылку, и не за деньги, как некоторые, а за хорошее слово. Он хотел ей добро сделать, а она этого не понимает. Это не хорошие черты характера. Тётя Настя глухая. Ей если что-то сказать, то надо на ухо кричать. Она не виновата в этом, да никто её и не винит. Но она другой раз если чего не расслышит или не поймёт, то не переспросит, а начнёт ругаться.
Какой-то год папа посадил у неё под окном деревца, чтобы всё же красивей было, летом тень была, да чтоб машины дорогу под самое окно не протоптали. А когда он уехал, она всё по вырывала. Она не благодарна осталась ему. Она не любит природы.
А сегодня мы опять все вместе отгородили от дороги площадку под садик под окном. Может, посадит, всё же, что-нибудь. Да хоть машины под самое окно заезжать не будут.

14 августа 1972 г.

Опять с Колей сбегали с утра за грибами. Наверное, здесь в последний раз уже. Насобирали грибов, пришли домой, позавтракали.
Когда мы с Колей были на улице, мимо проехала почтовая машина Вадима Ильича, в сторону Первого отделения. Значит, машина скоро должна идти обратно в Черевково. Мы стали собираться: решили доехать до Черевково, а там перебраться в Кувыровщину к дяде Пете. Когда машина подъехала, мы погрузились и сели. Колька захотел ехать с нами и поехал. Когда приехали в Черевково, зашли к тёте Лизе: бабушке нужно было передохнуть. В машине мы запылились, поэтому у тёти Лизы пришлось почиститься. Папа сходил в парикмахерскую, побрился. А мы с Колей пошли прогуляться по селу.
С запада надвинулась большая туча. Солнце скрылось. Полил дождик. Дождик прошёл хороший. Вечером мы перебрались в Кувыровщину. Дядя Петя был дома, всё в порядке. И снова, как в прошлый год, ложимся спасть в большой просторной комнате. Колька был с нами.
Напротив окон из дома дяди Пети видно поле. С другой стороны — огороды. Дальше вид открывается очень красивый. С одной стороны вид на Черевково. С другой — лес, природа. Здесь очень хорошо жить: центр рядом, вообще всё хорошо. Папа мечтает купить когда-нибудь у дяди Пети этот дом. Хочет пожить здесь, ему тут нравится. Мне он говорил об этом. Я тоже так думаю, что здесь хорошо, и хорошо бы иметь свой дом.

Совсем противоположного характера, в сравнении с нашей бабушкой, бабка Попова. Она не хороший человек — плохой! Бабка Попова не честная. Она много обманывала людей, много наделала людям зла. В войну она жила не так, как остальные. Она жила хорошо, сыто. Потому что спекулировала, обманывала людей. В войну она продавала пирожки с мясом. Разве честный человек стал бы в то тяжёлое время продавать пирожки — что ел бы он сам? В пирожках-то ещё чёрт знает чьё мясо было.
Попова очень подлый человек. Она нам очень много навредила. Вырастила такую доченьку, из-за которой нам много пришлось потерпеть. Бабка Попова очень жадная и скупая.
Вспоминаю: ещё в Краснодаре… В родительскую субботу много людей идёт на кладбище поминать своих умерших родных. Это заведено везде. При этом люди оставляют на могилках своих родных и близких что-нибудь съедобное: яички, какое-нибудь печенье, конфеты или другие лакомства. Оставляют они всё это с той целью, что может быть какое-нибудь животное (зверёк или птичка), какой-нибудь бедный человек съест, скажет спасибо, и таким образом помянет тех, кто умер. Обычно в эти дни много цыган на кладбище. Они ходят с мешками и собирают всё, что могут, приучают к этому своих детей.
Наша бабка (я имею ввиду, что раньше она как бы была наша) в такие дни встаёт по раньше и готовит мешок. Едет на кладбище, и наравне с цыганами собирает продукты, притом собирает нахально. Я был с ней. Меня подбадривала: ты давай половчей, везде шныряй, не упускай, — у тебя глазки острые… Это жадность с её стороны и скупость. Она вдобавок халява, не чистоплотная.
Наша бабушка очень большую жизнь прожила и всё работала. Наша бабушка не боится труда, она наоборот — трудолюбивый человек. У бабушки большая тяжёлая жизнь, большая история.
Бабка же Попова всю жизнь не рабатывала по настоящему, жизнь прожила не честно. У неё нет хороших знакомых, как у нашей бабушки. У неё даже с дочерьми-то не дружба. Её все, кто знает, презирают и не любят. Так что наша бабушка и бабка Попова — ночь и день…

15 августа 1972 г.

После завтрака пошли в Черевково. Скоро надо идти в лес, и нужна рабочая одежда, а она там, у тёти Лизы. В Черевково мы взяли всё, что нужно. Я с Колей принесли воды тёте Лизе. Потом пошли обратно и зашли в культтовары. Папа нам купил два рыболовных колокольчика и ещё пачку крючков. Сегодня мы собирались идти на рыбалку в ночь, и поэтому мне нужно было подготовить снасти. А я их мог бы подготовить и раньше. Вечером допоздна провозился со снастями. Сделали с Колей 10 донок и три удочки. На Двину идти уже поздно: восьмой час. Побежали с Колькой на Катище на вечерний клёв. Прибежали часов в 8-00. Был самый клёв. Колька как только закинул удочку, вытащил порядочного окунька. Через некоторое время клюнуло у меня. Когда поплавок пошёл ко дну, я потащил. В воздухе блеснул такой же окунёк, но сорвался с крючка и плюхнулся в воду. Я снова жду, когда клюнет. Я, а наверняка и Колька, рыбачим не ради рыбы, а ради удовольствия. Рыбачили мы не долго. Вскоре собрались, закусили тем, что положила бабушка и смотали удочки.
В старой лодке, стоявшей на берегу, была вода. Там плавал пойманный окунёк. Мы его отпустили.

Бугаева очень подлый, нехороший человек, плохой. Она хорошая обманщица. Много врала, обманывала, много сделала зла для людей. Она испортила жизнь папы, бабушки, мою жизнь. Много она нам навредила.
Папа из-за неё свои цветущие годы прожил один. И сейчас живёт один ради меня. Бабушка столько потерпела из-за неё. Мне столько трудностей пришлось перенести из-за неё. Она испортила жизнь даже дядьке Ваське. Он, всё-таки, много лет с ней прожил, а теперь ему пришлось создавать новую жизнь. Молодец, что он, всё-таки, опомнился и решил убежать от неё.
Когда Бугаева жила с дядькой Васькой, она всячески обзывала папу. Он был у неё дурак. Теперь, когда немного прижилась с дядькой Володькой, у неё дураки папа и дядька Васька. С другим сойдётся — у неё все будут дураки. Она одна хорошая.
Бугаева вдобавок жулик и воровка. В магазине работает кассиршей. Жульничает, плутует. И меня со Светкой приучала к этому. Случай с редиской в Орджоникидзе, с дровами в Кандалакше, и вообще, много других примеров можно привести.
Она нисколько не занималась моим воспитанием. Вся в бабку. Халява, нечистоплотная, плохой человек. Если бы я и дальше жил у неё, насмотрелся бы всяких пакостей. Ей дороже разные дядьки, а не дети.
Вот папа совсем другой. Он жизнь свою нарушил из-за меня. Когда я родился, папа меня за жалел. А когда Бугаева убежала, он дал себе слово, что не забудет меня, не женится, и когда я подрасту, возьмёт меня к себе. И папа сдержал это слово.
Мой папа честный человек. Он если что скажет, или даст какое-нибудь обещание, то обязательно выполнит его. Он умный человек, с большим жизненным опытом. Не то, что Бугаева. Он окончил в тяжёлое время только 6 классов, а сейчас иногда его спрашивают: Валентин Васильевич, какой вуз Вы окончили? Это говорит о многом и прежде всего о том, что его люди уважают.

16 августа 1972 г.

Встали сегодня пораньше. Собрались идти в лес за грибами. Папе корзина, мне корзинка, Коле сумка. Побежали босиком: в лесу у курилки у нас спрятана обувь, а на Колю была взята с собой. Там наденем.
Идти босиком было хорошо: песочек, ступать мягко. Но у меня ноги не привычные к этому и боятся даже мелких камушков.
Потихоньку дошли до курилки. Там надели обувь и зашагали дальше. Не доходя до Макарят, мы свернули вправо. Макарята — это раньше была такая деревня, где жили Макаровы. Папа, когда был маленький, а также другие ребята, в шутку называли это место Комарятами.
На отведённом участке посеяны кедры. Мы зашли на бора. Ходили-ходили — ничего нет. Только нашли несколько сыроежек, да красноголовиков. Да-а… Грибов нет. Потому что для них не было благоприятной погоды.
Мы перешли Грязный лог и снова попали на бора. На борах особенно ничего нет. Есть кое-что только в более низких местах. Походили-походили, потом вышли к Морозовке в том месте, где она вливается в Лудонгу. Тут очень красиво. Мы перешли Морозовку, отдохнули, закусили и потопали дальше. Шли по направлению к большой дороге. Солнце было нам в правую щёку. Вышли на дорогу, решили поискать грибов на другой стороне, за Морозовкой, где в прошлом году собирали путники. Сегодня мы второй раз перешли эту речку. Но там совсем пусто, как говорится, шаром покати. Ещё раз отдохнули у моста и пошли домой. Грибов мало. Да они и не важные: в основном сыроежки и красноголовики.
Дома была бабушка. Дядя Петя был в лугу на сенокосе. Мы устали, но были довольны. Так прошла основная часть дня.

Моё большое счастье, что я живу с папой и бабушкой. Хорошо, что я не совсем поздно попал к ним. Если бы это случилось позднее, папа пожалуй, и не смог бы меня перевоспитать. Было бы на самом деле поздно.
Теперь многое зависит от меня. Как я буду воспринимать всё, чего от меня требует папа. Папа с бабушкой хотят поставить меня на правильный путь в жизни. Они хотят сделать из меня хорошего, умного человека. Папа не хочет, чтобы я стал неучем, каким-нибудь не грамотным человеком. Он хочет, чтобы я стал грамотным человеком, всё умел делать. Папа хочет, чтобы я любил природу, музыку. Сейчас он хочет, и требует этого, чтобы я хорошо учился. Потому что это нужно для меня. От этого зависит моя дальнейшая жизнь. А папа об ней очень беспокоится.
Бугаевой же было всё-равно, кем я стану и каким человеком буду.

17 августа 1972 г.

С утра был холодный ветер, который дул с запада. После завтрака пошли в Черевково. Нам нужно проводить Колю и кое-что купить. За нами увязался Дружок — дяди Петина собака. Колю мы проводили. Он ушёл пешком в Холмово. Кое-что купили в магазине. Папа меня подождал в саду, а я покопал червей на угоре: мы сегодня собираемся идти на рыбалку в ночную на Двину. Пришли домой, пообедали, собрались и в 16 часов вышли. Дружок опять увязался с нами.
До пристани прошли километров 5. Заморосил дождик, правда небольшой. Мы прошли ещё километра на 2 повыше. Дружок не отставал. И вот мы нашли подходящее местечко. В одном месте песчаный берег, в другом — крутой, глинистый.
Папа стал готовить стоянку, а я разматывать и забрасывать донки. Дружок всё наблюдал за нами и бегал то за папой, то за мной.
Когда оба закончили своё дело, удочки забрасывать было уже поздно: вечерний клёв заканчивался. Дружок заметно приуныл. Видно, захотел есть.
В первый раз с папой проверили донки. Одна за другой: пусто, пусто. Главное, и крючки-то без червей. На одну донку попался ёршик, которого мы насадили на большой крючок — на щуку.
После того, как проверили донки, была готова уже печёная картошка. Мы посидели у костра. Дружок примостился где помягче — на сене. Закусили печёной картошкой с селёдкой. Согрели чаю, напились и завалились спать.
Я проснулся в 4 часа. Папа уже встал и подбрасывал в костёр. Мы пошли проверять донки. Проверили — все они были пустые. Только на одной висел ёрш, насаженный нами вчера. Потом я приготовил удочки и стал следить за поплавком. Поплавок не двигался, и на воду я смотрел уныло. Из-за линии горизонта показалось солнце. Оно быстро стало подниматься, и река засверкала от его ярких лучей. Клюнуло, ещё раз, и поплавок пошёл ко дну. Я дёрнул — на крючке ничего не было. Неважный я рыбак, ловить не умею. Снова жду. Клюнуло, и когда поплавок пошёл ко дну, я потянул, и в воздухе затрепыхался небольшой окунёк. Папа был у костра. Я побежал сообщить ему об улове. Вскоре и папа пришёл на моё место. Через несколько минут я выловил сорожку. Потом папа — покрупнее. Снова выловил я, снова папа. Так поймали оба по 5 рыбёшек. Потом клевать перестало. Ну что… Десять рыбёшек с палец — это не уха. Но уху мы сварили здесь же, в котелке.
Позавтракали, попили чаю, смотали удочки и донки и пошли домой. Дружок у нас был голодный. Мы ему давали хлеба, но он не ел. Сейчас он бежал впереди нас. Шли лугом, по дороге. В полном разгаре страда сенокосная. Кругом стоят стога сена. Дружок был голоден, но от нас не убегал. Стоило нам остановиться, как он со всех ног бросался к нам. Вот верная собачка — настоящий дружок!
Мы подходили к Черевково. День был хороший, жаркий, и мы решили искупаться в Копанце (канал, соединяющий Катище с озером Курья, которое затем выходит в полой реки). Хорошо искупались, и Дружок за компанию. Видели парочку больших куликов.
Когда шли по Черевково, папа встретил дядю Симу из Холмово (сосед тёти Насти). Поговорили, выпили немного. Папа немного опьянел. Ведь он не спал ночь, а это много значит. Пришли домой, бабушка об нас уже беспокоилась.

19 августа 1972 г.

После завтрака я немного позанимался дневником, потом мы с бабушкой пошли в Черевково. Бабушку мы проводили к её подруге тёте Августе. Сами пошли прогуляться по Черевково. Кое-что купили в магазине. Потом зашли к тёте Лизе, забрали у неё оставленные книги. И пошли в садик. Посидели, почитали. Зашли в дом культуры узнать, какой сегодня фильм — «Гибель чёрного консула». Потом мы отвели бабушку домой. Покушали. Я сходил за молоком (мы берём молоко по 2 литра у одной тётеньки). А потом мы пошли с папой в кино. Фильм мне понравился, хороший. Домой пришли в 10 часов.
Погода опять стояла хорошая, тёплая. День прошёл хорошо, в хорошем настроении.
Вечером, ещё перед кино, мы с папой поговорили о том, как хорошо здесь жить. Папа мечтает и делится со мной. Если бы дядя Петя продал нам этот дом, мы бы перестроили его по своему. Дом был бы у нас в три комнаты: кухня, гостиная и спальня. Заднюю часть этого дома убрали бы. Поставили бы новую стену. Вход можно сделать с другой стороны — там, где сейчас старая изба (дяди Петина комната). Там будет коридор. Там, где сейчас коридор, будет кухня, в которой вход из будущего коридора и в гостиную комнату. Из гостиной будет вход в спальню, которая тоже уменьшится.
Дом ещё крепок и сможет простоять ещё сто лет. Перевозить его нельзя, а переделать можно. Вокруг дома сделали бы сад и т.д. Словом, землю использовали бы рационально.
Сегодня разрешили охоту на водоплавающую птицу. Дядя Петя бывалый охотник. Он сегодня договорился с одним дяденькой идти вместе на охоту. Вечером он собрался и ушёл.

20 августа 1972 г.

После завтрака я ещё позанимался с донками. Поправил их, сделал по три крючка на донку. Удлинил. Получилось 9 донок.
Потом я пошёл на улицу загорать. Писал дневник. Прописал три часа, а написал всего полторы страницы. Надо побыстрей писать, не затягивать, да на одно слово не уделять пять минут.
После обеда я занимался английским языком. Много же у меня упущено. Ещё учить да учить одни только слова надо, а я и занимаюсь-то редко. Взял учебник с собой, а занимался в деревне всего несколько раз. Начнётся учебный год, придётся поднажать.
Папа с часик отдохнул, а я почитал немного книжку. После ужина мы с папой полили дяди Петин огородик: огурцы, лук, морковь, капусту. Покормил дяди Петиного кролика морковкой и капустными листьями. Хороший кролик белого цвета, кажется ангорской породы (на картинке видел такого). Вечером пришёл с охоты дядя Петя — пустой. Ничего, говорит, нет, — много охотников набежало, кругом стреляют.
Сегодня лёг спать пораньше. Утром с папой собираемся идти за грибами.

21 августа 1972 г.

Сегодня встали с папой пораньше. Бабушка тоже встала, начала гоношиться: завёртывать нам еду в дорогу и т.д. Но это после того, как она умылась, прополоскала рот. Мы снарядились, позавтракали и потопали за грибами.
Дружок опять увязался с нами, всё впереди бежал.
Топали, топали, потихоньку дошли. В лес свернули, не доходя Макарят. Ночью был дождик. Видимо, хорошо помочило. На траве была большая роса, туманно. Грибки могут зарасти назавтра и потом. А сейчас ещё на борах пусто. Есть кое-что в низинках, в сырых местах. Но грибы должны скоро зарасти: мы нашли несколько молоденьких волнушек и путничков. Это в низинах, где более влажно.
Дружок всё бежал за нами, другой раз далеко убежит и не отзывается. Ему здесь раздолье: то носится, то облаивает где-нибудь бурундука или белку, или спугнёт стаю тетёрок и гоняется за ними.
После того, как зашли в лес, мы гнули всё влево и влево. В итоге вышли сначала на дорогу, ведущую к Лудонге, а потом снова на большую дорогу. Потом мы перешли за Морозовку, туда, где в прошлом году ломали путники. Проходили там долго, но путничков нашли очень мало. Путнички попадаются молоденькие, хорошие. Значит, скоро должны зарасти больше.
Из лесу вышли к кладбищу. Зашли с папой. Здесь есть могилка его дядюшки, бабушкиной сестры, и ещё несколько родных похоронено здесь.
Потом мы походили по той стороне от дороги, где кладбище. Вышли к Лудонге. Потом снова зашли в лес недалеко от слияния Морозовки с Лудонгой и пошли по направлению к большой дороге вдоль Морозовки. Погода была пасмурная, солнце проглядывало изредка. Ориентироваться в лесу без солнца труднее, но можно. А я, оказывается, без солнца мог бы заблудиться. Стороны света папа научил меня определять по муравейникам, по деревьям. Муравейники расположены от гущи деревьев к поляне в сторону юга — к солнцу, заслонены деревьями от холодного северного ветра. Ветки у деревьев гуще и длиннее с южной стороны, а макушки обычно наклонены тоже к югу.
Вышли мы на дорогу недалеко от Морозовки. Мимо проходил трактор с почтовой повозкой. Тракторист остановил машину и предложил нам сесть. Мы сели и поехали, а Дружок, бедный, всю дорогу бежал за нами и не отстал. Вот хорошая собака! Мы с папой ценим такую верную собачку. Когда приехали, угостили его бабушкиным сдобным колобком.
Я сбегал в магазин. После того, как купил хлеба и сахару, мы покушали. Я позанимался английским языком. Потом сходил за молоком.

22 августа 1972 г.

Вчера я попросил папу, чтобы разбудил меня пораньше: собрался идти на рыбалку на Катище. Папа разбудил меня в 5 часов.
Взял пару удочек и пару донок. Был сильный туман. Червей накопал на месте. Забросил донки, а затем удочки. Жду, сижу, грустно на воду гляжу. Сначала были волны, но потом их не стало, и вода успокоилась. Клюнуло, я потащил — ничего не было. Потом ещё раз клюнуло. Крючок был у одной удочки без червяка. После того, как насадил червяка у первой удочки, стал искать глазами поплавок второй удочки. Но на воде его не увидел и потянул. В воздухе затрепыхалась серебристая сорожка порядочного размера. После этого у меня снова клевало. Я дёргал, но крючок был пустой. Пошёл, проверил донки. На первой был ёршик, чуть поменьше сорожки, а вторая была пуста.
Снова я стоял с удочками, снова клевало, но рыба у меня не ловилась. Рядом рыбачили маленькие ребята. У них что-то уже было. Подошёл один дядька к ним. Он подсказал ребятам, что червячка нужно насаживать тоненького и небольшого, раз клюёт рыбка не крупная. У этих ребят было уже поймано несколько небольших сорожек и окуньков.
Я последовал совету: насадил на крючок тоненького, небольшого червячка. Через несколько минут поплавок встрепенулся, я дёрнул и поймал небольшую сорожку. После этого я больше ничего не выловил. Да-а… Улов не ахти, но ловить интересно. При этом ты получаешь большое удовольствие, наслаждаешься утренней природой. Конечно, нужно быть рыбаком, чтобы наловить рыбы на уху. Нужно хорошо знать правила рыбной ловли: какая нужна леска, какой крючок где больше подходит, какую глубину сделать, какое грузило, когда вообще ловить рыбу. Я знаю, что лучше всего клюёт на утренней или вечерней зорьке. Сегодня я узнал, что когда дует северный ветер, рыба совсем не клюёт.
Дома, после завтрака, я позанимался дневником и английским языком. Потом отдохнул. Потренировался стоять на руках. Папа в это время гладил одежду.
Потом мы с ним пошли в Черевково. Нужно было кое-что купить, да зайти к тёте Лизе. У неё сейчас муж тёти Маи дядя Юра. Папа знаком с ним через его родителей. «Это хороший дяденька, — говорит папа, — нужно с ним повидаться». Посидели, поговорили. Папа хотел уже идти, но дядя Юра нас так не отпустил. Меня посадили за стол и угостили. А папа с ним немного выпил (дядя Юра угостил его). Дядя Юра — заместитель директора техникума в Северодвинске. А тётя Мая — учительница по математике.
Вечером, когда уже стемнело, мы пришли домой.
Сегодня у папы спрашивал, что означает «холодная война». «Холодная война, — отвечает папа, — это когда одно государство угрожает другому, засылает внутрь страны шпионов. Америка ведёт по радио антисоветскую пропаганду — это тоже холодная война». Спрашивал у папы, что означает слово «бюджет». Папа мне объяснил, что бывает месячный семейный бюджет, бывает государственный годовой бюджет, и много других бюджетов бывает. Узнал, что такое финансы. Папа мне ответил, что в стране есть министерство финансовых дел СССР. Там выпускаются советские деньги. Рассчитывается, сколько денег нужно выпустить. Деньги выпускаются в строго ограниченном количестве. Много выпускать денег не выгодно самому государству. Так что, слово финансы означает как бы деньги.

23 августа 1972 г.

Сегодня с папой собрались идти за грибами. Но встали уже не рано. После завтрака всё-таки пошли. На большой дороге нас немного подбросил тракторист. Потом до курилки доехали на машине. На другой машине, на Едому, ехал шофёр дядя Ваня — бабушкин крестник. Мне очень хотелось посмотреть Едому, а папа хотел мне её показать.
Дядя Ваня нас повёз дальше. И вот она, Едома. Сейчас называется Фомино. Едома находится на возвышенности. Открывается прекрасный вид. Простор глазу. В дымке, за зелёным морем леса, виднеется Черевково. Смутно видна вся Толоконка. И кругом, насколько видит глаз, лес. Место холмистое. На этих холмах, среди леса, есть большие поляны.
Папа рассказывает, что Черевково раньше было районным центром. Народу, как в Черевково, так и в Едоме, было больше, чем сейчас. На возвышенностях всё стояли деревни. Деревни были большие. Другие поляны были распашками. На них раньше сеяли хлеб: рожь, пшеницу и др.
Когда ехали на машине, папа показал мне дом, где был сельский совет. Рядом стояла церковь. Теперь от неё осталась худенькая часовня.
Мы доехали до Скребино. Раньше на этом месте была деревня, которая так называлась, а теперь от неё осталась одна поляна. Мы сошли с машины и пошли к центру Едомы через лес. В ручейке напились. Тут папа встретил знакомую бабушку с Большой Кулиги. В деревне Большая Кулига живёт дядя Игнат — хороший знакомый папы и бабушки. Мы хотели навестить дядю Игната, но дома его не было. Мы попили из колодца, закусили и пошли дальше. Папа показал мне, где родилась и жила бабушка. Там была деревня Малая Кулига или Латышиха. Сейчас там ничего нет.
Мы снова вышли на большую дорогу. Прошли немного, а потом свернули вправо, в надежде найти каких-нибудь грибов. Немного углубились в лес и пошли в сторону Черевково. Солнце было сзади нас. Погода сегодня стояла жаркая, хорошая. Но грибы нам не попадались. Так, пока шли, не нашли ни одного гриба. Снова вышли на дорогу. У моста отдохнули и решили спрятать здесь свои корзины — что зря таскаться с пустыми корзинами. Так и сделали: корзины с обувью спрятали в кустах. Домой убежали пешком.

24 августа 1972 г.

После завтрака я позанимался английским языком и дневником. Потом поразмялся. Почитал книгу. Сходил в магазин, купил хлеба, песка и сахара. После обеда ещё почитал.
Потом папа позвал меня. Нужно было сделать из дощечек два подрозетничка. Папа хочет, чтобы я всё умел делать, и поэтому поручил это мне. Это простое дело, а я не могу с ним справиться. А мальчишка в моём возрасте должен всё уметь — нужно учиться. Притом у меня такая возможность: папа всё подскажет, разъяснит, научит. Я другой раз не дооцениваю этого, и обижаю папу своим молчанием. Папа половину сделал за меня, показал, как надо, и я с грехом пополам доделал. И конечно, не мог не порезаться: нож то в руках держать не умею.
Потом снова побегал, почитал. Папа ходил в Черевково, кое-что купил. Посидели на улице. Хороший, тёплый вечер. Разговор шёл о том, что грибов в лесу нет. После ужина я немного пописал дневник и лёг спать. Завтра собираемся идти за грибами.

25 августа 1972 г.

Сегодня встали пораньше. Позавтракали и потопали с папой в лес. Дружок опять с нами. Бежит впереди то по одной, то по другой стороне дороги. У папы корзина. Эту корзину мы в прошлом году купили у дяди Пети, он сам их плетёт из ивовых прутьев. У меня корзина худенькая. Они спрятаны в кустах у речки Морозовки.
Папа отдохнул у курилки, а я сбегал за корзинами и попутно попил из Морозовки. Видел белку на сосне.
Мы обулись и пошли по той и другой стороне дороги на Холмово. Грибов нет — сушь. Нашли несколько красноголовиков и сыроежек. Путники попадаются редко, а волнушки и того реже. О груздях и рыжиках и разговору нет. Снова с папой видели белку. Её облаивает Дружок, а она сидит и усмехается. Потом мы свернули с дороги в сторону Едомы, но под углом к Морозовке. Вышли опять на ту дорогу, где в прошлый раз шли. Она вывела нас ко кладбищу на большую едомскую дорогу. Потом мы с папой походили по другой стороне дороги, но там с грибами было ещё хуже.
Снова вышли к мосту. Отдохнули, попили из Морозовки. В этом году попили последний раз. В последний раз видим знакомые красивые пейзажи. Прощай лес, прощай Морозовка! Мы уходим. Как хорошо в лесу! Весело, свежайший воздух. Дорога. Хорошо и приятно шагать босиком по тёплому, мягкому песочку — очень полезно. Через дорогу пробежал бурундучок. Дружок за ним погнался, но было поздно. Мы прощались с лесом.
Потихоньку дошли домой. Пообедали, затем отдохнули. Наносили воды и затопили баньку. Потом я писал дневник. Бабушка помылась в баньке, потом мы с папой пошли мыться. Хорошо у дяди Пети помыться в баньке. Хорошо помылись. Я поотпаривал ноги: они были грязны и нужно было их отмыть. Постриг ногти. Ещё попарился, сполоснулся и всё. Папе очень нравится мыться в таких баньках. Он и мне прививает любовь к бане, к мылу, к воде. Сказали друг другу «с лёгким паром». Чувствуется большое облегчение после бани. Потом пошёл мыться дядя Петя. Я отдохнул, маленько пописал дневник.
После ужина я посидел на улице. Темно. На Луне видны светлые и тёмные пятна. Много звёзд и кругом тишина.
Потом я почитал книжку. Хороший рассказ В. Гроссмана «Треблинский ад». Рассказывается, как фашисты издевались над людьми разных национальностей. Люди со всех концов специально ехали сюда на поездах. Они думали, тут им будет хорошо, а фашисты их обманывали — люди ехали на смерть. И как они издевались над людьми в этом лагере смерти! Ежедневно здесь умирало несколько тысяч людей. Мне тоже трудно поверить, как и писателю, в существование таких немецких убийц.

26 августа 1972 г.

Сегодня мы проводили последний день в Черевково. Отнесли тёте Лизе чемодан, корзину и сетку. Дружок побежал с нами. Он сильно ласкался к нам, жалобно скулил. Видно, чувствовал, что скоро придётся расстаться, а он, бедный, очень привык к нам. Потом пошли обратно в Кувыровщину.
Отдохнули, собрались, попрощались с дядей Петей, и уже с бабушкой пошли к тёте Лизе. Дружка не было, с ним попрощаться не удалось.
От Кувыровщины до Черевково считается не полных два километра. Бабушке идти было тяжело, надо переходить два угора. Между этими угорами расположено большое поле, где с одной стороны посажена морковь, а с другой картофель.
Высокая церковь украшает вид всего села, с какой стороны на неё не посмотришь. Бабушка узнаёт дома, где раньше жили их друзья и знакомые. Очень много настроено новых домов. Некоторые перевезены из дальних деревень.
Квартира тёти Лизы находится на втором этаже. Внизу — комната приезжих. Парадная сторона дома обращена к Ленинскому саду и главной улице Черевково — Первомайской. Недалеко находится продмаг «Колос»; рядом — универсальный магазин. Рядом с домом Черевковский КБО. Дальше по этой улице — церковь, обелиск павшим в Великой Отечественной войне, ряд магазинов, сельсовет. От тёти Лизы до дома Культуры близко. Дальше расположен аэродром. То и дело садятся или взлетают небольшие самолёты.
Я прогулялся по Черевково, спустился к Катищу. Сходили с папой на почту узнать, как насчёт теплохода или парохода. Для этого папа позвонил по телефону на пристань. Дежурный там мямля. Не смог ясно объяснить, что к чему: когда идёт теплоход, когда пароход. С большим трудом удалось узнать, что теплоход идёт завтра около 4 часов. На пристань нам нужно попасть сегодня.
Посидели все вместе в Ленинском саду. Папа договорился с дядей Вадимом, что он отвезёт нас на пристань в 10 часов.
Мы поужинали у тёти Лизы, попрощались и пошли с вещами к дому крестьянина, где должны сесть на машину. Домом крестьянина раньше называлась гостиница. Сейчас она называется комнатой приезжих и расположена в доме, где живёт тётя Лиза. Рядом столовая. В луг спускается дорога на пристань. Недалеко строится новое двухэтажное здание.
Дядя Вадим задержался, но потом подъехал, и мы забрались в машину. Там было ещё несколько человек, почтовые ящики, и было тесно.
Доехали до пристани, высадились, стали ждать теплохода.

27 августа 1972 г.

Теплохода ждали долго. В кассе объявили, что билетов на теплоход «Неман» нет. Сам теплоход подошёл в пять-начале шестого часа. Мы забрались на теплоход и быстрее заняли очередь в кассу там. Вскоре стали продавать билеты, и нам досталось три места в каюте внизу. Проводница сказала, что у нас одно место в 70 каюте и два в 79. Мы пошли. В 70 каюте все места были заняты. В 79-й — четыре места свободных. Проводница ни с того, ни с чего зашумела, а кассирша сказала, что дала нам три места в 79 каюте. Виновата была проводница, которая не правильно прочитала номер каюты. Кое-как мы забрались в свою каюту. Бабушка заняла место внизу, а мы с папой поместились вверху. Два места были уже заняты, а одно ещё свободно. Мы разделись и легли спать.
Спали часов до 12. Шестое место было уже занято. Умылись, потом позавтракали. Пошли прогуляться по палубе. Буксир тащил наш теплоход, который сел на мель. Мимо прошёл пароход «А.С. Пушкин». Теплоход шёл осторожно, боясь сесть на мель из-за тумана. Поэтому он сильно запаздывал. Погода была пасмурная и прохладная, но это не мешало нам с папой любоваться двинскими пейзажами, наслаждаться природой. Живописны берега Северной Двины. С одной стороны крутой высокий берег — там растёт лес. Ели и сосны стоят у самого обрыва. Другие уже упали и лежат верхушками вниз. У самого берега много брёвен — аварийный лес. На другом берегу мыс. Один песок, а дальше, сначала клочками, а потом всплошную растут ива и другие кустарники. Множество островков. Река всё время изгибается. Одни виды сменяются другими. То берег песчаный, то каменистый; то глинистый, то известняковый. Красива природа Северной Двины. Поездка на речном теплоходе или пароходе — лучший отдых. Другие люди предпочитают быстроходный теплоход «Ракета», даже если не спешат. А мы, если есть возможность, предпочитаем теплоход или пароход. Ведь прокатиться на пароходе по реке одно удовольствие. На «Ракете» не увидишь того, что можно увидеть на теплоходе.
У проводника мы попросили шахматы. Я пошёл посидеть в салоне. Сыграл с мальчиком пару партий шахмат. Одну проиграл, а другую выиграл. Партию также проиграл у одного дяденьки.
Потом почитал книжку, посмотрел на природу. Мимо прошёл теплоход «Индигирка». Я ещё немного посидел в салоне, а потом пошёл в каюту. Разделся и лёг спать.

28 августа 1972 г.

Проснулись около 8 часов. Сходили умылись, позавтракали. Опять пошли на палубу. По расписанию в Архангельске мы должны быть сегодня в 11 часов. Но куда там: теплоход очень опаздывает. Хоть бы к 18 то успеть.
Приближается Ракула. От пристани на 2 километра повыше расположен пионерский лагерь «Чайка», где я был летом прошлого года. Лагерь внешне очень изменился. Готов спортклуб, который мы строили в прошлом году. Здания все выкрашены, проведена новая оградка, поставлено несколько каких-то вигвамчиков. Вообще, лагерь выглядит много красивее, чем в прошлом году.
Мы с папой ещё погуляли по палубе, посидели в салоне. Мимо прошёл пароход «Степан Разин» и «М.В. Ломоносов». Я сыграл партию в шахматы с одним мальчиком и выиграл. После обеда сыграл две партии с дяденьками и проиграл. В игре допускаю много ошибок, которые замечаю за собой. Стоило бы мне побольше потренироваться, и у многих бы я выигрывал. Ну, ладно, поражение — мать учения. Проехали Копачёво, Усть-Пинегу. Стали приближаться к Архангельску.

Быстро, незаметно пролетело время отпуска. Конечно, начало отпуска веселее, чем его конец, но ничего не поделаешь. Отдохнули мы хорошо. Получили большое удовольствие на природе, в лесу, на реке. Ничего, что не набрали грибов. Зато в лес побегали и получили от этого удовольствие. Время провели хорошо. У дяди Пети жили в удобстве — сами себе хозяева. Место у дяди Пети такое красивое! Ходили в кино в Черевково. В деревне удалось даже искупаться. Поели вдоволь лесной малины.
Мы хорошо провели отпуск! Я набрался новых впечатлений и сил. Отдохнув, я с новыми силами приступлю к новому учебному году. А папе и бабушке я очень благодарен за всё.
Теперь мне остаётся подготовиться к школе. И в этом учебном году я не имею права допускать никаких упущений.

Шёл небольшой дождик. Мы высадились из теплохода и направились к трамваю. Сели на трамвай первого маршрута и поехали. В Соломбале сделали пересадку на «тройку». Доехали до Гидролизного и пересели на автобус. В автобусе давка. Бабушке эта дорога обошлась тяжело. Когда пришли домой, я сбегал за водой, а папа сходил за дровами. Затопили печку, поставили чайник. После ужина легли спать. На улице ещё тепло, поэтому я спал в будке. Кончился отпуск, кончается и лето. Мы хорошо отдохнули в деревне!


ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ: Цена Истины. Глава 12  _____ ♦ _____ В начало

Цена Истины. Глава 10

4 августа 1972 г.

Опять очень хорошее утро, солнечное. С папой умылись и пошли прогуляться по палубе. Народу на палубе было ещё не много, тишина. Туристы ещё спали на корме, и вчера вечером мы прогуливались, — они тоже уже спали. Туристам-то должно быть стыдно столько спать. Они не видят восхода солнца, не видят утренней природы, так же как и я часто. Мимо прошёл теплоход Индигирка. Все четыре теплохода пассажирские: Олекма, Пинега, Неман, Индигирка, — одинаковые. По Северной Двине также ходят несколько пассажирских пароходиков, их с каждым годом всё меньше и меньше. Устарели пароходы — их убирают, а новых не строят.
Позавтракали, пошли на палубу. Подъезжали к пристани Черевково. Бабушка тоже вышла, посидела в салоне. Потом я сыграл две партии в шашки с одним дяденькой.
И вот приближается Красноборск. На правом берегу посёлок лесосплавщиков Дябрино.
Вскоре мы вышли. Сдали несколько мест в камеру хранения. Бабушка осталась на пристани, а мы побежали узнать, всё ли в порядке у тёти Августы, у которой мы и собирались остановиться. Потом мы все перебрались к тёте Августе. Да ещё я с папой зашли к дяде Шуре на могилку. Оградка изогнута, крестик и футляр упали, слава Богу, у футляра стекло не разбилось. Впоследствии мы узнали, что был сильный ураган, с тополя упала большая ветка и помяла всё.
Сегодня ходили в центр кое-что купить. Хотели купить квасу, но не удалось. В магазинах не беднее, чем в городе, всё есть.

Архангельск. В Обозерской я вышел. Нужно было пересесть на другой поезд. И тут в зале ожидания я встретился с папой. Папа обрадовался, заплакал. Я тоже обрадовался, но на лице этого не выражал. Папа обиделся: «Разве ты не рад, что мы встретились?» А я ответил: «А что — я смеяться должен?» Папу это очень обидело, но сказал он об этом мне через несколько дней (с первого момента встречи и жизни у отца я получил и первый урок, как должно проявлять чувства в отношении папы и бабушки — вне зависимости от привязанности к ним, привычек, реальных чувств и эмоций, а на поверку — урок лицемерия).
Доехали до Архангельска на пригородном поезде. В Архангельске погода была холодная. Мы ждали автобуса. Ноги у меня замёрзли. Бугаева отправила в сапогах. Она также говорила, что если не встретят, то надо садиться на автобус шестого маршрута, а дальше на трамваях и т.д. Да тут и не бывало то никогда автобуса №6 — откуда она взяла… Кое-как доехали. Бабушку я видел впервые. Папа попросил поласковее с ней быть. Поздно ночью легли спать.

За второе число я опять не правильно написал. Написал, что папа подарил Светке дорогую рубашку. Не правильно, на самом деле папа подарил ей дорогое платье за 14 руб. — другим детям не покупают таких. А мне подарил хороший костюм. А я не запомнил. Это моя дурость (какой-то маниакальный страх, что его не дооценят, упустят из виду его добродетель, оставят не замеченным благородство — как я потом понял, это называется просто мелочность).

5 августа 1972 г.

Утром хотели зайти к тёте Клаше, у которой гостили в прошлом году. Нужно было кое-что взять. Но её не было дома.
К 10 часам бабушка пошла в церковь. С ней тётя Августа, а мы посмотреть. Батюшка пел молитвы. Там были ещё несколько бабушек, они подпевали. В церкви очень красиво, много икон. На иконах изображён Иисус Христос и разные святые. Когда вышли из церкви, все пошли на могилку к дяде Шуре. Помянули его, посидели. Папа и бабушка каждый год ездят на могилку к дяде Шуре, не забывают его. Папа просит, чтобы я не забывал своего дядю и навещал, когда вырасту.
Потом ещё ходили в центр кое-что купить. А после этого мы с папой пошли отремонтировать оградку, крестик и футляр у дяди Шуры на могилке.

6 августа 1972 г.

В десятом часу пошли на пристань. Ждали до двух часов теплохода. Сели на теплоход Олекма. Мы погрузились и пошли с папой на палубу. Какие живописные берега! Крутой берег, лес, луг. Вон церковь на Пермогорье. Приехали в Черевково. Вышли на пристань. Стали ждать машину. Ждали очень долго. Я в это время рыбачил. С собой была взята удочка. Выловил три сорожки и одного окунька. Ничего, начало есть.
В первом часу сели на машину и доехали до центра. Зашли к тёте Лизе и остались у неё. После того, как поели, попили, пошли спать и уснули.
Как много у папы друзей, хороших знакомых, и вообще людей, чем-то с ним связанных. Вот на этом теплоходе: мы с папой были на палубе. Я говорю: какие красивые места! А папа говорит: «Я здесь везде бегал в молодости». Тут дяденька, сидевший на скамейке, обернулся: «Вы из Черевково? Я тоже оттуда. Тоже здесь везде бегал». Завязался разговор. Знакомые места, знакомые учителя, знакомые товарищи по детству, по школе и т.д. Интересно слушать их разговор и приятно. Так бывает часто. То земляки, то вместе плавали, то вместе работали.

Итак, здравствуй деревня, лес, заливные черевковские луга! Я приехал сюда второй раз. Всё кажется знакомое, всё то же. В центре села возвышается церковь, которую видно за много километров. Далеко виден луг, где кустарник, поля, озёра. Видна Толоконка — высокий правый берег реки. Левый берег постоянно обрывается: река поглощает луг.
Дороги пыльные: давно не было дождя, всё сухо. Правда, утром капнул немного дождик, но этого мало — всё требует ливня.

…И вот я живу с папой и бабушкой. Зимние каникулы. Ждём школьных документов от Бугаевой, но их всё нет и нет. Папа пошёл в школу, к директору. Поговорил с ней. Сказал, что документы скоро придут и попросил, чтобы меня приняли под фамилией О-к — под родной фамилией. Директор школы Зоя Никифоровна — хороший человек. Она посочувствовала и поверила папе. А Бугаева подлая. Договорились, что сразу же пошлёт документы, а послала, когда я уже учился. Отправила она меня в пиджаке с порванными локтями. Хватило же совести у человека отправить меня так. Папа и бабушка очень удивились и сразу же зашили всё порванное. Дак ведь она женщина, а здесь старенькая бабушка и мужчина. Знала, куда отправляла. Специально так отправила, подлый она человек (чувствуется, к этому времени я начал хорошо понимать, что хочет читать в моём дневнике папа, и старался всеми силами угодить ему).
С того времени, как я приехал к папе и бабушке, началось моё перевоспитание. Мне было, конечно, тяжело от такого крутого поворота жизни. Но папе с бабушкой было ещё тяжелее. Перевоспитывать очень трудно. «Если до пяти лет не взяться за воспитание ребёнка, то дальше воспитать его невозможно, можно только перевоспитать», — сказал знаменитый педагог Макаренко. Папа его очень ценит и часто цитирует.
Папе и бабушке пришлось меня перевоспитывать. Когда я немного прожил у них, передо мной встал выбор: жить у них, либо, если там лучше, то могу уезжать. Я твёрдо решил жить здесь. Потому что вижу: хоть и трудно мне, но всё, что делает папа — для моего блага. Кроме того, я вижу ласку и заботу, внимание к себе, чего не было у Бугаевой. Строжат меня папа и бабушка — это тоже внимание. А если не строжить, то всё… Если не навести меня на правильный путь, пойду по течению, а это очень опасно (какой сознательный мальчик…). Учиться я стал лучше. Больше стало четвёрок. Но это еле-еле. Уроки спешил выполнить как можно быстрее. Спешил на улицу — погулять. Убивал время. Так я привык жить там. Не любил, когда строжат папа с бабушкой, ревел. Ну и плаксой же я приехал. У Бугаевой научился.
Наступили весенние каникулы. Папа очень боялся, что я хочу ехать туда, что здесь мне не нравится. Для этого он решил отправить меня туда на каникулы под предлогом погостить и посмотреть, как она живёт. На самом деле он думал, что если здесь жить я не хочу, то останусь там. Он купил мне билет на поезд, и я поехал. (Какое благородство и свобода выбора, предоставленная мне! В действительности, ему нужен был тест на мою готовность к предстоящим переменам, когда прожив три месяца с папой и не испытав ещё его драконовских методов воспитания, пресса зомбирования в отношении матери, должен был, по его замыслу, своим собственным решением «подписать» карт-бланш папе на все его планы по выделыванию меня.)

7 августа 1972 г.

Встали в восьмом часу. Позавтракали, потом сходили прогуляться по Черевково. Папа постригся, побрился в парикмахерской. Потом купили квасу.
Вскоре нам удалось попасть в автобус. Поехали. Показались знакомые места: лес, угор, где в прошлом году собрали первый раз на грибовницу. И вот мы выходим из автобуса. К нам подбегает Коля. Здороваемся. Тёти Насти, оказывается, нет дома: ушла за ягодами. Ключ от дверей так запрятала, что мы еле нашли. Вскоре пришла и она сама. Рядом с домом посеен горох. Мы с Колькой поели его.
Потом я записывал дневник: запустил много и долго пришлось писать. Запускать тоже не надо. Нужно вести ежедневные записи от страницы до двух, как советует папа.
Сыграли с Колей партии четыре в шашки. Он играет хорошо, счёт: 1:3 в его пользу. По соседству живёт Колин ровесник Сашка. Втроём мы играли в волейбол.
Перед сном сделали хорошую пробежку, вымыли ноги и легли спать.
Погода днём стояла жаркая. Дождей давно не было. Жаль, грибов не будет. Мы с Колей договорились завтра с утра идти за грибами.

За шестое число я написал так одну фразу: «Тут дяденька, сидевший на скамейке, обернулся». Мне следовало бы дополнить: «По его форме можно судить, что он подполковник медицинской службы, флотский. По нему видно, что он хороший человек». Раз я этого не написал, можно подумать, что папа разговаривал с каким-нибудь пьяницей, плохим человеком. В том, что я этого сразу не написал, очень виноват, и спасибо папе, что подсказал.

В Кандалакше до конца каникул я не дожил несколько дней — уехал. У Бугаевой всё так же, всё бегает на танцы. При мне обзывала всячески папу, такой мол, сякой. Так же обзывала и дядьку Ваську. По прежнему на квартире болтался дядька Володька. Этим она ещё больше меня огорчила, и я стал ненавидеть её. Перед отъездом послал телеграмму папе: такого-то числа выезжаю.
В Архангельске папа меня встретил. Он убедился, что я твёрдо решил, где мне жить. Помню: была в тот день большая оттепель, снег таял, стояли лужи. От вокзала до Главпочтамта идёт автобус №55. Там пересадка на трамвай первого маршрута. В Соломбале пересадка на трамвай «тройку», и — до 26-го лесозавода.
Снова учёба. Учебный год закончил на четвёрки и тройки — хвастаться нечем.
Как-то был у папы на работе на кране. Завязался разговор о специальности. Я был настроен на капитана или механика на корабле. «Для этого, — говорит папа, — нужны хорошие оценки в школе». И в это время я пообещал папе, что в следующем году буду учиться намного лучше. Да… своё обещание я не выполнил. Слово не сдержал. Не хорошо.

8 августа 1972 г.

Утром все встали в 5 часов. Я с Колей собрались и пошли за грибами в ближайший бор за речку Ириху. Но в самом бору лес выгорел. Мы собирали маслята на угоре, вдоль речки. В этот год я собираю грибы первый раз. Мы с папой долго мечтали об этих днях, и вот они настали. Я снова собираю грибы, наслаждаюсь природой, дышу свежим воздухом. Сейчас для грибов худо тем, что не хватает влаги, нет дождей. Маслят мы насобирали на первый раз не мало, а других грибов здесь нет. Но мы с Колей, довольные уловом грибов, а также получившие настоящее удовольствие, в хорошем настроении возвращались домой. Дома нас похвалили: начало есть!
Потом я с Колей сбегали в магазин, кое-что купили. А потом я, Коля и папа мылись в тёти Настиной деревенской бане. Баня очень хорошая, удобно устроена. Мы хорошо помылись, попарились. Чистые, после бани мы чувствовали приятную истому.
Пообедали, потом кое-что поделали, потом поиграли в волейбол, вместе с папой. После этого я, папа и Коля собрались в Черевково. Мы хотим сделать так: сегодня прийти в Черевково, переночевать там у тёти Лизы, а завтра утром — за грибами и в Холмово по лесной дороге.
Собрались, и пешком отправились в Черевково. От Походново до Черевково считается 8 км. — отшагали. По пути встречалось много деревень, поля разных злаков: ржи, овса, ячменя. С правой стороны тянется большое озеро Ярилово. Там дальше — луг. Высокая церковь возвышается над деревьями Ленинского сада. На самом деле, это так кажется — она стоит за садом. Папа говорит, что у этой церкви была вторая глава, ещё более высокая. Её снесли. Ленинский сад, — рассказывает папа, — помогал он садить ещё когда первоклассником был. Он сейчас гордится, что сад стал таким хорошим, берёзки и тополя стали уже большими, а он участвовал в их посадке.
У тёти Лизы попили чаю и легли спать.
День прошёл хорошо, весело, погода была жаркая. В конце-концов, такая погода надоедает и становится вредна.

16 июня прошлого года наша школа ездила на экскурсию на теплоходиках вверх по Северной Двине. И я ездил, но этот день провёл плохо. Ничем не интересовался, хотя ничего не знал. Я приехал домой, даже не знал, в каком месте были. Только впоследствии мне удалось узнать, что были на острове Ягодник, что выше Архбума.

Однажды (24 июня) я играл на баяне в будке. Потом зашёл домой, а там сидят Бугаева со Светкой. Дома были папа и бабушка. Бугаева и Светка сидели на стуле. Бабушка гоношилась с самоваром. Эту тётку Бугаеву (мать) мы возненавидели и стали с ней врагами. Но раз уж они зашли, бабушка в еде не обидит, сразу поставила самовар, — это говорит о том, что у неё очень доброе сердце. Не знаю, для чего Бугаева к нам пожаловала. Видимо, для того, чтобы только сказать, что она была. Не может быть, чтобы она приезжала с целью повидать меня, узнать, как я живу, или поговорить по нашему делу. Не верим! В этом мы убедились впоследствии.
Нам нужно было согласие от неё, что она признаёт моего папу отцом. Нам это согласие нужно для моего усыновления. Папа предупредил её, что если она не даст этого согласия, то об этом узнает начальство, где она работает, и т.д. Она пообещала, что через месяц вышлет это согласие — не надо писать на работу, мол, это очень ей повредит. Она нас жестоко обманула: добровольного согласия от неё мы так и не получили. А ошибку допустили такую, что не потребовали от неё этого согласия на месте. Папа верит людям, и за это другой раз приходится поплатиться.

9 августа 1972 г.

Утром у тёти Лизы попили чаю, принесли ей воды. Колодец далеко, она сама не может. Когда-то был пожар, она обгорела, стала плохо видеть. Сейчас у тёти Лизы были гости: её дочь тётя Мая с внучкой, маленькой девочкой.
И вот мы втроём идём по знакомой мне дороге в лес за грибами. Два километра тянутся деревни, потом идут поля. Некоторые поля не засеяны — находятся «под паром». Началась согра — низкое сырое место, поросшее кустарником и смешанным лесом. Дорога ведёт на Едому. Мы отдохнули у курилки, прошли ещё немного по дороге и свернули вправо, в согру. За курилкой, где мы отдыхали, начинается веретья Медведица. Видимо, кто-то когда-то видел там медведицу. Так и прозвали это место — Медведицей.
В согре, как правило, должно быть мрачно и сыро. Но какое там… жара такая стоит… дождей нет, всё сухо. И грибов никаких нет.
Мы вышли на просеку. Столько много малины здесь! Мы принялись лакомиться ею. Какая вкусная ягода, эта лесная малина! Она вкуснее и питательнее клубники и некоторых фруктов. Наелись вдоволь. Правда, пришлось заплатить за малину: папа потерял где-то здесь свой ножик. В лес за грибами мы ходим с ножиками. Грибы ломаем культурно. Не позволим себе испотрошить всю грибницу. Не так, как другие: себе досталось, а на людей наплевать. Мы видели с папой: кто-то сломал гриб и весь мох рядом испотрошил. Папа нас учит добросовестно относиться к природе: не ломать лишний кустик. Наоборот — делать людям добро.
Из лесу мы вышли к речке Морозовке у моста. Расположились на отдых. Закусили, попили воды из речки. Вот наша родная Морозовка: «То берёзка, то рябина, кустик ивы над рекой…»
От Морозовки мы пошли борами вдоль дороги на Холмово. Видели шустрого бурундучка. Сначала грибов нам попадалось мало, потом больше. Большинство маслята, красноголовики, сыроежки и другие. Мы очень хотели пить. Папа знал один старый, развалившийся колодец. Мы подошли к нему. Он был не глубок и уже пересыхал, но попить было можно. Рядом стоял ковшичек из бересты, прикреплённой к палочке. Мы достали воды и попили. Спасибо хорошему человеку, который помог нам напиться (сделал эту черпалку). Мы снова напали на малину, насобирали немного бабушке.
Коля молодец: большое расстояние с нами прошёл, грибы хорошо собирал. Мы пришли домой очень усталые. Грибов насобирали не ахти, но были очень довольны и в хорошем настроении.

10 августа 1972 г.

Сегодня опять встали полшестого и пошли с Колей за грибами. Я с ним уже ходил в этот лес, да и вообще много раз бывал, так что этот первый бор знаю хорошо. Сначала мы с ним собирали грибы в самом бору. Там нашли несколько белых грибов и других. Потом на угоре, вдоль речки, пособирали маслят. На грибовницу насобирали и пошли домой. Видели зайца. Он выскочил из кустов, когда я посмотрел туда. Мы далеко проводили его взглядом. Кроме зайца опять видели дятлов.
Домой мы пришли в хорошем настроении. После завтрака я пописал дневник и позанимался английским языком (учебник у меня взят с собой). Нужно заниматься почаще, а то учебник взял, а не занимаюсь.
Ходили с Колей в магазин. Там есть альбомы, которые нужны ему для этикеток. Надо бы купить их, да помочь ему с этикетками.
Потом сыграл с ним партию в шашки. Выиграл с трудом. Коля хорошо играет. Сыграл партию и с его дружком Сашей. Ему проиграл.
Поели гороху, поиграли в мяч и легли спать в предбаннике.

Папа и я не считаем Бугаеву моей матерью. На это есть все основания. Она не достойна звания матери. Мать воспитывает своих детей. А Бугаева не воспитывала меня, а только содержала. Она не один раз бросала меня. Она ни сколько не думала о моей судьбе и моём будущем. Ей всё-равно, что со мной случится: не пишет писем, не хочет узнать о моей жизни — отправила и ладно. Да другая бы мать каждый месяц помогала бы. В прошлом году послала мне на день рождения маленькую бандероль, а на областном суде утверждала, что посылала посылку. Ну и «посылка»: вдвоём с папой «унести не могли».
Мы не признаём её матерью, а называем просто «мадам Бугаева». Она нам много подлостей натворила. Испортила судьбу папе и бабушке. Мне столько зла сделала. Мне теперь тяжело преодолевать то, что осталось от неё. Что-то уже преодолел, а с чем-то ещё приходится бороться.
Сейчас она с разными дядьками знается, пока молодая, а когда остареет, останется у «разбитого корыта». Раскусят её подлую душонку.
Я никогда не прощу ей причинённого зла. Со Светкой у неё тоже дружбы не будет, как сейчас с бабкой. Ворчат, да грызутся вечно, то из-за денег, то ещё из-за чего. У бабки на книжке полно лежит, а она ещё хочет, чтоб ей посылали.

25 июня прошлого года папа меня проводил в пионерский лагерь «Чайка». В лагере я только проболтался, ничего особенного не сделал, только зря время потерял.
После того, как приехал из лагеря, через несколько дней все мы поехали в деревню. Сначала, как и сей год, в Красноборск на могилку к дяде Шуре. Потом в Черевково. Отпуск провели хорошо (описание его у меня в другой тетради).
Осенью, когда приехали из отпуска, было много хлопот о моём усыновлении. Папе пришлось очень много переживать, пришлось походить по разным учреждениям. Бабушке тоже тяжело было в это время: ей пришлось за нас переживать. Но наконец я получил свидетельство о рождении. Теперь у меня законная фамилия папы. Папа с бабушкой хотят, чтобы я вырос хорошим и умным человеком. Для этого они требуют от меня всего хорошего. Они требуют, чтобы я стал честным человеком.

ЗА  ГОД ДО ЭТОГО…

ПИСЬМО (письмо от матери из Кандалакши от 5 февраля 1971 г.)

Привет из Кандалакши!
Здравствуй, Славик. С горячим приветом к тебе мама и Света.
Слава, я очень беспокоюсь, почему ты ничего не пишешь нам? Или тебе некогда написать письмо, или же ты уже так быстро забыл нас. Пиши, Слава, как ты там живёшь, что нового, как школа, учишься как? Нашёл ли себе друзей? Пиши обо всём, чем занимаешься в свободное время. Я всё хочу знать о тебе. Не забывай, пожалуйста, нас. Слушайся папу и бабушку. Я ведь, кажется, не хочу тебе ничего плохого. Пиши, что тебе надо будет, я вышлю.
Нам со Светой сейчас очень скучно без тебя. Я видела тебя во сне, Слава, как будто ты приехал назад. Я очень хочу, чтобы тебе было хорошо. Не обижайся на меня, Слава. Если что, то ты ведь всегда можешь вернуться к нам.
Вот пока и всё. Света учится хорошо. Погода стоит морозная, и ветры сильные. Сегодня такая пурга, что невозможно выйти на улицу – всё замело. Большой привет передавай папе и бабушке.
Валентин, очень тебя прошу: заставляй Славу почаще писать письма. Я просто схожу с ума сейчас без него. Очень трудно поверить в то, что он уехал навсегда. Такое состояние, будто оторвалось что-то от сердца. Ведь я, кажется, исполнила твою просьбу, и всё сделала так, как ты просил. Так, пожалуйста, не осуждай меня. Я перед тобой сейчас ни в чём не виновата. Мне уже кажется, что я поступила глупо, отправив к тебе Славу. Но он сам хотел поехать к тебе, поэтому и отправила. Ведь люди многого не понимают и могут подумать, что я просто избавилась от него.
Вот пока и всё. До свидания. Буду в отпуске, так заеду к вам.

ПИСЬМО (письмо от матери из Кандалакши от 20 июля 1971 г.)

Привет из Кандалакши.
Здравствуй, Славик. С приветом к тебе мама и Света. Слава, ты извини, что я тебе не писала и не пишу. Как хочешь, но я на тебя очень и очень обижена. Не знаю, что плохого я тебе сделала, что ты наговорил всего на меня, что было, и что не было. Обидно очень, я от тебя этого не ожидала. Мне очень тяжело сейчас переносить всё это. Когда я была у вас, даже не могла поговорить с тобой и видела, что ты сам не хотел никаких разговоров. Проклинаю сейчас тот день, когда написала письмо твоему отцу, чтобы приезжал посмотреть тебя. Я то, дура, пожалела его, а он повернул всё против меня. Да и ты такой же оказался. Неужели же я хотела избавиться от тебя? Какой ужас! Я хотела сделать, как лучше будет тебе, и когда ты захотел поехать к нему, я не стала настаивать. Думала, что это будет лучше для тебя. А ещё, главное, что я никогда не думала, что ты останешься там навсегда. Я думала, что ты поживёшь и приедешь назад, никуда не денешься. А, оказалось, видишь ли, всё иначе. Я никогда никому не мстила в своей жизни, и не могу это делать, как твой отец.
Василию письмо писала, но ответа никакого не получила. Да, думаю, что и вообще то не следовало этого делать. Никаких заявлений писать не буду, и отцом его признавать не хочу. И пусть не запугивает меня и пишет куда хочет и сколько хочет, и позорит меня хоть на весь Советский Союз. Я не боюсь ничего, пусть ему поможет коллекция писем. Мелочник он и тряпичник. Ещё обзывает меня всякими словами, а сам хуже в тысячу раз. Почему-то я тебе никогда ничего плохого не говорила о нём, а он чего только не выдумал. Что же, Слава, очень обидно, что ты пошёл на его удочку. Делайте своё дело, продолжайте.
Не обижайся на меня, Слава, но я уже много терпела, и накипело на душе. Пиши о себе. Как живёшь, что нового?
Приезжай ко мне в любое время, буду всегда очень рада. Не бойся, никаких кавалеров у меня нет. Это уж вы раздули больше и сделали из мухи слона.
Ты подумай по-хорошему, Слава, может быть, ты всё-таки вернёшься? Пока до свидания. Целуем тебя. Мама, Света.


ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ: Цена Истины. Глава 11  _____ ♦ _____ В начало

Цена Истины. Глава 9

27 июля 1972 г.

Сегодня занимался с учебниками по хорошему. Также занимался баяном. Разомнусь, и снова за занятия. Весь день в моём распоряжении. Времени много и достаточно. Только я иногда не рационально его использую.
Папа немного задержался с работы: была получка. Бабушка ушла в кино. Вскоре пришёл папа. Оказывается, он ездил в город. Папа купил мне новый пиджак. Большое спасибо ему за это. Папа и бабушка заботятся обо мне. Наступает осень. То одно, то другое нужно покупать, заводить обновки, и папа с бабушкой в первую очередь обо мне заботятся. Я очень благодарен им за это.
В последние дни стало прохладнее. Были дождики, а теперь нужно тепла. Малинка всё больше поспевает. Хоть бы стакана два до отъезда собрать. Из цветов расцвели два цветка львиного зева, герань и завязываются ещё какие-то цветки голубого цвета. Созрела одна ягодка смородинки и одна черёмухи. А вот ягод рябины сей год почему-то нет.
Бабушка пришла из кино в хорошем настроении. Кино ей понравилось: жизненная картина, хорошая, интересная.
Вечером сыграл папе мелодию «Катюши», которую подобрал на слух. Папа одобрил: «Правильно, нужно музыкальный слух тренировать!»
Баян мы возьмём с собой в деревню: месяц даром не пропадёт. Там времени много будет. В лес сходим, на баяне поиграю, английским позанимаюсь и ещё на остальное хватит. Регулярной игры на баяне у меня остаётся два месяца. Потом будет холодно, уже в будке не поиграешь. Поэтому нужно использовать август.
Ложимся спать. У всех хорошее настроение А оно зависит от меня. Почему же я не могу так держать всё время?

Из Орджоникидзе дядьку Ваську направили в Кандалакшу. Ехали на поезде, через Москву. В Москве делали пересадку. Нам со Светкой удалось побывать в Метро, прокатиться на подземном поезде. Чтобы перейти большую дорогу, пользуются подземным переходом. Меня поразила красота улицы. В одной стороне какой-то большой мост. Под мостом идут автомобили, по мосту — электрички и автомобили. Новые здания стоят рядом со старинными, и от этого улица кажется ещё красивей.
Из Москвы уехали ночью. Это было в начале июня. В Кандалакшу приехали утром. Было холодно.

28 июля 1972 г.

Сегодня, как и вчера, занимался уроками и баяном. Спать ляжем пораньше: завтра на первом автобусе и трамвае поедем в город за билетами на пароход. Бабушку мы очень просили, но она не захотела, да и в самом деле: дорога ей будет тяжела, ведь далеко ехать в цирк.
Позавчера папа объяснил мне, кто такой Циолковский и Кибальчич. Вот про Кибальчича я внимательно не выслушал и не записал. «Пётр Кибальчич, — объяснял папа, — революционер, узник Шлиссельбургской крепости, учёный, ещё до Циолковского первый разработал план запуска космических кораблей».

Кандалакша. Мы жили в военном городке. Вообще, город Кандалакша небольшой, достопримечательностей в нём не много. Кругом города лес, сопки. Сопки небольшие, но на них даже летом есть снег, правда немного, на самой макушке.
Север… В первый же день я вечером пошёл знакомиться с улицами и проходил до пол-первого ночи. Глядя на солнце, я думал, что всё ещё вечер, и думал, что оно вот-вот зайдёт. Оказывается, солнце там не заходит летом, и всё время светло, как днём, — такая ночь там называется полярной. За большим болотом и за лесом (километра за 2) находится посёлок Нива, второй, как там считают, городок, но относится к Кандалакше.
Мебель и остальные вещи пришли позже. Дядька Васька служил. Осенью он был временно командирован на Целину на месяц-полтора. Бугаева работала в офицерской столовой официанткой. Она, как только дядька Васька уехал, стала вести себя «вольней». «Вольно» стала общаться с разными дядьками-офицериками. Знакомства начинались.

Уже тогда я почувствовал, что люблю природу. Каждый день путешествовал в лес, то с ребятами, то один. Осенью появились грибы. Когда со Светкой ходили, когда с Бугаевой, а когда и один. Грибов, конечно, было не ахти, но меня радовал любой результат. Я любил собирать грибы, ягоды. Ходил несколько раз с ребятами на озеро ловить рыбу, но ничего не выловил. Я жил самостоятельно. Никто за мной не следил, не спрашивал, куда иду. В лес, на рыбалку, или в другой конец города — всё-равно. Никто не занимался моим воспитанием. Не требовали от меня чего-либо, кроме как для себя только. И я рос остолопом, уросом, зазнайкой, забиякой. Но в то же время слабым и трусом. Как Светка, так и я стали ещё хуже учиться. Однажды принёс в дневнике одни тройки за четверть. Заплакал перед Бугаевой, заизвинялся. Думал, что если даже строго не накажет, то поругает обязательно. Но и этого не было: «Не расстраивайся, ничего страшного, ведь не двойки же…» И всё. Больше ничего не сказала. Значит, если бы я получил одни двойки, то она лишь немного поругала бы меня. И теперь я мог бы получать одни двойки. Ей было всё-равно, как я учусь.

29 июля 1972 г.

Встали в 5 часов. Прособирались, на 1-й автобус опоздали. Взяли с собой ушат, обувь — в лес ходить в деревне, для того, чтобы оставить всё это у тёти Кали. Папа поехал прямо на вокзал покупать билеты на пароход или теплоход. А я вышел у «Мира» с ушатом и отнёс его к тёте Кале в будку, затем пошёл к папе на вокзал. Билеты ещё не давали. У папы была занята очередь, и мы по очереди сходили в парикмахерскую. Потом купили билеты на второе число на теплоход «Неман». Потом хотели сходить в зверинец, но оказывается он уже уехал.
Папа зашёл в тот магазин, где с дядей Борей покупали зажигалку. Он хотел купить газовый баллончик для зажигалки, но там всё продаётся на валюту, а у него её не было.
Затем мы купили ещё кое-какие снасти рыболовные и направились к дяде Толе.
К 15 часам все вместе пошли в цирк. Цирковая программа, как всегда, мне понравилась. Особенно мне понравились медведи, собачки и другие животные. Они такие послушные и всё понимают. Понравились акробаты, жонглёры, клоун. Словом, всё хорошо, и спасибо папе за это. Потом мы покушали у тёти Кали и поехали домой.
Доехали хорошо, но поздно. Бабушка о нас уже беспокоилась.
День прошёл очень хорошо. Погода была неплохая.
Сегодня узнал от папы, что мост не над рекой, а над дорогой иначе называется виадук. Человек, помогающий какому-нибудь артисту, в данном случае жонглёру в цирке, зовётся ассистентом этого человека. Каменное ограждение от чего-либо есть парапет.

Кандалакша. Дядька Васька приехал из одной командировки, поехал в другую: куда-то в Монголию. Бугаева стала приводить на дом какого-то дядьку. Когда приехал из командировки дядька Васька, выяснилось, что он решил «уйти» от нас. У него где-то в
Ашхабаде (видимо, они там останавливались) есть знакомая. Между ним и Бугаевой, которая только и ждала развода с ним, состоялся «хороший скандал». Долго не могли разделить деньги на книжке и т.д. Как только тот уехал, у неё началась вольная жизнь. В это время она уже работала в другой столовой военторга. На квартире часто стали устраиваться танцы. Стали приходить разные дядьки. Вскоре она перешла на другую работу: в магазин кассиршей. Стала часто ходить на танцы в дом Офицеров. На наше воспитание совсем не уделяла внимания. Мы со Светкой росли сами собой. Учиться стали совсем плохо. Интересов, каких-нибудь стремлений не было. Как только наступило лето 1970-го года, нас со Светкой отправила в Краснодар. В гости к бабке, одних. Хватило же у неё совести отправлять нас на такое расстояние одних. У неё не материнское сердце. Она не достойна звания матери.

30 июля 1972 г.

Сегодня большой праздник — день военно-морского флота. Опять поехали с папой в город. Сначала зашли к тёте Кале и дяде Толе. Все были дома. С ними пошли на набережную. Там было много народу. День был прекрасный: солнечный, тёплый. На реке стояли военные корабли, подводная лодка. На берегу — выставка военно-морского флота. В честь праздника для катания по реке были выделены два небольших теплохода. На одном из них мы прокатились. Ещё, погуляв по набережной, пошли в парк. В парке я ещё не бывал, так как он только что открылся. Очень красиво устроен, хорошо выглядит: дорожки заасфальтированы, посажены деревья, красиво украшены карусели. В этом парке большое, красивое «чёртово колесо». Есть свой кинотеатр — «Полёт», устроенный в самолёте. Покататься на «чёртовом колесе» хотели, но продажа билетов прекратилась. Вскоре мы поехали обратно. Доехали хорошо. Да, хотели ещё наведаться к дяде Лёше и тёте Маше, но их не оказалось дома.

Сегодня от папы узнал, что человек, работающий в каком-нибудь предприятии, служащий какой-нибудь организации, зовётся сотрудником.

Кандалакша. Мы со Светкой, конечно, обрадовались тому, что поедем на поезде одни. Мы ведь не понимали ничего, что другая бы мать так не отпустила нас. Делали пересадку на станции Крымская. Потом через город перебирались. Сначала на троллейбусе пришлось ехать, потом на автобусе. Ну, прожили лето. Сама Бугаева приезжала в августе. Назад улетели самолётом. Была пересадка в Ленинграде, а затем в Мурманске на поезд.
В школу опоздали на несколько дней. После отпуска Бугаева стала вести себя отвратительно. Несколько дней один дядька походит, потом другой, третий. Появился некий дядька Володька, принёс магнитофон, телефон.
Я делаю уроки, а они там заведут магнитофон и мешают мне. Я бросаю всё, ухожу на улицу бегать. Дядьку Володьку я возненавидел, и Светка не полюбила его. Мы ему всячески старались вредить: магнитофон залепляли пластилином, обрезали провода телефона. Однажды пришёл с улицы, гляжу: Светка в страхе бежит от разъярённого дядьки Володьки, — что-то натворила. Танцы в соседней комнате, пьянки, гулянки, стали обычны. Я стал уже большой, и многое стал понимать, поэтому я стал ей мешать.

Сегодня также спрашивал у папы, что значит слово хирургия. Например, хирургическая больница (отделение). «В хирургическом отделении, — объясняет папа, — производятся разные операции, а в терапевтическом отделении лечат лекарствами». Папа всегда мне охотно объясняет то, что я спрашиваю. А если я не спрашиваю того, чего не знаю, он обижается на меня. Поэтому мне нельзя пропускать того, чего не знаю. А папа хочет, чтобы я все, что нужно, знал.

31 июля 1972 г.

Денёк был хороший, солнечный. Без папы занимался с учебниками и на баяне. В 18-м часу пришёл с работы папа. Я был в будке. Когда зашёл домой, там дядька Володька из нашего дома, тот, который нашу бабушку однажды заставил убирать дрова. Пришёл просить денег взаймы, видимо, нужда приспичила. Натворил пакости нам и имеет совесть подлизываться, денег просить. Да другой бы глаза не показал, от стыда сгорел бы. Бабушка с папой упрекают его в этом, а он ещё отказывается. — вот ведь где подлый человек. И не дали ему денег. «Что посеешь, то и пожнёшь», — за зло добром не отвечают. Этому человеку где выгодней, туда и суётся, — хамелеон. То же самое тётка Юлька. Когда ещё гостились, ходили друг к другу, она всячески обругивала бандитку, а теперь с бандиткой заодно, и нас обругивает. Не самостоятельный человек, подлый.
Ушли в будку. Мимо проходил домком дядька Витька. Папа сказал ему, что его сын ломает мосточки, и тот ответил: «Пусть ломает!». Вот так и воспитает своего ребёнка, если специально потакает его на это. Он сам то домком, за порядком должен бы следить. А какой у него порядок?
Мимо нас проходил дядя Коля Кузнецов и зашёл к нам в будку. Это тоже папин товарищ хороший. У папы много хороших товарищей и знакомых. Он ими дорожит. Это значит, что и папа хороший человек, и его люди хорошие любят.

Сегодня папа мне объяснил два слова: кто такие психолог и психиатр. «Психолог, это человек, изучающий или знающий психику человека, т.е. его поступки, характеры и т.д.; психиатр — это врач, который также знает психику человека, но он лечит больных людей, сумасшедших».

Кандалакша. Бугаева явно учила нас воровству. Один раз нам надо было затопить печку, а дров не было наколото. Стемнело. Захватили мешок и пошли воровать с примеченной поленницы у чьего-то дровника.
Между прочим, ходил я тогда по улице, как обормот: одевала меня плохо. То есть, нельзя сказать, что зимой замерзал, но внешний вид… Дальше… голодный посидел у неё… придёт с работы, да сразу на танцы. Или придёт с каким-нибудь дядькой, — некогда тут с нами.
Светка тут всё возле неё, да всё знает и видит. Вот она и учится пакостям разным. Насмотрится всего.
Однажды она сказала мне, что хочет серьёзно поговорить со мной кой о чём… я очень удивился: так она никогда не говорила.
— Так и так, Слава… Тот, которого ты до сих пор считал отцом, на самом деле тебе не родной отец. Твой родной отец в Архангельске. Видишь ли, мы не могли тебе раньше сказать об этом, считали, что ещё рано. Твой отец живёт в Архангельске с бабушкой. У нас жизнь не сложилась с ним. Получилось так, что разошлись.
Тут она несколько подробнее рассказала о жизни прошлой и показала мне затем письмо, которое недавно пришло от папы и объяснила, что он как-то нас разыскивал и очень хочет меня повидать.
— Если хочешь, на ноябрьские праздники он приедет тебя повидать, а захочешь, то можешь и в гости к ним съездить на каникулах. Понравится там, можешь и остаться у них жить.
Она нахально наврала, что папа нас как-то разыскал. На самом деле, это она первая связалась с папой и бабушкой, она первая написала сразу несколько писем папе и бабушке, а мне врёт.
У неё давно был задуман план, чтобы сбыть меня. Я стал мешать ей. Светка, всё-таки, поменьше, да и девочка. И вот, написали папе письмо, чтобы приезжал в осенние каникулы посмотреть меня.

ЗА 2  ГОДА ДО ЭТОГО…

ПИСЬМО (письмо матери на имя бабушки по отцу Анны Корниловны, фактически — отцу, так как бабушка была неграмотна. Октябрь, 1970 г.)

Привет из Кандалакши.
Здравствуйте, Анна Корниловна. Получили ваше письмо. С ответом задержалась: ждала фотографий. Посылаю вам фото Славы. Как видите, уже большой стал, копия Валентина.
На каникулы отправить не смогу, т.к. одного отправлять боюсь, ехать с пересадкой надо. А сама не смогу: не отпустят с работы.
Вот такие дела. Вас, наверное, интересует, как сложилась моя жизнь. Вы и так прекрасно знаете, что с Василием я жила не совсем хорошо. Но что поделаешь, всё приходилось терпеть. Славу он не обижал. Да что говорить, Слава и сейчас не знает, что он не родной отец.
В настоящее время живём одни. Василий уехал в Монголию. Завёз нас сюда и оставил. Ездил на целину летом в прошлом году, да там и женился. Приехал разводиться, а сейчас в Монголии живёт.
Вы не подумайте, что я жалуюсь вам, нет, это просто так: написала всё, как есть. Вот пока и всё. До свидания, Лиля.

1 августа 1972 г.

Погода была весь день хорошая. Утром сходили в баню. Хорошо помылись, попарились. После завтрака поехали с папой в город: надо было купить кое-что. Вышли у «Мира» и пошли к тёте Кале: оставить у них ведро, чтобы завтра поменьше тащить. Купили в рыбном магазине рыбы и тоже оставили у тёти Кали. Потом хотели уже уходить, но тётя Каля не отпустила нас без обеда. Мы отказывались, но она заставила нас поесть. Это о многом говорит: что она добрый человек и считает нас тоже хорошими людьми.
Потом мы походили по городу. Кое-что купили. Хотели купить батарейки для фонарика, но их нигде нет.
Когда приехали домой, я собрал всё своё «хозяйство», которое хотел взять с собой: волейбольный мяч, рыболовные снасти, спичечные этикетки в альбомах (показать Кольке в деревне). Взял два учебника по музыке, по английскому языку, взял шашки и шахматную доску.
Сегодня мною допущена ошибка в магазине в городе. Один раз, когда покупал резинку, не смотрел, сколько метров и правильно ли продавщица отсчитала. И второй раз, когда папа покупал апельсины, не посмотрел, сколько их взвесила продавщица, а болтаю папе, когда отошли, что немного больше двух килограммов. Ведь я не знал, сколько взвесили, а болтал, что два килограмма. Зачем же это нужно, болтовнёй заниматься. Это раз, а во вторых, я должен был посмотреть, сколько взвешивают. И с резинкой то же самое. Может быть, меня обдула продавщица, а я легко поддался этому, даже не посмотрел, сколько она отмеряла. В этом я виноват (дежурная самокритика по настоянию отца, даже если было необходимо её «высасывать из пальца», ну, и непременное культивирование чувства вины, даже уже за то, что родился, обременив папу с бабушкой заботой о моём будущем… увы, но по другому это трудно объяснить и понять).
Папа мне уже как-то говорил, но я не запомнил, что так не пишется: в 18-м часу, в 19-м часу. Кто так говорит? Бабушка, хоть не грамотная, и то понимает, как сказать. А я загрязняю русский язык. Нельзя этого делать.

Кандалакша. Мы встречали папу поздно вечером. Вскоре пришёл поезд, и мы увидели его. Он расцеловал меня, заплакал: столько лет не видел, всё-таки.
Когда пришли домой, я на несколько минут остался наедине с папой. Он опять заплакал: «Славушка, я ведь твой папа, папа родной твой». Потом Бугаева позвала меня и Светку ужинать, а папу не пригласила. Я тогда не понимал ещё: думал, папа не голодный. А она обязана была пригласить папу ужинать.
Я наелся. Захожу в комнату, где сидел папа — плачет… Попросил у меня корочку хлеба с солью. Да что же это она… Я с папой очень возмущены этим. Да как же так… Мой папа приехал с такой дороги голодный, уставший, а она и за стол не пригласила. Да я-то тоже… Надо было самому сказать ей, спросить, почему мы едим, а папа не ест. Сейчас бы я так и сделал (выполнен очередной заказ: литературно-красноречивое описание папиных мытарств, рассказанных и многократно повторённых сыну до того, как дошла очередь до них в дневнике, дабы ничего не забыл и не перепутал).
Папа привёз разных подарков, гостинцев: колобков бабушкиных, шоколаду, конфет. Мне всего надарил и про Светку не забыл: карандаши, книжки, фонарик и много другого. На следующий день мы с ним гуляли по городу. Бугаева была на работе.
Скоро папа уехал в Мурманск, к дяде Славе. Через несколько дней он возвращался в Архангельск на поезде, и я решил увидеть его ещё раз, так как поезд проходил через Кандалакшу. Я снова встретился с папой. Он сказал, что если я хочу, то он может ещё остаться на денёк. Я ответил, что хочу, и мы пошли домой. Папа ещё прожил денёк и уехал. В эти дни я узнал много нового. Папа меня звал жить к себе, и я сразу согласился. О Бугаевой он совсем ничего плохого не говорил. А когда уехал, она всего наврала, что он внушил мне что-то плохое, что сам плохой и т.д. (кому наврала и как, для меня выяснилось значительно позже, см. письмо ниже) Словом, почувствовала, что замысел её стал сбываться. Увидела, что я согласился ехать к папе и стала всячески его ругать. Вот ведь где подлый человек! А я твёрдо решил ехать к папе. Надоела мне жизнь такая. Я думал, что у папы заживу хорошо, папа будет рад и ни за что меня ругать не будет.

ЗА 2  ГОДА ДО ЭТОГО…

ПИСЬМО (письмо матери на имя бабушки по матери Елены Петровны, неотправленное в связи с его пропажей в дни пребывания отца в Кандалакше)

Привет из Кандалакши!
Здравствуй, мама. С горячим приветом к тебе Лиля. Мама, хочу сообщить тебе одну новость. Я получила от Валентина письмо, в котором он просил, чтобы приехать посмотреть Славушку. Я думала, думала – выслала ему Славину фотографию и написала, чтобы приезжал. Думала, приедет, посмотрю, какой он стал. Может, думала, поумнел за эти 11 лет, которые мы не живём с ним.
Ну и дождалась, конечно, «золото» такое. Приехал и два дня жил у нас. Плакал день и ночь. В первый день (это было 6 ноября), так до шести часов утра не спала, не дал мне лечь. Всё рассказывал про свою жизнь, какой он несчастный, и всю ночь ревел. На второй день я пришла с работы, да ушла на вечер. Концерт давали в доме офицеров, а я ведь выступаю. Прихожу оттуда, а он ждёт меня, и – опять в слёзы. Всё выспрашивал меня, как я жила без него с того времени, как разошлись мы с ним. Ну, а я говорю, что жила хорошо, была счастлива и тебя, говорю, совсем забыла, а подробности тебе не надо знать.
Так вот, он меня стал обвинять, что я тогда Славу в круглосуточные ясли сдала. Вроде бы, для того сдала, чтобы самой погулять. Променяла, мол, сына на блядки. А я говорю: ты ведь когда-то отказался от него, теперь-то что тебе надо? В общем, он мне так надоел, что я плюнула и ушла спать к соседям. Вот так всё и случилось.
Ну, а на третий день опять расплакался, упал на колени передо мной, целовал ноги и руки, и просил прощения за всё. Просил, чтобы сошлась с ним, и регистрироваться звал, и всех хотел увезти отсюда к себе. Мама, говорит, наказала, чтобы не приезжал без нас. Вот когда хватился за ум-то. Всю жизнь, говорит, я любил тебя и жалел.
Но я , конечно, за эти дни насмотрелась на него и поняла, что какой он был, такой и остался. Нисколечко не лучше стал. Отказала ему наотрез, безо всяких-всяких. Посмотрела бы ты на него сейчас, мама, какой он стал. – Как старый старик-пенсионер: весь поистрепался. Ведь выйти-то с ним куда-нибудь и то стыдно будет. Да и будет к каждой собаке ревновать.
Уехал со слезами, не думал, что я ему откажу. Просил Славку, чтобы на зимние каникулы приехал к ним, а тот и согласился. Да ещё просил, чтобы совсем отдала его жить к нему. Я говорю: он сам большой, пусть выбирает. А Слава говорит: «Я подумаю ещё».
Вот пока и всё. Уехал ни с чем.
Не знаю, что дальше будет. Если, говорит, что-нибудь случится с тобой, — приеду и увезу вас всех, какая бы ты не была.
Пока всё. Пиши о себе. Рубль Слава получил. Только ты зря выслала. Не надо было, у тебя у самой-то денег нет. Ты не поняла, наверное, его. Ведь он писал про старые 20 коп., нерусские, — он такие собирает.
Пока до свидания. Пиши. Лиля.

2 августа 1972 г.

Утром приготавливались к отъезду. Собрали всё, что нужно было взять с собой. Вымыли и вставили вторые рамы окон. Собрали малинку под окном, но даже пол кружки не насобирали. Потом мы заколотили двери дровника и будки, и проверили, всё ли в порядке в комнате. Затем присели по обычаю перед дорожкой и поехали.
У вокзала вышли из трамвая. Бабушка с вещами осталась на вокзале, а я с папой поехали к тёте Кале и дяде Толе забрать у них оставленные вещи и попрощаться. Тётя Каля была дома одна. Перед уходом она заставила нас выпить чайку.
Потом мы забрали вещи и снова уехали на вокзал. Потом ещё сходили на рынок, кое-что купили. Когда возвращались на вокзал, встретили дядю Толю. Он шёл нас провожать. Мест у нас много, и он помог нам занести их на теплоход. У нас каюта третьего класса №53. Бабушка осталась в каюте, а я, папа и дядя Толя, пока теплоход стоял, вышли на причал.
Тут мы увидели одну из тех картин, которую не раз видели в кино про то, как фашисты издевались над людьми. С теплохода доносился крик и плач. Узнали, что это милиция «выводит» из теплохода цыган. Нескольких женщин и мужчин, закрутив руки назад, вывели и втолкнули в милицейскую машину. Из теплохода ещё доносились шум и крики. Через некоторое время милиционеры выволокли молодую женщину цыганку. Она кричала, а её волокли за руки. Босые ноги все исцарапались. Её тоже втолкнули в машину. Потом четверо милиционеров вынесли одного цыгана за руки и ноги. Он отбивался и тоже кричал: «Фашисты, фашисты вы все!» Вышли с узлами несколько подростков. Старушка упрашивала, чтобы отпустили: «Что же мы вам сделали? Вот все билеты». Маленькие дети плакали голосом. Какой-то главный милиционер был в самом деле похож на фашиста: фуражка сдвинута на лоб, на лице пренебрежительная улыбка.
Я очень возмущён этим зрелищем, а тем более папа. Дядя Толя тоже очень возмутился, но сделать мы ничего не могли.

Отправление теплохода в 17 часов. И вот мы прощаемся с Архангельском. Проплываем третий комбинат имени Ленина. Это передовой лесозавод в Архангельске. По правому борту теплохода — левый берег. На левом берегу находится большая угольная база и склады снабжения. Проезжаем новую часть города Варавино. Здесь проводилась большая стройка, и теперь стоят такие красивые, многоэтажные дома. Напротив Варавино, на другом берегу реки, находится Бакарица. Здесь проводится погрузка товаров на корабли, идущие в Арктику. За Варавино сразу Фактория. Здесь стоят тральщики. Фактория — это приёмный пункт рыбы с тральщиков. Там находится рыбозавод. Затем проезжаем второй лесозавод, и после Белой горы начинается деревня Уйма. В Уйме жил и работал русский сказочник Писахов. Он написал много сказок, в том числе и про свою Уйму. Проехали Архбум комбинат.
Весь день погода стояла прекрасная.

Кандалакша. Вчера я не так написал, что папа приехал с такой дороги голодный. Он приехал не голодный, с деньгами. А для того, чтобы «не объесть» нас, он привёз консервов. Да и на следующий день я, Светка и папа обедали в столовой, ходили в кино. Так что ничего нашего тогда папа не съел лишнего.
Кроме того, я забыл написать, что он подарил Светке дорогую рубашку, а мне штаны. Да и вообще, чего только он не навёз тогда: и тортов, и шоколаду, и т.д.

ЗА 2  ГОДА ДО ЭТОГО…

ПИСЬМО (письмо матери отцу от 1 декабря 1970 г.)

Привет из Кандалакши!
Здравствуйте, Валентин и Анна Корниловна. С приветом к вам Лиля, Славик и Света. Спасибо большое за посылку. Дети, конечно, очень рады.
Валентин, не хотела я писать тебе больше, тем более что ты меня упрекнул тогда, зачем я такие письма писала. А ведь я от чистой души писала, без всяких задних мыслей. Постараюсь больше не тревожить тебя, и может быть, это будет последнее письмо к тебе.
Знаешь, мне было как-то не по себе, когда я обнаружила, что пропало письмо к матери. Но ведь кроме этого (ты почему-то не написал) пропало ещё одно письмо, которое я писала одному знакомому. Так вот, я хочу узнать, ты что, коллекционируешь все мои письма? – Пожалуйста, мне ведь не жалко. Но пойми, что ведь это подло: находиться в чужой квартире и искать (а ты именно искал) чужие письма, и читать их, но что ещё хуже – забирать себе на память. Вот у меня, например, таких замашек нет. И если я нахожусь в чужой квартире, или хотя бы даже у родных, то я ничего нигде не перешевелю и, конечно же, никаких писем не читаю, даже если они лежат на самом виду. Этот поступок твой возмутил меня до крайности.
Не скрою от тебя сейчас, что я действительно хотела увидеть тебя и даже думала о том, что может быть, судьба снова сведёт нас. Но пойми меня правильно, Валентин: я окончательно убедилась в том же (как пишешь и ты), что мы совершенно разные люди. И жить вместе мы не сможем. Это была бы не жизнь, а мука. В этом я убедилась после нашего первого разговора, в самую первую ночь твоего приезда. Я поняла, что ты никогда не сможешь простить мне всех моих ошибок. Хотя ты и говорил, мол, всё забудем, и не о чём не будем вспоминать. Однако на душе у тебя осадок – это я поняла отлично. Пойми, я тебя ни в чём не виню. Но и ты напрасно приписываешь мне очень многое.
Не хочу оправдываться, Валентин, но мне очень прискорбно вспоминать сейчас всё то, что было с момента нашего знакомства с тобой. Ведь ты тогда прямо вынуждал меня наговаривать на самую себя всякие небылицы (с кем я была и т.д.). А ведь на самом-то деле, этого ничего и не было. Ты был у меня первый, с кем я потеряла свою честь. Если ты помнишь, да что говорить, это ты знаешь прекрасно и сам, так вот, если ты помнишь свадьбу, на которой мы гуляли тогда с тобой, и ты говорил, что я твоя жена, — так ведь именно там я и отдалась тебе. Хотя и не хотела этого, а вышло всё по пьянке. Так вот почему ты тогда свалил всё на то, что у меня были месячные. О, господи! Как я проклинаю этот день! Я так глупа тогда была ещё. После того я всего боялась. Боялась, что я сразу забеременела, и стыдно было людей. Вот с этого-то всё и началось у нас с тобой.
Как мне не хотелось вспоминать этого, я похоронила всё это, и вот теперь всё снова всплыло в памяти. Клянусь тебе, Валентин, хоть ты и не веришь мне, но я была честной. Тебе трудно доказать, но вспомни, когда мы начали жить с тобой, у меня сбился весь цикл, и было даже по 2 или 3 раза в месяц. Врачи сказали, что у меня это от половой жизни, что ещё очень слаба была… Мне стыдно писать об этом, но я не оправдываюсь перед тобой, думай, как хочешь. Скажу тебе открыто, сейчас нечего таить.
Конечно, я была молода тогда и многого не умела. Ты правильно подмечал когда-то, что родители не научили. Но что поделаешь, Валентин, ведь я пыталась исправлять все свои ошибки и училась. Многому научилась и от твоей мамы, спасибо ей за это. Но мне было трудно сразу всё делать по твоему. И ты сам это понимал. Слишком круто ты взялся перевоспитывать меня. А тут ещё и материальные трудности были, и всё вместе взятое. Вот и случилась та непоправимая ошибка, которую и сейчас не можем исправить. Ты извини меня, что я пишу тебе об этом, но мне хочется облегчить свою душу, я не могу больше таить в себе всего этого. И ты напрасно пишешь, что, может быть, я ожидала, что ты ещё на вокзале бросишься целовать меня и т.д. Нет, этого я не хотела. Просто хотела увидеть тебя и всё.
Не могу перебороть себя, не нравятся мне твои выходки, извини. Что ты всё подслушиваешь, да подглядываешь? Да ещё взялся вспоминать прошлое, как Славик в яслях был. Вот мне и обидно стало. А Славику я ничего плохого не говорила о тебе, будь спокоен. И ты совсем зря пишешь письма ему на школу. Неужели ты думал, что я не отдам ему письмо? А он ведь дал мне его прочитать. Ну, и что тут особенного?
Решать будет он сам, я его не неволю. Хочет ехать – пожалуйста. Конечно, мне очень трудно сейчас решиться отдать его тебе. Слава Богу, воспитывала почти 13 лет и растила. Не хуже других вырос и не нуждается ни в чём. А теперь, значит, отказаться самой от него? Мне стыдно людей будет, ведь все-то не поймут, в чём дело. Ну, что же, ладно, раз мы договорились по-хорошему, то пусть будет так. Единственное, о чём прошу тебя: чтобы не восстанавливал его против меня, пусть не забывает мать свою. Мне и так очень трудно. Ведь ты же не знаешь, что у меня на сердце.
Ну, извини за такое длинное послание, но иначе я не могла. Извини и за то, что я так грубо обошлась с тобой, т.е. отвергла все твои предложения. Но ведь сердцу не прикажешь – не могла я иначе. Да, ты однолюб – это я поняла. А я, как видишь, могу полюбить не один раз. Может, это и не любовь, чёрт его знает. У меня какой-то туман в голове.
Пока всё. Постараюсь больше не писать тебе и не расстраивать тебя своими дурацкими письмами.
Лиля.

3 августа 1972 г.

Утром я встал, умылся, походил по палубе. Утро было чудесное. Очень красива Северная Двина. Слоями залегают известняки, берег от этого белый. Правый берег высокий, крутой. Над самым обрывом лес: сосны, ели, берёзки. Левый берег песчаный, там мелко. Сначала клочками, а дальше от берега всплошную приютились заросли кустарника, в основном ивы. Множество мелких песчаных островов. Одни из них намываются, другие — уменьшаются. После завтрака вышел на палубу с шашками и сыграл с одним дядькой две партии вничью. Потом научил папу играть в шашки, и мы с ним сыграли раза три. Потом с другим две партии сыграл: одну вничью, другую проиграл. С третьим играл — две партии выиграл.
На теплоходе папа встретился со старым товарищем дядей Борей, который тут временно работает шеф-поваром, так как старый куда-то уехал. Дядя Боря, как видно по нему, и как говорит папа — хороший человек. А сын у него плохой. Сидит в тюрьме. Дядя Боря из-за этого очень переживает, даже поседел. Сейчас он весёлый, разговорчив.
Вечером бабушка тоже отдохнула на палубе. Покормили чаек. На лету хлеб хватают. Бабушка любит птичек, подкармливает их. Мимо прошли теплоход Пинега и пароход А.С. Пушкин.
Папа мне объяснил, что такое полой; потом сказал, что человек, проверяющий билеты на теплоходе или пароходе, является ревизором.
Какая тёмная уже ночь, тем более, что мы продвигаемся к югу.

Письмо отцу от 22 декабря 1970 г.

 Кандалакша. После того, как папа уехал, получили от него с бабушкой посылку. Всего наложили: колобков бабушка напекла, книжки разные, в том числе «Детство в Соломбале», фотографии и открытки Архангельска и т.д.
Надвигался Новый год. И вот 1 января. Зажглись лампочки на новогодних ёлках. Бугаева собрала меня в дорогу. Купила билет на поезд. Я твёрдо решил ехать к папе и бабушке. Прямые поезда на Архангельск, без пересадки, шли через день. В этом месяце они ходили по нечётным числам. Но Бугаева не стала откладывать. Назад с вещами ей не хотелось идти, хотя идти не далеко. Она отправила меня с пересадкой на станции Обозерская. А то, что я мог бы проехать мимо, или меня там ограбили бы, ей было всё-равно. Она отправила меня пораньше, глядишь, впереди праздничные дни, можно погулять без меня.


ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ: Цена Истины. Глава 10 _____ ♦ _____ В начало

Цена Истины. Глава 8

23 июля 1972 г.

Утром сходили в баню. Потом я написал дяде Боре письмо, приложение к папиному письму. Затем я позанимался алгеброй. Потом мы с папой поехали в город. Сначала доехали до Поморской на рынок. Очень долго простояли за картошкой. Ну и дороговизна: по 35 копеек картошка. Потом пошли в гости к тёте Кале и дяде Толе. Нам нужно было договориться, как бы вместе в цирк сходить. Договаривались вместе сходить в зверинец, но оказывается, они уже были там. В цирк договорились билеты брать на воскресенье, на 3 часа. Поедем с бабушкой, может, ещё сфотографируемся вместе с ней. Следующее воскресенье — день военно-морского флота.

Тётя Каля накормила нас. Мы ещё немного посидели и пошли. С Витей договорились, что завтра я заеду к ним, и он поможет мне купить в каком-нибудь магазине рыболовные снасти.
Мы поехали домой. В трамвай зашли два молодых парня. Чудовища, похожи на дикобразов. Девки в углу засмеялись. А одна женщина вслух стала критиковать их. И правильно. Во-первых, на что похожа их причёска: волосы тёмные перекрашены в белый цвет. А как одеты — противно на них смотреть. Папа сразу же обратил моё внимание на них. «Те люди, которые не отличаются умом и другими качествами человека, это не хорошие люди, они пытаются выделиться вот этим, — и он указал на то, чем выделялись эти парни, — это очень подло и унизительно!»
Домой приехали в хорошем настроении. Я подошёл к столу, а назад отошёл задом, спиной. Откуда я взял эту привычку ходить задом, у кого научился? Этим я очень расстроил и обидел папу с бабушкой. Ну в самом деле: разве можно так ходить? Ещё бы на голову встал… Как же после этого настроение не упадёт у папы и бабушки?
Я сейчас не правильно написал, что картошка 35 коп. за кг. На самом деле она по рублю вес. Это всё моя бесконтрольность. Не знаю, сколько стоит, а пишу. Я очень виноват в этом.
И вот ещё: в цирк договорились билеты покупать не на воскресенье, а на субботу. Если бы сказать об этом дяде Толе, тёте Кале или Витьке, то они подняли бы меня на смех. И правильно бы сделали.

В Орджоникидзе меня начали уже учить воровству. Однажды поздно вечером пошли на поле с Бугаевой и Светкой воровать редиску. Бугаева захватила две большие сумки. Было уже темно. Насобирали полно. На следующее утро редиску связали в пучки. Дядьки Васьки в эти дни не было. Матери нужно было идти на работу. А меня она послала на базар продать редиску по 20 коп. за пучок.
Потом я стал прогуливать уроки в школе. Не сделаю домашнего задания, или просто не захочу идти в школу — проброжу с портфелем по городу. У меня к учёбе не интерес был, а отвращение.

24 июля 1972 г.

Вчера из-за меня очень не хорошо получилось. Расстроил и папу и бабушку. Утром папа уехал на работу в плохом настроении, плакал, перед бабушкой извинялся. Да, вчера я их очень расстроил, огорчил. Надо же следить за собой, сколько может ещё так продолжаться. И для меня сегодняшний день показался долгим. Я тоже беспокоился за папу и бабушку. Так зачем же выкидывать разные глупости, вредить папе и бабушке, хоть и не умышленно.

Сегодня было теплей, ясная погода, безветренная.
Кто-то из нашего дома наврал, распустил слух, что папа и бабушка меня по три дня не кормят, голодом держат. Это тётка Юлька или какая-нибудь другая вралина. Это сказано с тем, чтобы навредить нам. Но ведь это сказано глупо! Если бы меня не кормили, то и мой внешний вид был бы не таким, как на самом деле. Я был бы хилым и слабым. Но ведь я не такой. А как я одет… В магазин или куда по делам всегда иду в чистеньком. Люди знакомые замечают это и оценивают. При этом они хвалят нашу бабушку. Конечно, бабушка нас полностью обстирывает, никуда грязными не отпустит. У неё в шкафу чистое, наглаженное бельё аккуратно сложено на полках. Мы с папой очень благодарны за это бабушке. А не хорошие, подлые люди имеют наглость обвинять её в чём-то.

В Орджоникидзе. С частной квартиры Бугаевы переехали в военный городок, где жили офицеры. Весна. В апреле месяце уже стоит жаркая погода, и люди уже купаются. За городом есть водная станция — специальный водоём для купания. Рядом небольшой парк, карусели, лодочная станция. С другой стороны сцена, зрительный зал под открытым небом — для проведения концертов. В стороне проходит детская железная дорога.
Уже в апреле я со Светкой ежедневно ездили на трамвае одни на водную станцию купаться. Разве отпустил бы меня папа одного купаться, причём каждый день? А у Бугаевой душа не болела ни обо мне , ни о Светке.
Первого мая купаться поехало много народа. Трамваи были битком забиты. В первую половину дня и мы ездили купаться. Во вторую половину дня Бугаева «наградила» меня и Светку сумками, и мы поехали на водную станцию собирать бутылки. А бутылок в этот день там было полно набросано: то в траве, то в кустах. Кто лимонад пил, кто пиво, кто вино. Бутылки мы сдали в приёмном пункте. Вырученных денег нам хватило и на кино, и на конфеты, и ещё осталось. Мы «заработали» себе деньги на праздник. У Светкиной матери хватило совести провожать своих детей на такое унижение. Пошла бы ещё сама собирать бутылки. А ещё гордилась вслух: «Мы — офицерская семья!» Кто бы посмотрел со стороны, да плюнул. И дядьку Ваську позорила.

25 июля 1972 г.

Днём занимался баяном, уроками. В начале четвёртого часа поехал в Соломбалу встретить папу с работы. Мы с ним встретились там и поехали в город. Папа поехал на работу к дяде Толе. Он хочет договориться там, чтобы работать в автобусной диспетчерской на нашем лесозаводе. Я вышел у кинотеатра «Мир» и направился к Никоновым.
Витя обещал помочь мне купить рыболовные снасти. Мы думаем, он разбирается в этом и посоветует, какие снасти лучше брать. Дома был он один. Он оделся, и мы пошли сначала в спорттовары. В спорттоварном магазине купили только лески на донки, да 5 больших крючков. Кроме лески нужно купить 10 колокольчиков на донки, 3 удочки, крючков штук 30 (штук 15 мелких, 10 средних и пяток больших). Пошли в другой магазин — тот уже закрыт. А больше Витя не знает магазинов, и мы направились к цирку, где должны встретиться с папой.
Папа уже купил билеты в цирк на субботу и сидел с дядей Толей на скамейке, пил пиво. Насчёт работы в диспетчерской он не договорился: приехал — там уже никого. То есть, тех, кого нужно, там уже не было. Диспетчером работать не вредно, спокойно. А там, где папа сейчас работает, в цехе — разные газы, кислоты. Очень вредно и шумно. А папе нужен спокой.
Папа с дядей Толей ещё разговаривали, пили пиво, а мы с Витей прогулялись до яхтклуба. Здесь даются на прокат лодки и яхты. По реке друг за другом плыли яхты. Солнце уходило за горизонт. На реке пролегла сверкающая солнечная полоса, которая всё время тебя «преследует», когда идёшь по берегу. На пристани через каждые 5 метров сидели рыбаки, забросив донки и внимательно следя за поплавками удочек. Был самый клёв. То тут, то там в целлофановых мешочках лежали ерши. Из ершей очень вкусная уха.
Когда мы вернулись к цирку, Витя ушёл. Я, папа и дядя Толя ещё посидели. Папа с дядей Толей хорошие друзья. Из их разговора можно понять, что когда один начнёт что-то говорить, другой продолжает его мысль. Так они понимают друг друга. Они и сейчас шуточно поспорили, и папа говорит, что раньше тоже спорили. Но всегда кто-нибудь уступал, и всё обходилось хорошо. Папа говорит, что не тот друг хороший, который тебе только поддакивает, а тот, который нередко не соглашается, и даже спорит с тобой в чём-нибудь. Тот, который только поддакивает, нередко обманывает тебя и в минуту трудности может изменить.

Папа часто мне говорит, чтобы я был добр к людям. За доброту нужно дважды отвечать добротой. Но в то же время, нельзя быть добрым к злым людям. Это может повредить. Иным сделаешь добро, а они пакостью ответят. Таких людей лучше сторониться.

ЗА 6 ЛЕТ ДО ЭТОГО…

ПИСЬМО. Мать — отцу (28 мая 1966 г.)

Привет из Краснодара.
Здравствуйте, Валентин и Анна Корниловна. Пишет вам Лиля. Решила всё-таки ответить на ваше письмо. Что вы беспокоитесь? Слава жив и здоров, учится хорошо, на 4 и 5. Хочу отправить его летом на отдых к морю, в лагерь, в Анапу. Очень хочет.
Об одном вас прошу: не надо писать таких писем. Конечно, ничего особенного в этом нет, но вы подумайте хорошо сами, что будет, если я сейчас ему скажу, что это не родной отец. А отец родной есть другой, папа Валя. Или вы так и хотите, чтобы он не слушался нас, или отбился от рук? Ведь он в этом ещё не разбирается.
А вот тогда, когда ему будет лет 16 – 17, ну собственно, когда он будет разбираться в этих вопросах сам, тогда, пожалуйста, внушайте ему что хотите и как хотите. Но сейчас дайте мне вырастить его без ваших внушений. Когда подойдёт такой возраст, что он будет понимать, я думаю, он сам решит правильно. Может быть, он поедет жить к вам, препятствовать я не буду. А сейчас он ещё мал. Поэтому, прошу вас не внушать сейчас ему, что у него есть другой отец.
А насчёт того, что ты, Валентин, можешь увезти его, куда захочется и жить с ним, сколько захочется, — это не по человечески. И зря ты меня запугиваешь этим. Я не думаю, что ты способен на это.
Да ты правильно пишешь: виноваты мы оба, в том, что разошлись. Но разве теперь мы должны вредить друг другу? И говорить всякие гадости? Я думаю – нет. Так давай же подождём совершеннолетнего возраста Славы, и он решит всё сам.
Вот всё, что я хотела написать. Спешу на работу. Привет вам от Славы. Может быть, мать поедет в Архангельск, тогда постараюсь отправить его с ней, пусть свозит его к вам. Всё.
Да, забыла написать, что твоё письмо я получила распечатанным и порванным. Не знаю, почему. Заставили расписаться, и денег никаких там небыло. Но шоколаду я им купила и от себя. Мы отмечали ему день рождения.

26 июля 1972 г.

Днём ездил на 25-й в универмаг. Хотел купить удочек, но никаких нет. Приехал домой, позанимался английским языком, после этого позанимался на баяне. Трудно вместе с басовой партией сыграть мелодию песни «Наш край». К отъезду в деревню эту песню выучу. Затем снова стал заниматься с учебниками.
Бабушка где-то была. Около 16 часов пришла, «поругала» меня за то, что я ещё не обедал. По существу, бабушка не ругала меня. Это повод к тому, чтобы я шёл обедать. Уж бабушка никогда не оставит меня или папу голодными. Только и беспокоится о том, чтобы мы были сыты. Бабушка у нас очень добрый человек. Она всегда стремится сделать людям добро. Только не все люди это оценивают и платят добром за добро. Иные подлостью отвечают.

Орджоникидзе. Я становился хуже и хуже. Бегал с ребятами по свалкам. С этими же ребятами дрался. Заодно с ребятами из военного городка кидался камнями с «купонами», — так мы называли ребят с правого берега Терека.
Но у меня были и хорошие черты, которые мне были привиты с самого рождения по природе отца и бабушки. Этого не было у Светки. Я любил природу и животных. С ребятами, со Светкой очень часто ходил в лес. Когда и просто так, а осенью — за грибами. Только какие уж там грибы: Бугаева не научила нас их искать, отличать съедобные от поганок, — сама, наверное, не умела. Весной ходили за подснежниками.
Разногласия между Бугаевой и дядькой Васькой нарастали. Это очень (негативно) влияло на нас со Светкой.
Один раз в гости приехала бабка. Это было ранним утром. Я проснулся и сразу по голосу узнал, что в другой комнате бабка. Я сразу не встал, а стал слушать разговор.
«Будьте спокойны, теперь не найдут»
Эти слова бабки уложились в моей голове, хотя тогда я не знал, что они означают. Когда уже приехал к папе и бабушке, то вспомнил эти слова и нашёл их смысл. Она имела ввиду папу и бабушку, убеждала Бугаевых, что теперь они уже не найдут Славушку.
Я для Бугаевых был как чужой и чувствовал себя так. А поэтому приезду дядьки Васькиного брата обрадовался. Он был ещё молодой и разыгрывал с нами всякие шутики. Брал меня с собой на рыбалку. Это он, в общем, научил меня рыбу ловить, и с ним я поймал первых в жизни двух пескарей на удочку.

Вчера я очень нехорошо поступил. Всё это старая «петрушка». Надо же когда-то изжить этот недостаток в себе. Ехали вчера на трамвае в город. Папа дважды напомнил мне, что сначала в тот магазин надо сходить, который у площади, потому что он раньше закрывается. Я же так не сделал, не послушал папу. Сначала в другой магазин сходили, а потом туда, и получилось, что опоздали. Я тут виноват, и никто больше.

……….

ЗА 4 ГОДА ДО ЭТОГО…

ПИСЬМО. От бабушки Елены Петровны из Краснодара — отцу с бабушкой (6 янв. 1968 г.).

6 января. Привет с Кубани. С приветом Славина бабушка.
К сожалению, у меня Славы нет. Я так же скучаю, как и вы. Они уехали 6 сентября. Дом продали за 4 тысячи.
Слава учится в третьем классе на 4 и 5. Василия взяли на военную службу пожизненно, дали звание лейтенант. Лиля училась 4 месяца на секретаря-машинистку. Теперь работает в штабе секретарём. От Лили письма ходят печатные. Отправлены далеко. Всё перевезли за казённый счёт. Слава письма пишет сам. Затем до свидания.


ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ: Цена Истины. Глава 9  _____ ♦ _____ В начало


Цена Истины. Глава 7

3 июля 1972 г.

Очень плохо провёл сегодняшний день. Ничем по хорошему не позанимался, ничего не успел. Встал в 11-м часу. А сколько было свободного времени…

4 июля 1972 г.

Спал с папой в будке. Папа встал полшестого, я — на час позже.

Какое было прекрасное утро! Солнце ярко светило, пели птицы, воздух был чистый и свежий. А я чуть ли не каждый день просыпаю это лучшее время дня.

Когда папа уехал на работу, я полил цветы, прополол грядку картофеля. После завтрака исправил запутанные рыболовные снасти: скоро пригодятся. Вымыл пол в будке. Позанимался на баяне (разучиваю песню «Наш край»). Позанимался английским языком, черчением, физикой.

Приехал папа. Всё в порядке, настроение хорошее. Завтра на зорьке собираюсь идти на рыбалку за биржу. Накопал червей.

Спать лёг с папой в будке.

Папа, бабушка и я очень беспокоимся о дяде Боре: всё ли в порядке, уже должен приехать.

5 июля 1972 г.

Встал по будильнику в 4 часа. Взял червей, донку и удочку и пошёл на рыбалку за биржу.

Хотел порыбачить на Малой Щели, но в это время был отлив и речка выглядела как лужа, дно которой было засорено разным хламом: брёвнами, железяками, проволоками — разве тут порыбачишь.

Вышел на большую реку возле того места, где в субботу купались с папой. Дно здесь песчаное, чистое — леска не запутается. Закинул донку с тремя крючками и встал с удочкой. Солнце уже взошло, но было за тучами. Клёв был хороший, а рыбацкое счастье мне не улыбалось. С грехом пополам поймал трёх рыбок с мизинец (наверное, ёршики). Это на удочку. А на донку — окунька вдвое большего. И всё-таки, не смотря на неудачу, было хорошо и весело. Для меня рыбная ловля не ради рыбы, а ради отдыха, развлечения, так считает и папа.

Вспоминается, как в деревне мы рыбачили с ним на Северной Двине и на Катище. На реке-то нам повезло — для меня это была первая такая большая удача. Ну, а сейчас меня удовлетворяет и то, что хоть кошке на уху хватит. Засиделся там долго, уходить не хотелось. Как раз, когда сматывал донку, попался окунёк. Да и на удочку хорошо клевало.

Домой пришёл в десятом часу.

Днём небо прояснилось, стало жарко. Я около часа позагорал на крыше сарая. Потом занимался английским языком, черчением, физикой, химией и немного историей. Но в дальнейшем буду не так заниматься: буду запоминать основные даты, вынесенные в конце учебника, и события, относящиеся к ним.

В 6 часов приехал папа. Он сказал, что три рыбки не ерши, а корюшки — не съедобная рыба.

У всех хорошее настроение. Вынесли в будку и разобрали от бумаг два чемодана: чего только в них не было.

Спать легли вместе с папой в будке, но перед этим принесли из колонки холодной воды и вымыли ноги. Папа предложил делать это каждый раз перед сном, так как это полезно для здоровья и гигиенично. Он посмеялся над моим уловом и объяснил, как ловить рыбу на удочку: как только начнёт клевать, нужно сделать подсечку, то есть чуть-чуть отдёрнуть удочку в сторону. Рыба подумает, что червячок от неё убегает и не замедлит броситься на него. Как только поплавок пойдёт ко дну, сразу нужно вытаскивать.

Потом мы разговорились с папой о нашей жизни. Как бы всё было хорошо сейчас, если бы не было расстройств, нервничания, если бы было спокойно. «А это зависит от тебя, — говорит папа, — если бы ты контролировал себя, да взял в руки, то всё было бы хорошо». Я очень хочу этого, а потому должен взять себя в руки во многом: не врать, не скрывать ничего, не совершать подлые поступки, не быть «полоротым», контролировать себя и следить за собой. Я должен правильно расходовать время, жадно учиться дома и в школе. «Ведь это же всё для тебя, сынок, — убеждает меня папа, — я хочу, чтобы ты стал хорошим, честным и грамотным человеком, но в первую очередь — Человеком! Кем бы ты ни был: строителем, капитаном, простым рабочим или инженером, радистом или машинистом — везде ты должен быть в первую очередь Человеком, честно и добросовестно относящимся к любой работе. За это тебя будут уважать. Папа-то (о себе) сколько уже работает в «Красной кузнице», а ни одной смены не пропустил, болен ли, пьяненький ли, другой раз совсем тяжело, а всё-равно иду на работу. Таких людей очень уважают и ценят, хотя я и работал ещё кочегаром, а сейчас простым рабочим в цехе».

Потом разговор пошёл о том, что сейчас много хулиганства. Могут напасть, избить. Чтобы этого не случилось, нужно знать разные приёмы при сопротивлении. Папа показал мне несколько из них, но предупредил, что пользоваться ими можно только в крайних случаях.

6 июля 1972 г.

День в основном прошёл хорошо. Написал Кольке и тёте Насте письмо. Ходил в кино «Битва за Берлин. Последний штурм». Фильм очень хороший. Он основан на документальных данных. Показывается взятие Берлина. Как тяжело было его брать, сколько трудностей перенесли бойцы, сколько их погибло! Одних только советских людей в войне погибло 20 млн. человек. Бабушка смогла отсидеть только одну серию, ей тяжело сидеть две серии, но ей фильм тоже понравился, только переживчивый очень. Она вспомнила своего сына дядю Шуру. Он тоже был танкистом, воевал, брал Берлин. Несколько раз был ранен, горел в танке. Умер дядя Шура после войны от ран. Бабушка очень жалеет его, плачет. В прошлом году в Красноборске мы ходили к нему на могилку, посидели там, прибрали. Папа тоже плакал.

Однажды, когда я был ещё маленький, Бугаева решила забрать меня у папы и бабушки. В это время я был с бабушкой дома, а папа находился на работе. Бугаева приехала с той целью, чтобы увезти меня насовсем: она уже договорилась с дядькой Васькой об отъезде в Краснодар.

Конечно, ей я был не нужен, и она могла не брать меня, но для того, чтобы навредить папе и бабушке, она всё-таки решила увезти меня, хотя дядька Васька этого не хотел.

Когда она забирала меня, я плакал, хватался за бабушку то с одной стороны, то с другой. Бабушка плакала, умоляла её, но та сделала своё дело. Как переживал папа, когда приехал и узнал об этом!

Ещё за два-полтора года до этого папу и бабушку постигло большое горе. В октябре 1959 года, когда Бугаева уже зафорсила и увезла меня на свою квартиру (в Соломбале), приезжал денька на четыре папин брат, бабушкин сын — дядя Шура. Они с папой поговорили, поплакали: «Вот, брателко родимый, я несчастный, и у тебя судьба несчастная», — говорил дядя Шура.

У Бугаевой я прожил не долго. Вскоре она отдала меня в круглосуточные ясли, что на 27-м лесозаводе. Папа этого не знал. Дядя Шура очень хотел повидать меня, он несколько раз даже плакал обо мне. Они с папой поехали к ней на квартиру с этим намерением. Она в это время бегала по танцам, водила знакомства с разными мужчинами. Когда они её встретили на улице, то попросили показать меня. Она ответила, дескать, вашего Славушки здесь нет.

  • Дак где же он?

  • Не ваше дело! — ответила она.Так и сказала. Как ни просили её дядя Шура с папой. Камень, а не сердце у человека!

    Дядя Шура уехал и в декабре этого же года умер. Очень тяжело перенесли это горе папа с бабушкой. Еле перенесли.

7 июля 1972 г.

Сегодня папа принёс с работы хорошенького птенчика, который вывалился с дерева на землю. Летать он ещё не умел и, сильно утомлённый жарой, изнемогал на земле. Птенца мы назвали Яшкой. Умная птичка: всю дорогу просидел у папы на пальчике, даже люди удивлялись его спокойствию.

8 июля 1972 г.

После того, как полил цветы и грядку картофеля, пошли с папой в баньку. Хорошо помывшись, поели, попили, поиграли с Яшкой. Потом пошли с папой загорать и купаться. Хорошо покупались, позагорали. День был жаркий. Уже долго стоит такая погода. Это хорошо, только бы дождика надо. А сейчас везде так: кругом собирают урожай хлеба. Сегодняшний день прошёл хорошо.

9 июля 1972 г.

Встали с папой в 7 часов. Полили цветы, стали гоношиться в дровнике. Утром наш Яшка был весел, покушал горошку, который ему очень понравился. Птенец стал доверчивый. О, бедный Яшка! Что с ним случилось? Папа нашёл его в плохом состоянии. Он закидывал головушку назад, на спинку, судорожно дёргался, грудь не мог поднять. Ему сделалось совсем плохо: весь переворачивался на бок, широко раскрывал ротик и не пищал. Я сбегал за валерьяновкой домой, мы ему покапали на носик. Не помогло. В последний раз закинул назад головку, обмяк и остался без движений. Умер. Папа даже заплакал. Мне тоже было очень жаль птенчика. Мы его похоронили и договорились сказать бабушке, что он куда-то делся, может, ускакал куда. Если сказать ей о смерти, то она очень расстроится. Птенчик наверное, или спрыгнул с лавки на голову, или съел чего ядовитого или острого. Сегодня весь день все были в плохом настроении.

10 июля 1972 г.

Занимался на баяне, работал с учебниками. Когда приехал папа, наводили порядок в дровнике. Вечером у нас были гости с Соловков: тётя Зоя с мальчиком Витей. Я их ещё не знал. Они остановились у Селивановых (Селиванов Сашка учится в нашем классе), а к нам зашли на вечер. С ними были две девчонки Селивановы. Тётя Зоя была в комнате, а мы были в будке. Я им продемонстрировал на баяне. Никто из них не умеет и они сказали, что играю я хорошо. Я им показал свою коллекцию спичечных этикеток, но это их не очень заинтересовало. Потом показал им географические карты. С мальчиком (он перешёл в 6 класс) я сыграл партию в шашки, и проиграл неумышленно. Перед этим казалось, что я его обставлю: при игре с меньшей девчонкой он допускал много ошибок, хотя и выиграл. А меня он полностью разбил, и у него уцелело ещё 4 пешки. Молодец! Поздно вечером они ушли.

11 июля 1972 г.

С 14 часов ходил в кино «Сын полка». Кино в основном хорошее, интересное. Хотя много детского. Ваня Солнцев хороший мальчик, шустрый, весёлый. За это его любили солдаты.

Перед кино я купил квасу, еле досталось. Пришёл домой и напился квасу прямо из ведёрка. В это время бабушка была в клубе. Я подумал: никто не догадается, что пью из ведра. У меня не промелькнуло чувство совести. Ведь был же подобный случай. Но я не остановился, думал, не узнают. Я не подумал в это время, как это подло и бессовестно — обманывать бабушку. Когда я делаю эти подлости, они мне кажутся мелочами. А на самом деле все эти мелочи складываются в большое. И мне должно быть стыдно за свои обманы, за враньё. И на самом деле: сейчас мне самому становится противно, самому надоело. Надо же, как привык к этому! Нужно покончить с этим раз и навсегда! Если так будет продолжаться дальше, то жизни у нас не будет.

Как бы было всё хорошо, если б каждый день был хорошим, счастливым! Я бы ждал папу с работы с радостью, ничего не боясь, если весь день прошёл в порядке. Папа бы ехал с работы в хорошем настроении и был бы спокоен за то, что дома всё в порядке — а не так, как сейчас. Сейчас так: едет с работы и беспокоится, всё ли в порядке, не выкинул ли я какую-нибудь новую подлость. А другой раз в хорошем настроении едет, ничего не подозревая, а я его так огорчу чем-нибудь, что он не знает, куда деться. Надо же прекратить всё это, надо наладить настоящую, хорошую жизнь.

Для этого требуется ликвидировать мне: обманы, враньё, подлости, полоротость и бесконтрольность, лень и другие, даже самые малые мои недостатки, из-за которых происходят ссоры и раздоры в нашей семье. В больших масштабах у меня наблюдается бесконтрольность. Если сейчас её не ликвидировать, то в будущем можно здорово от неё пострадать. Необходимо взять себя в руки, пока не поздно.

Ведь папа не для себя всего этого хочет — для меня. А также и бабушка. Он хочет, чтобы я вырос счастливым человеком — для этого он меня и взял к себе. Если я не ликвидирую свои отрицательные черты, то он окончательно разочаруется и раскается в том, что взял меня.

Не понравился мне сегодняшний день. А почти кругом в этом виноват сам, и обижаться не на кого.

12 июля 1972 г.

Сегодня день прошёл хорошо. Вёл себя нормально и ничего неприятного не случилось.

В шестом часу вечера ходил в магазин. Когда пришёл, узнал, что нам привезли дров. Свалили их не туда, куда следует, завалили полдороги, ведущей к дровнику дядьки Володьки из нашего дома. Тот был пьяный. Стал говорить, что вот мол, всю дорогу загородили, ходить не как. У меня была занята за квасом очередь и я убежал туда. А бабушка трудилась вовсю: всю дорогу очистила от дров. И смеет он, наглец, заставлять работать старуху восьмидесяти лет в поте лица. Бабушка и так всю жизнь честно проработала, да ещё сейчас на такой обиде находится. И надо же: хоть бы два дня пролежали стульчики, а то ведь — всего час. Ихние то дрова всю зиму у нас на грядке пролежали. Мы думали, что дядька Володька хороший человек, а он, оказывается, подлый. Да к тому же и «тюфяк» — мало его жена бьёт…

В эти дни читаю книгу «Детство в Соломбале». Замечательная книга! Её автор Евгений Коковин. В книге рассказывается о соломбальских ребятах революционного и послереволюционного времени, о их жизни, интересах и стремлениях. Наиболее понравились здесь мне два человека: Костя Чижов и Дима Красов. Кроме них, рассказывается о других хороших ребятах. Стремлением и мечтой почти всех мальчишек является то, что все они хотят стать моряками. При этом они как можно больше пытаются знать. Они многим интересуются и спрашивают. У Кости Чижова отец принимал активное участие в революционном движении. Он внушает своему сыну много хорошего, много объясняет ему непонятных вещей. Он также бывалый моряк, и его сын пользуется этим, благодаря чему в его голове накапливается много знаний. Дима жил с матерью и дедушкой. Отца у него не было. Он погиб в одной из полярных экспедиций на корабле. Красов меньше понимал разных политических вопросов и других, чем Чижов. Он очень много спрашивал у Кости, и Костя ему многое объяснял. За это мне такие ребята нравятся. Ещё мне понравился ненецкий мальчик Илька. Он проявлял такую настойчивость, упорство в учёбе, что все ребята удивлялись. У большинства ребят, которые учились в морской школе, у которых с детства была поставлена цель стать моряком, мечта сбылась. В том числе, у Кости, Димки и Ильки. Это три друга, и они мне очень нравятся.

13 июля 1972 г.

Вчера вечером немного дров поносили, сегодня поносили. В основном день сегодня прошёл хорошо, без особых происшествий. Вечером спрашивал у папы, что означает слово логика. «Логика, — объясняет он, — это здравый смысл. Например: логически рассуждает — здраво рассуждает».

Позже я поиграл на баяне. Папа указывает мне на ошибки и даёт полезные советы. За это я очень благодарен ему. Если стану баянистом, а в этом я уверен, то в первую очередь поблагодарю папу, так как это сбудется благодаря ему.

Поздно вечером мы вспомнили деревню. Куда ходили, где были, как прекрасно провели прошлое лето. Хорошо бы это лето прошло также весело. Собирался дождик, небо потемнело, но дождь так и не собрался. А очень бы надо: листочки на деревьях становятся сухими, желтеют, а у малины и у цветов свёртываются по краям и сохнут. Почти месяц уже не было дождя. Если бы полил дождик, через неделю малина стала бы спеть. Если она не поспеет до нашего отъезда в деревню, без нас её могут по вырывать и больше того — вытоптать. А жалко: очень много сей год уродилось, но пока ягода зелёная.

Дождя нету — худо для сельского хозяйства. Вчера по радио передавали объявление, в котором говорилось, что в лес ходить пока запрещено, так как засуха и много происходит лесных пожаров. А безалаберных людей много ходит: бросят не потушенный окурок, оставят не погашенный костёр. Отсюда и происходят пожары.

Я это одобряю тоже. Только бы в августе дождиков побольше, а то грибов не будет.

14 июля 1972 г.

Встал пораньше. В садике исполевал два ведра воды. Одно на цветы, другое — на малинку. А то всё так и завянет. Потом носил дрова в сарай и укладывал в кирок. Тут пришла бабушка и тоже стала мне помогать. Я её очень просил, чтобы не трудилась. Но прежде, чем уйти, она много переносила.

Тут напомнился один из крупнейших моих недостатков — отговорки. Да, это крупный мой недостаток и паршивая привычка. Я очень привык отговариваться, но сейчас необходимо немедленно отвыкнуть. Отговариваюсь я очень часто, даже от мелочей. Отставить!

Хотел сегодня сходить в баню: весь перемазался серой от дров, и не отмыть её никак простой водой. Но баня в мужской половине ремонтировалась, а в другой половине сегодня была для женщин. После того, как купил квасу, убрал все дрова в сарай.

Моя мечта на сегодняшний день насчёт специальности такая: я хочу стать радистом на корабле.

«Это хорошая специальность, — сказал папа, когда я сообщил ему об этом, — но для того, чтобы получить её, нужно хорошо знать все науки: черчение, физику, математику и другие. А для этого нужно наверстать в школе всё упущенное и набираться новых знаний». Физика мне нравится, но у меня по этому предмету стоит четвёрка. Это очень худо: значит, по этому предмету у меня не достаточно знаний. Странно, что учебник по физике для 7 класса, а мы по нему не прошли и 12 параграфов. Может, в 8 классе пройдём этот материал, но всё-равно, отставать не надо бы. Сейчас прохожу весь материал учебника по порядку. Нужно догнать упущенное, и в общем ознакомиться с не пройденным.

Когда ходил за квасом, купил 4 литра и новеньким из нашего дома. Я их встретил на полдороге домой. Спросил: «Куда квас-то деть?»

«Палешевой отдай», — сказал дядька Колька.

Мы не водим дело с Палешевой, с этой бандиткой, и поэтому я отнёс квас домой. А новенькие что-то очень дружно живут с нашими врагами в доме. Хватит им квас носить. Может, что ещё насплетничают. Ведь не зря же, наверное, «сидят».

У нас под окном появилась «первая ласточка» — расцветает львиный зев и, кажется, набирает бутон герань. Только бы дождик поддержал. Всё сохнет, слабые цветочки желтеют. Чуть подует ветер по сильней, и листья опадают с деревьев.

15 июля 1972 г.

Встали около 7 часов. Успели полить цветы. Через некоторое время пошёл дождик — небольшой. Вскоре он закончился. После такой жары его надо бы побольше, но и такой порадовал, только бы почаще был.

После дождика пошли в баню. Пришли туда, но и сегодня там была женская. Это я, ротозей, вчера так узнавать ходил. Надо было дойти до бани и узнать точно: когда, что, как… А я этого не сделал. Когда шёл в баню вчера, мне повстречались тётки, идущие оттуда, и сказали, что сегодня баня для женщин. Я не захотел уточнить, повернулся и ушёл.

Пришлось ехать в баню на 25-й лесозавод. Я там ещё не бывал. Эта баня каменная. Но в нашей бане, деревянной, лучше. Она хорошо устроена внутри и попариться в ней можно лучше. Но я этим не говорю, что на 25-м баня плохая — тоже хорошая.

После бани позавтракали. Я поиграл на баяне. Потом мы поехали с папой в город. Кое что купили. Зашли к тёте Кале и дяде Толе, но их дома не оказалось. Дома был один Витя. Светка где-то гуляла, а тётя Каля с дядей Толей уехали на курорт на Кий-остров, и ребята хозяйничали дома одни. С помощью Вити мы на время отремонтировали ручку у нашего анкерка (надо же: только куплена вещь). Купили в городе квасу, но не успели по щеголять, как оторвалась ручка. Это уж так на производстве делают, конструктор виноват.

Поговорили с Витей, спросили, нет ли у него каких учебников за 8 класс. Он дал несколько книг.

Доехали домой хорошо.

Сегодня я спрашивал у папы, что такое полубак на корабле. Он мне объяснил, что носовая часть корабля называется баком, а пристройка, которая сделана у носовой части корабля, называется полубаком. Кроме этого, мне нужно ещё два слова запомнить: Веретья (по деревенскому) — это небольшая возвышенность на лугу, или в лесу. Кернер — инструмент, которым ставят точки на металле. Надо же, не знал, что такое кернер, а пользовался им на трудах в школе.

Вспоминается: как только приехал к папе и бабушке в прошлом году, ложился здесь первый раз спать и тут обратил внимание на ковёр на стене. На нём нарисован лес, а на поляне дерутся два оленя.

  • Где же я такую картину видел, — мелькнула у меня в голове мысль, — вроде у той бабки в Краснодаре ничего не было.

    Я это высказал папе. Папа сказал бабушке. И они вместе мне объяснили, что когда я был маленький и жил у них, то я очень любил смотреть на ковёр, любовался им.

  • И теперь тебе смутно припомнилось, что где то ты это уже видел, — сказал папа.

16 июля 1972 г.

Днём собирались ехать на сульфат (Соломбальский целлюлозно-бумажный деревообрабатывающий комбинат — сокращённо СЦБДК). Там живут знакомые папы и бабушки. Днём не собрались ехать. После обеда папа отдохнул, а я позанимался уроками. В 16 часов пошли с папой в кино. На этот фильм ходила вчера бабушка. Ей, как и нам, фильм понравился. Весёлый, смешной, интересный. Вернулись два офицера с фронта. Хорошие, бравые ребята. Показано, как их встречали колхозы. Сколько радости приносили жителям вернувшиеся с фронта воины.

«Да, всё это так и было», — говорит папа.

«Какие ребятки-то были — стройные, да красивые!» — довольна бабушка. Ей фильм очень понравился.

На сульфат мы поехали после кино. Посёлок городского типа, озеленён. Мне понравился — красивый. Квартиру, где жил дядя Осман, мы нашли. Но они переехали. Нас проводила к ним одна бабушка, их соседка. Хороший, уважительный человек, разговорчивый. От неё мы узнали, что недавно умер отец дяди Османа, и он уехал на похороны. Дома была его жена, её мать и мальчишка старше меня на год. Поговорили о том-о сём. Договорились собраться в гости когда-нибудь, или мы к ним, или они к нам. Для этого она дала нам адрес их телефона.

Домой приехали, поужинали и сразу спать. Папе опять завтра на работу, рано вставать.

Папа с Бугаевой после свадьбы не долго жили мирно. Бугаевой наскучило жить с папой, и она начала форсить. Участились разногласия между ними, она стала уходить из дома. Несколько раз убегала к себе в Соломбалу к матке своей, снова возвращалась и снова уходила. Папа просил её прекратить это, требовал. Но ей что: она хотела вольной жизни. А вольная жизнь — это танцы, гуляночки, дяденьки разные. И она вскоре ушла насовсем. Меня увезла с собой от папы и бабушки. Папа как на работу, так меня навещает: подойдёт к окошечку, посмотрит на меня…

Потом она сдала меня в круглосуточные ясли на 27 лесозавод. А сама в это время стала бегать на танцы. Осенью 1959 года к папе и бабушке приехал из Красноборска не надолго дядя Шура. Он очень хотел повидать меня. Какая Бугаева подлый человек: дядя Шура даже заплакал — она не сказала. Ой, бедный дядя Шура.

Только потом папа с трудом разыскал меня. Во время моего пребывания в яслях меня постоянно навещали то папа, то бабушка, то вместе приедут туда. Сейчас есть даже фотография, где я с папой и бабушкой в яслях лесозавода 27. Они носили мне туда гостинцы, игрушки, книжки. Нянечка на неделю разрешала увозить меня домой. Поживу дома — в ясельки. Потом снова на недельку к папе и бабушке. А Бугаева за всё время всего раза три, наверное, навестила. Да разве я ей был нужен? — Ей мужики были дороже. В это время она, по существу, бросила меня.

17 июля 1972 г.

Понедельник. Сегодня от тёти Насти пришло письмо. В нём она приглашает нас в гости. В этом письме мне встретилось не понятное русское слово — дедина. Дедина — это жена дяди. Например, если бы был жив дядя Шура, то его жена для меня была бы дединой.

У меня даже в этом дневнике много безобразия. Вот например, вчерашние записи:

«Она дала нам адрес их телефона». — Неправильное предложение. Правильно будет так: она дала нам номер своего телефона. Вот здесь можно было бы употребить то предложение: «Дайте, пожалуйста, адрес ближайшего телефона», — так может сказать приезжий человек. Если бы я хоть немного задумался над смыслом того, что пишу, то не допустил бы такой ошибки.

Бугаева ещё побегала-побегала и наконец, «осела» с дядькой Васькой. Дядьке Ваське я совершенно был не нужен. Об этом можно узнать из писем, которые он писал папе: «Сын мне твой не нужен». Но Бугаева, для того, чтобы навредить папе и бабушке, всё-таки решила взять меня к себе. Однажды она приехала к нам на квартиру и взяла меня. В это время папа был на работе. Ох, как же он расстроился, когда бабушка сказала ему, что меня нет. Она рассказала папе, как я отбивался от неё, плакал. Я от неё отвык, боялся. И всё-таки, я был увезён. Дядька Васька Бугаев, Бугаева и я уехали в Краснодар. Уехала в Краснодар и бабка. Она купила хату в станице Елизаветинской. Бугаева с мужем и я поселились у бабки. В 1961 году родилась Светка. Когда мне было 5 годиков, в Краснодар приезжали ко мне папа с бабушкой. Чего только не навезли. Помню: игрушек разных: автомат, машинку, шариков теннисных и других. Они изумились, как я был одет — очень плохо. Была осень, холодно уже, а я бегал босичком по глинистому полу. Светка была одета лучше. Папа с бабушкой поселились у одной старушки через дорогу. С Бугаевой папа никакого дела не имел. Папе и бабушке нужен был я. Утром они меня забирали, вечером возвращали. Да, а как мы встретились с папой и бабушкой! Они меня увидели играющим на песочке. Заплакали, обняли меня. Даже я, начавший было уже забывать их, вспомнил и заплакал.

18 июля 1972 г.

День прошёл хорошо. Я спокоен за себя: ничего плохого не натворил. В 17 часов пошёл в магазин. Пришёл из магазина — дома долгожданный дядя Боря. Бабушка в радостях гоношилась, собирала на стол. Я очень обрадовался приезду дяди Бори Сидлецкого.

В 18 часов приехал с работы папа. Папа с дядей Борей крепко обнялись, и начались разговоры, которые обычно бывают при встрече друзей, долго не видавших друг друга.

Второму дяде Боре нужно было ехать в город, домой. Мы его проводили.

Дядя Боря Сидлецкий купил бабушке большой кулёк конфет, большую шоколадину, и мне такую же. Бабушка к 20 часам ушла в кино. Папа с дядей Борей выпили немного. Развеселились. Ну что, ради такой встречи можно позволить. Заиграла музыка. Сначала папа показал своё умение, потом я и дядя Боря. Дядя Боря знал один вальс на слух, одну песенку. Перед этим он сыграл их хорошо в будке, а сейчас «позволили» маленько, и он тщетно пытался найти мелодию вальса. Вечером долго не могли уснуть. Всё лепетали, да лепетали. Папа демонстрирует свою любимую частушку:

По деревне девка шла, девка здоровенная;
Жопой за угол задела, заревела, бедная…

Смешно и жалко.

Вот, 16 июля в своём дневнике я ещё один недостаток допустил. Он допущен у меня из-за того, что плохо слушал папу в то время, когда он мне объяснял. «Соломбальский целлюлозно-бумажный деревообрабатывающий комбинат», — так у меня написано. Не правильно. Папа мне объяснял не один раз, что там находятся два комбината. Один — Соломбальский бумажно-деревообрабатывающий комбинат, второй — как наш ЛДК-3 — Соломбальский лесопильно-деревообрабатывающий комбинат. То есть, в одном делают бумагу (целлюлозу), а в другом комбинате пилят лес, как и у нас на 26 лесозаводе. Когда со мной разговаривают, всё внимание нужно обращать на собеседника, а что не понятно — переспросить.

Вот ещё одна ошибка того же дня, допущенная по моей невнимательности. Пишу: «от неё мы узнали, что недавно умер отец дяди Османа, и его сын уехал на похороны». Посторонний человек скажет, что предложение написано правильно, что сын дяди Османа уехал на похороны. Вот какую большую ошибку я допустил при письме. Ведь на самом деле не сын дяди Османа уехал на похороны, а сам дядя Осман. Поэтому предложение нужно написать так: …недавно умер отец дяди Османа, и он уехал на похороны.

19 июля 1972 г.

Проснулись в пятом часу. Папа с дядей Борей были ещё пьяненькие и пролепетали до 6 часов в будке. Потом пошли домой, закусили и поехали в город. Папе ещё нужно было с работы отпроситься. Он отпросился. В проходной встретили знакомого. Он плавал вместе с папой и дядей Борей. Вместе с дядей Володей поехали в город. Папа с ними хотел зайти к дяде Толе, но тот вместе с тётей Калей ещё не приехали из отпуска.

Потом мы доехали до Урицкого на трамвае. Дяде Боре нужно было в специальный магазин для моряков, которые ходят за границу. В этом магазине всё покупается не на русские деньги, а на валюту, которую моряки получают во время плавания за границей. Дядя Боря купил себе рубашку, туфли жене, и про нас не забыл: бабушке — очень красивый шерстяной платок, папе — модную японскую зажигалку, мне — дорогую китайскую ручку, четырёхцветку. Все мы очень благодарны за это дяде Боре.

Половину пути проехали на такси. Дядя Володя вышел, а мы доехали на автобусе. Дядя Боря и особенно папа чувствовали себя тяжеловато. К 16 часам дядя Боря не пошёл. Мы пошли на «Дорогобуж» к 18 часам. Папа не мог проводить дядю Борю, так как плохо себя чувствовал. Он попрощался с дядей Борей и мы пошли. Бабушка провожала его, заплакала. Дядя Боря тоже заплакал, поцеловал бабушку. Я его проводил до Экономии.

Дядя Боря рассказал мне, что побывал во многих странах, многое повидал. Море ему надоело. Хочется побыть, как он говорит, «на природе» — на берегу. У него есть жена в Мурманске, сын Валера. Дядя Боря рассказал, что сын хорошо играет на скрипке. Он похвалил меня за успехи на баяне. Я у него там немного посидел. У него есть ласковая собачка Дружок, и ему веселее. Мы попрощались с дядей Борей, и я отправился домой. В 20 часов «Дорогобуж» опять выйдет в море.

Когда я пришёл домой, папа спал. После ужина и я лёг спать.

В Краснодаре папа и бабушка возили меня в город. Помню, один раз шли к остановке автобуса. Было грязно, сыро. Я задевал ногами о штаны и пачкал их. Папа сказал: «Славушка, ножки-то пошире держи, чтобы штанишки не пачкать». И я расширил ножки так, что папа с бабушкой заплакали и рассмеялись.

В городе куда только меня не водили. Одели с ног до головы, ходили фотографироваться, в парк.

20 июля 1972 г.

Я встал, когда папа уже уехал на работу. Обрядился, сходил в магазин. Потом пошли с бабушкой в гости к тёте Матрёне. Пока бабушка говорила с тётей Матрёной, я читал книжку. Потом тётя Матрёна угостила нас клубникой со своей грядки и чаем с вареньем.

Папа приехал с работы очень уставший. Он сказал, что еле отработал и чувствует себя тяжело. «Очень переживал, как вчера не хорошо получилось. Дядя Боря как уехал? Я ему вчера ничего плохого не говорил, не оскорбил ничем? Ох, и перехватил же я вчера! Больше нельзя много пить!»

Папа очень переживает за себя. Он не помнит, что вчера было. И поэтому он скорее хочет узнать, не натворил ли чего, не оскорбил ли кого.

Папа по привычке пошёл полюбоваться садиком. Много малинки завязалось, уже начинает краснеть. Но до нашего отъезда она, возможно, ещё не поспеет. Не кому даже в доме поручить, чтобы последили. Ну и народ! Дядя Андрей более порядочный и серьёзный человек. Его попросим, чтобы последил за садиком во время нашего отсутствия.

Когда мы вышли из будки, дядя Андрей сидел на крыльце. Папа с ним разговорился о дяде Боре. Похвастался зажигалкой и угостил его американской сигаретой, что купил дядя Боря.

Потом мы ходили к тёте Тасе и дяде Афоне с тем, чтобы договориться: если они поедут на своей лодке за реку за морошкой, то может, возьмут нас с собой. Когда мы пришли, их девка сказала, что они уже спят. Папа спросил её об этом. Она, так и так, морошки мол мало сей год… куда-то, конечно, поедут… Короче, не охота. Неважный это народ.

Помню ещё в Краснодаре один момент: я с папой и бабушкой приехали к реке, на Кубань. Я сбегаю с горки вниз, а папа и бабушка идут за мной, улыбаются. Этот момент остался в моей голове, как фотография. Помню также, как однажды с папой хотели ехать на Кубань. Погода была пасмурная, собирался дождик. Мы ждали автобуса у дороги. Кажется, в тот день мы не поехали. А перед этим помню, как я хлебал суп рассольник у бабушки Барковской, где остановились мои папа и бабушка.

Много мы поездили с папой и бабушкой в город, везде. Они скоро уехали. Папа рассказывает, что в пальтишко с кожаным воротничком, которое они купили мне в городе по моему выбору, бабушка зашила крестик, чтобы со мной ничего не случилось.

Как жалели меня папа и бабушка! Не жалели бы, то на такое расстояние не поехали бы.

21 июля 1972 г.

Утром сбегал к тёте Матрёне. Бабушка послала ей колобков, а дяде Егору пивка. Я спросил у тёти Матрёны почём консервы, которые она купила на Экономии. Потом побежал на Экономию за этими консервами. Автобусы не ходили, и я шёл пешком. У дороги болото, и я нашёл несколько ягод морошки. Когда купил консервов, ездил на 22-й за помидорами.

В 18 часов приехал папа. Потом в гости к папе и бабушке зашёл дяденька. Его звали дядя Алик. Потом, когда он ушёл, папа с бабушкой покритиковали его: один раз позовёшь в гости, на второй не захочешь. Как с голодного острова. Без совести сам резал да ел помидоры. Три стакана чаю выпил. Ещё четвёртый долить, то наверное всё бы печенье съел.

«Да я бы и голодный был, не позволил бы такого», — говорит папа. Конечно, это очень не культурно, и папа мне говорит для того, чтобы я обращал на это внимание и запоминал.

Когда папа с бабушкой уехали, я не долго их помнил. Бугаева и та бабка заставляли меня забыть их. Они обзывали папу при мне. Даже пугали меня:

«Вот приедет коромысло (так они, собаки, папу обзывали), посадит в мешок и увезёт, — что тогда делать будешь…»

В конце концов, я стал поддаваться их влиянию и настраиваться против папы. Потом, когда я ещё больше подрос, они захотели, чтобы я забыл об этом совсем, и теперь это сделать было легко.

Вскоре стали обычными драки, скандалы, постоянные выпивки, как его, так и Бугаевой. Я всё больше не любил дядьку Ваську, как и Светка. Мы его боялись. Светке ещё уделял небольшое внимание, а мне — нисколько. Он не занимался моим воспитанием так же, как и Бугаева. Не учили меня ничему хорошему. Как раз в это время у меня стали складываться отрицательные черты: обманы, жульничество, пакости, невнимательность. Становился грязавой и халявой. Как девка стал надо и не надо распускать нюни и сырость в глазах. Я становился хуже и хуже. Меня незалюбили соседи. Моими дружками были Федька и Серёжка Затонские. С ними я играл и большей частью проводил день. Всех ближе я чувствовал себя к бабке. С ней мы ездили иногда в город, на рынок, но одновременно я учился у неё подлостям. Помню, мы ехали в автобусе, когда зашёл контролёр. Только после этого бабка поспешила купить билет. Всё это оказывало на меня дурное влияние.

(Далее добавлено после проверки записи отцом и его замечаний)

За сегодняшнее число допущена ошибка. У меня написано: «Один раз позовёшь в гости, на второй — не захочешь». Не правильно. Дядю Алика мы в гости не звали, он сам зашёл. Он папе не друг, не близкий нам никакой, просто знакомый. Его отец был милиционер, и мы, т.е. папа и бабушка, дружили с его семьёй.

«Без совести сам резал да ел помидоры. Три стакана чаю выпил, ещё четвёртый долить, то наверное, всё печенье доел бы». Не хорошо написано. Из этих фраз можно понять, что папа с бабушкой жалеют ему. Ведь не в жалости дело. Дело в том, что он не культурно ест. И совестливый человек не показал бы этого.

20-го числа искажена папина фраза:

«Ох, и перехватил же я вчера. Больше нельзя много пить».

Отсюда можно подумать, что папа много пьёт, а вчера «пол бочки» выпил, что он всегда много пьёт. Эту фразу можно было построить так:

«Вчера я тяжело себя чувствовал», — и всё… (Да-да! Прямую речь надо было завуалировать, а фактически — исказить в угоду позитивному имиджу отца) Прежде, чем писать, нужно подумать. А я что в голову влетит, то и пишу. Нужно в первую очередь к себе критически относиться. А папу здоровье подводит, больной стал. Да и ночь они с дядей Борей мало спали. Вот почему так получилось.

22 июля 1972 г.

Встал поздно, в 9 часов. Это тоже не хорошо. Надо же всё-таки отвыкнуть от этой привычки много спать. С турником что-то дело хуже пошло: пока поднимаюсь только 13 раз.

С утра полил хороший дождик. Да и вчера вечером не плохой был. Это хорошо, что дождики. Долго мы их ждали. А теперь и солнышка нужно, тепла. Сегодня было прохладно, дул северный ветерок. Если бы переменная погода была — то дождик, то солнышко — то и грибки бы напрели, как говорит бабушка.

После обеда основательно занимался учебниками. По английскому языку очень много ещё учить. Книгу придётся взять с собой в деревню. Занимался также черчением, физикой, химией, русским, алгеброй, геометрией. Бабушка приглашала в кино, но я не пошёл.

На днях дочитал книгу «Детство в Соломбале». Книга очень понравилась. В ней рассказывается о хороших ребятах. Как они стремились стать моряками! И достигли своей цели. Они ещё ребятами сделали много хорошего для своей страны. Рассказывается о жизни в основном трёх ребят, друзей. А так жили, подобно им, почти все ребята в Соломбале того времени. Они жадно учились. У них не сразу всё получалось как в школе, так и на судне. На практике было тяжело. Но это не было препятствием для них. Мне понравилась книга, и когда-нибудь я буду её перечитывать.

В Краснодаре я закончил два класса. Папа и бабушка как уехали, постоянно посылали мне посылки, заботились обо мне. Меня ещё маленького оскорбил один случай, и он мне запомнился. Один раз пришла от папы и бабушки посылка. Я бегал на улице. Прихожу домой — распечатывают. Бугаева и Попова. Светка ест только что извлечённую из посылки конфетку. Я протянул руку, мол, дайте и мне.

  • Иди-ка ты, не мешай, не маленький уже.

    Помню, что я тогда даже заплакал.

    Дядька Васька построил новый дом. Пожили года 3 — 4. Папа и бабушка сверялись обо мне через бабушку Барковскую. Вдруг неожиданно связь прекратилась. Через некоторое время бабушка Барковская написала, что куда-то уехали, но точно не узнать куда.

Дядька Васька поступил на военную службу, и его направили в Орджоникидзе (Северная Осетия). Он сначала сам туда съездил, разузнал, что и как. Он получил звание лейтенанта. Мы переехали в Орджоникидзе. Жили сначала на квартире у одной осетинки. Я тогда пошёл в 3 класс. Светка — в 1-й. По сравнению с 1 и 2 классами я стал постепенно опускаться, хуже учиться. Светка же сразу училась плохо. Да что же с неё возьмёшь, она не виновата в этом. Школа тоже не виновата. А некоторые родители сваливают всё на школу, хотя виноваты сами.

ЗА 8 ЛЕТ ДО ЭТОГО…

Три письма от Барковской Ефросинии Васильевны, у которой останавливались на квартире папа с бабушкой, когда приезжали в Краснодар.

Здравствуйте, мои дорогие знакомые, Анна и Валентин!

С новогодним приветом к Вам, Васильевна. Жива, здорова, пока ещё чувствую себя ничего. От Вас я ждала новогодних поздравлений и думала, что Вы забыли про меня, но второго января, вечером, квартирант принёс мне эту карточку, и я сразу догадалась, от кого.

От Вас я получила два письма (вместе с этим), за которые большое спасибо, что Вы меня не забываете. Сама я справила Новый год хорошо.

Мальчика вашего я вижу. Он бегает по улице одетый, весёлый, справный.

Моего сына пока ещё нет дома. Но в 1964 году, наверное, придёт.

Ну, писать больше нечего. Остаюсь жива, здорова, и Вам того желаю. Желаю в Вашей супружеской жизни (Ефросиния Васильевна, очевидно, считала их супругами) в новом, 1964 году, и последующих годах, счастливой жизни и хорошего здоровья!

Пока до свидания. Ефросиния Барковская. 03.01.64 г.

Привет из Краснодарского края.

Здравствуйте, дорогая Анна Корниловна. С большим приветом к вам Васильевна. Во-первых, сообщу, что получила Вашу посылку, за которую очень и очень благодарю. Пакет, который вы высылали Тамаре, я его отдала. И вообще, что вы писали кому отдать, я всё отдала. И что было перевязано платочком, и пачечку сыру. Я сама ходила туда. Он как раз спал. А потом встал, и я ему отдала. Он очень радый был. И сказал спасибо бабе Анне. Здоровье Славушкино хорошее. А как живут, не могу сказать. Люди говорят, вроде неважно.

Погода сейчас тёплая, огороды уже посеяли. На базаре картофель по 40 – 30 и даже по 20 коп. Яйца по 1 руб. Мяса почти нет, а если есть, то по 2,50 – 2,40 руб. за кг. В магазинах и у нас стали давать макароны, рис, пшено и перловую. Есть маргарин.

Долго не писала, потому что сама писать не могу. Да и болела немного. А теперь до свидания.

Привет от Славушки, Тамары и от меня. Да, если вы хотите приехать на лето то приезжайте, я не против.

(6 апреля 1964 г. — на штампе п/о получателя)

Привет с Кубани!

Письмо пущено 12.11-64 года. Здравствуйте, Анна Корниловна и Валентин. С горячим и чистосердечным приветом, и массой наилучших пожеланий к вам Васильевна.

Во-первых строках моего письма разрешите мне перед вами извиниться за долгое молчание. Я убирала огород, и вообще, было некому писать. А сейчас на квартире живёт девочка, и она согласилась написать.

Посылку я получила. Понесла к вашей невестке, а она унесла к своей матери, а та принесла мне её назад. Говорит, нам посылка не нужна. Что мне с нею делать? То ли выслать её вам, то ли раздать детям? Напишите, что с нею делать? Говорит, мы в их помощи не нуждаемся и чтобы даже матери писем не писали. За кофточку большое спасибо.

Славушка живёт хорошо. Купили ему жикетку. Мать говорит: я его одену, он не будет ходить голый, но ихнего мне не надо. Передаю вам привет от него. Они обои ходят в садик.

Здоровье моё плохое, руки и ноги болят, старость налягает. К празднику ждала сына и внука, но никого не дождалась.

А пока до свидания. Жду от вас ответ.


ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ: Цена Истины. Глава 8  _____ ♦ _____ В начало


Цена Истины. Глава 6

9 июня 1972 г.

Сегодня наш класс и школа ездили на экскурсию. Эту поездку мы обсуждали ещё в конце четверти и вчера после работы. Наш класс работает у школы. Мы должны отработать 30 часов, и тогда нам выдадут дневники. Я уже 16 часов отработал.

Вся школа, от 6-х до 8-х классов, поехала на экскурсию вверх по Северной Двине на двух теплоходах до деревни Мечка. Перед этим за несколько дней мы собрали деньги по 1 рублю 10 коп.: 72 коп. за теплоход, 38 — на общественное питание.

Папа мне дал эти деньги и сказал, что если поеду, так чтобы не зря съездил. «Понаблюдай, что там есть, какая природа, спрашивай у учителей, что не понятно, какая там есть деревня», — говорил он. Папа хочет, чтобы я был любознательным, больше знал, а для этого больше спрашивал.

Собрались у школы полдевятого, а выехали в 9 часов. До Мечки ехали часа два с половиной. С середины реки хорошо был виден берег. С той и другой стороны лесозаводы. Почти весь берег до города занят биржами. На реке много судов. На погрузке стоят морские советские и иностранные лесовозы. Шныряют буксиры и катера. Отдымил Гидролизный, проехали судоремонтный завод «Красная Кузница». С реки открылся красивый вид на набережную. Улица утопает в весенней зелени. Ещё пустынный пляж протянулся на несколько сотен метров. Проехали кинотеатр «Мир» и обелиск павшим героям. Показался объединённый речной и морской вокзал. У его причала стояли пассажирские теплоходы «Татария» и «Вацлав Воровский».

Проехали под мостом через Северную Двину. На нём большое движение. Далеко вдоль реки протянулись архангельские посёлки. Выделяется красивыми постройками Варавино. Проехали Архбум. Левый берег крутой и обрывистый, местами уже поросший лесом. Пристали к левому берегу. Место холмистое, много оврагов. Немного в стороне деревня.

Здесь, где мы находимся, луг. Не в далеке лес. В глубоком овраге ручей. На берегу этого ручья мы расположились. Разожгли костёр и стали готовить обед. Пообедав, играли в волейбол.

Мы с Вовой Кобылянским хотели сходить порыбачить, но нас не отпустили. Андрей Иванович сказал, что сейчас будет спортивная эстафета. Мы стали готовиться к ней. Соревновались по бегу, ползку по пластунски, на первенство костровиков, по прыжкам на одной ноге. Наш класс занял второе место.

После этого попили чаю, закусили, запаслись на дорогу печёной картошкой и отправились в обратный путь. Наш класс расположился на верхней палубе. Подкармливали кто чем наших спутников чаек. Город нас встретил многообразием подъёмных кранов, что говорит о большой стройке; десятками труб кочегарок.

Доехали до 26-го лесозавода хорошо, около 19 часов.

10 июня 1972 г.

К 9 часам пошёл в школу отрабатывать. Там наших ребят было всего 4 человека. Они собирались идти работать на биржу, так как у школы работы осталось только девкам. На бирже укладывали доски. В 12 часов закончили и стали ждать женщину, которая давала нам работу. Она должна была расписаться и поставить число отработанных часов в трудовом табеле. Она пришла поздно, но потом расписалась. Домой пришёл в 12 часов 30 мин.

После обеда пошёл в будку. Там я играл на баяне, наводил порядок. Распилил на улице две доски на дрова. Папа до 18 часов был на работе. Когда он приехал, мы играли вместе с ним в будке на баяне. После этого поужинали. Я записываю.

11 июня 1972 г.

Сегодня воскресение и мне идти отрабатывать не надо. Проснулся в начале девятого. Убрал постель. Сплю на полу. Тут мне нравится. Когда станет теплей, будем спать в будке. В начале июня мы с папой сделали окошко в будке. Стало светло и по вечерам даже можно читать. В тот же день оклеили первоначально газетами, затем собираемся оклеить обоями. Наведём порядок, сделаем полки, и можно будет там «жить»: ночью спать, днём мне играть на баяне, читать, писать и делать другие дела. А пока мы разбираем, что к чему: электро и радиолампы, предохранители, разные проводки и другие электро и радиоприборы — в ящик радио и электричества; клещи, молоток, ключи — в инструменты; гвозди сортируем и т. д.

Сделал зарядку в дровнике. Папа хочет, чтобы я был сильным и физически развитым человеком. Поэтому он требует, чтобы я занимался физкультурой напряжённо, настойчиво. Но он не меньше требует, чтобы я любил труд, больше трудился. Ведь сила главным образом и накапливается трудом. Кто занимается спортом, а не любит трудиться, тот не может стать сильным человеком. Но труд заключается и в спорте.

«Прежде чем побить какой-нибудь рекорд, всякий спортсмен прольёт сто потов, — часто говорит мне папа, — а чего добьются те ребята, которые днями гоняют футбол или хоккей…»

После завтрака мы с папой погоношились в будке.

После обеда я принёс земли в садик (там у нас посеяны цветы) и посыпал её на них.

Потом я играл на баяне.

12 июня 1972 г.

Сегодня, как обычно, отработал у школы с 9 до 12 часов. Когда пришёл домой, папа спал: он сменился с ночной вахты в 8 часов. Бабушка пошла в баню, а я в будку — играть на баяне.

После обеда с папой работали в будке. Постепенно там становится лучше. Наделаем полок, всё лишнее уберём.

13 июня 1972 г.

Вторник. Сегодня отработал 2 часа — до 11-00.

После обеда мы с папой поехали в город. В трамвае было много народу. Папа мне говорит, чтобы я уступал место старикам, пожилым людям и инвалидам. В трамвай вошла женщина с ребёнком. А я на это внимания не обратил. Папа уступил им место.

Почему я не обратил внимания? Нужно в таких случаях уступать.

В городе купили кое-какого товару. Зашли в столовую покушать. После этого пошли в цветочный магазин. Зашли в книжный. Хотели купить учебников, но многих не было. К тому же, книги продают по школам. Удалось купить английский язык. Здесь же купили две художественные книги: «Тимур и его команда; РВС» Гайдара и «Детство в Соломбале» Е. Коковина.

«Детство в Соломбале» папа мне подарил в позапрошлый год, когда он приезжал ко мне в Кандалакшу. Осенью 1970 года папа ездил ко мне в Кандалакшу с тем, чтобы повидать меня и договориться с Бугаевой о том, чтобы я стал жить у него. Папа когда приезжал, привёз очень много подарков мне, купил подарки также и Светке, хотя и не обязан был ей покупать. Она ему чужая девочка. Но папа считал, что ей тоже надо что-нибудь подарить. Ведь она не виновата в том, что её мать подлый человек. После того, как папа уехал, он с бабушкой уже из Архангельска прислал нам посылку, в которой чего только не было: и колобки, которые напекла бабушка, и разные шоколадки, книжки, карандаши и много другого.

Рядом с цветочным магазином есть Союзпечать. Мы зашли туда и увидели три разных набора спичечных этикеток. Папа купил их мне. Он не жалеет денег на это. Хочет внушить мне, что это полезное дело и им нужно заниматься.

В цветочном магазине купили рассады ноготков и львиного зева.

У цирка всегда продают квас и пиво. Я выпил квасу, а папа пива.

Папа в очереди подозвал меня и сказал: «Смотри, Слава, вон тот дядька — невежда, некультурный. Рядом стоит мусорный ящик, а он бросает свои объедки на грядку с цветами». Это он сказал для того, чтобы я так не делал и помнил это.

Домой приехали в 20 часов.

Сразу же записал в каталог домашней библиотеки купленные книги.

Стал записывать дневник. Папа учит меня, как вести дневник: «Записывай беседы, которые я веду с тобой. Наблюдай за папой и бабушкой, да оценивай в своих записях всё добро, которое ты от них получаешь»

На сегодня пока хватит.

14 июня 1972 г.

Папа с 8 и до 20 часов на работе.

Я отработал три часа у школы. После работы мне должны были выдать дневник, потому что я уже отработал 30 часов. Эти часы записаны у Андрея Ивановича на листке. Но сегодня его не было. А учительница, следящая за нашей работой, не могла выдать дневник, так как наши дневники у него.

После обеда пошёл в будку. Кое-что поделал, поиграл на баяне, наклеивал этикетки. День прошёл как-то быстро, но хорошо.

Поужинал. Бабушка хотела идти садить картошку. Я попросился, чтобы взяла меня с собой помочь ей. Но бабушка потом не пошла садить.

Когда я стал записывать дневник, бабушка попросила меня написать письмо в деревню. Я написал под её диктовку. Очень часто, когда пишешь от бабушки письмо кому-нибудь, можно узнать, что бабушка очень добра к своим знакомым, часто отправляет посылки, бандероли и пишет письма. За всё время, сколько я здесь живу, она одной тёте Насте отправила, наверное, посылок шесть. Скупой и жадный человек не стал бы этого делать.

Моя бабушка — честный и добрый человек. Она никогда ни кого ни на копейку не обманывала, и ни чему плохому меня не научит. Если она иногда говорит что-нибудь нам, или ругает за что-нибудь, то говорит честно и прямо, ни чего не скрывая. Поворчать на нас — это её единственная защита. Другой раз долго нас ругает по инерции, а сама уже жалеет и чем-нибудь хочет нам угодить. Долго что-нибудь делаем с папой на улице — «Парень-то проголодался, ись хочет…» Хорошая наша бабушка! Я должен уважать её, любить и брать с неё пример.

Папа приехал раньше, чем мы ожидали. Поругал меня за то, что запачкал рубашку, которую надел только вчера. Правильно, что же это я: только вчера надел рубашку и уже успел угваздать, ходил работать в ней. Надо же разбираться, какая одежда хорошая, какая худенькая.

15 июня 1972 г.

По поводу завершения переписывания старых записей тайного дневника в новую тетрадь…

На этом мой старый дневник заканчивается. Почему я начал новый дневник, а не стал продолжать старый? Во-первых, я вёл тот дневник тайно. Чего я боялся, — папы? Папа сам меня на это наставлял, что было бы хорошо, если б я вёл дневник. Папа, когда нашёл мой дневник, не только расстроился из-за того, что вёл я его тайно, но и из-за другого.

В том дневнике папа выглядит, нарисован мной как пьяница и скандалист. Когда это совсем не так. Я не писал там о нём и о бабушке ничего хорошего, да кроме этого, вёл дневник глупо и по дурацкому. Апреля месяца совсем нет, а в другие месяцы записывал в среднем, наверное, через три дня. В начале у меня какие-то дурацкие рисунки, чертежи, в конце — нерегулярность. Честное слово, я вёл дневник по дурацки, не осмысленно. Вот почему я начал новый дневник. После разговора папа меня заставил вести этот дневник и дал много полезных советов. Теперь я буду записывать каждый день.

Сегодня работать мне не надо было, но я пошёл в школу, чтобы забрать свой дневник. Классный руководитель был там. Он сверился: всё правильно, 30 часов отработано. Он выдал мне дневник. Я сказал, что учебники очень трудно достать. И Андрей Иванович дал мне талонов на несколько книг.

В дневнике у меня было худо. Я расстроил папу. Он очень переживал. Годовой результат — две пятёрки, остальные четвёрки. За четвёртую четверть 4 пятёрки, остальные четвёрки. Папа был этим очень огорчён. Долго меня ругал. Да как же не поругаешь, ведь я не сдержал своего слова. Он приводил пример с Колькой: «Смотри, парень-то в 3-й класс ходит, а как учится. И никто ему не помогает; Мать ни к чему хорошему не научит, братья плохие. Видишь, парень сам ума набрался». Конечно, Колька хороший парень, и хоть я его старше, мне нужно брать с него пример.

16 июня 1972 г.

Опять же старый дневник… Я его вёл, как дурак. Ну, что хорошего я там записал? Ведь что напишешь — топором не разрубишь. Я этого не учитывал.

И главное: почему я вёл дневник тайно? Боялся папу? Всё как-то шло по дурацки. Самому противно. И в конце-концов, хватит врать и обманывать, хватит! Иначе, всё может нарушиться из-за меня. Хватит! Нужно взять себя в руки.

Папа уехал к 20 часам на работу. Я поиграл на баяне, записываю. После ужина мы с бабушкой слушали передачу по радио «Встреча с песней». Очень хорошая передача. Можно послушать старые, старинные и довоенные песни, которые очень любят папа и бабушка. Ведущий передачи Виктор Татарский. Он очень красиво и складно говорит. Бабушке и папе нравится его разговор. Передача начинается и заканчивается песней «Одинокая гармонь», которую я разучиваю на баяне.

Пошёл спать в будку. Там мне нравится: чистый воздух.

17 июня 1972 г.

Встал уже в десятом часу. Обрядился. Поиграл на баяне.

Папа пришёл домой и лёг отдыхать в будке. Я в это время занимался с этикетками. Их у меня накопилось много. Каждый раз, как увидим с папой в продаже набор, покупаем по два. Один мне, другой Коле в деревню. В письме он пишет, что собирает этикетки, как мы советовали ему. Он с тётей Настей приглашают нас летом в гости.

К 6 часам бабушка ушла в кино. Я играл на баяне. После того, как пришла бабушка, почитал книгу «Как закалялась сталь». Эта книга мне очень нравится. Она — о борьбе русских комсомольцев и коммунистов за советскую власть, о том, как они боролись против контрреволюционных банд, как тяжело им приходилось в годы войны и впоследствии, при строительстве социализма. Главный герой повести Павел Корчагин — активный комсомолец, впоследствии коммунист. Это человек, который верит в будущее своей страны. И убеждённо борется за это будущее. Павел Корчагин и есть Николай Островский, который пишет о себе, но дал другое имя герою.

18 июня 1972 г.

Воскресение. После того, как покушали, играл на баяне. Папа был со мной. Когда я делаю какие-нибудь ошибки, и не замечаю их, папа указывает на них и даёт полезные советы.

Не играй монотонно. Если играешь какой-нибудь танец, то один куплет играй громко, другой тихо, переходи с октавы на октаву. «Одинокую гармонь» или «Полюшко-поле» — один куплет играй тихо, другой громче, потом ещё громче, а последний куплет играй снова затихая. Как будто одинокая гармонь сначала где-то вдалеке, гармонист постепенно приближается, вот она рядом, затем гармонь снова удаляется.

Хотя папа практически баянист неважный, у него хороший музыкальный слух.

После обеда бабушка ушла к тёте Павле, которой справляли именины. Мы с папой в это время поговорили. Говорили о людях. О злых и добрых. К злым людям можно отнести тётку Юльку, с которой раньше мы дружили, ходили друг к другу в гости. Но однажды она ни с того ни с сего зафорсила. Не стала разговаривать, здороваться. Я с ней ещё здоровался, а она перестала и со мной здороваться и закосилась. Вот где дура-то. Я то причём? Сегодня шли с папой из магазина. Навстречу она с Олешкой. Папа и я ласково сказали ему по слову, а она заогрызалась и ворчала что-то неразборчивое, пока не скрылась за углом. С ума бабка сошла. Что мы ребёнку сделали? Этот человек злой.

Злой и подлый человек Бугаева. Сколько она нас обманывала. Сколько мы ей верили и поэтому оставались в дураках. Какую Попова доченьку вырастила, такую и Бугаева вырастит. Светка там насмотрится всего, научится всяким пакостям и пойдёт по материнской дороге. Будет всю жизнь жульничать и плутовать, как мать. Хватало у неё совести целый год получать от дядьки Васьки на меня алименты и использовать их на своё усмотрение! Другая бы мать не только те деньги посылала бы, так от себя ещё… Мало таких матерей, как Бугаева. Я её всю жизнь буду презирать и не прощу никогда!

После разговора мы с папой хотели идти к тёте Павле, поздравить её с именинами. Но привернули к своему садику полюбоваться им. У нас под окном индивидуальный садик. Он очень выделяется своей густотой зелени. Из благородных растений здесь есть такие, как берёзы 5 штук, рябины 3 штуки и одна черёмуха. Осенью опять соберём урожай малины. Скоро расцветут цветы и вырастет газонная травка, на которые папа издержал более четырёх рублей.

Когда мы пришли к тёте Павле, увидели у неё гостей: человек 6 старушек, среди которых наша бабушка. Папа поздравил тётю Павлу с именинами, и мы на минутку присели. «Вот слушай, Слава, песни-то, старину… через 5 — 10 лет ты этого не увидишь», — папа чуть не плакал. Ему перепала рюмочка. Ещё бабушка пивком угостила, а мне дала конфетку, и мы с папой ушли.

20 июня 1972 г.

День прошёл нормально, без особых происшествий. В 6 часов выехал в Соломбалу встретить папу. Бабушка очень беспокоится о нём. Говорит, что утром уехал на работу в тяжёлом состоянии. Я его встретил, как и ожидал, через полчаса. Бабушка заказала купить пива, но мы его не нашли в продаже.

Папа в магазине взял бутылку вина. Он сказал, что плохо себя чувствует, да и на работе есть неприятности. Он пообещал, что это будет в последний раз. Вино было не крепкое и папа остался трезвым.

Дома его ждала большая радость: пришла телеграмма от его задушевного друга дяди Бори, который плавает на корабле «Дорогобуж». Дядя Боря приезжал к нам в прошлом году в ноябре. Он и папа очень тепло встретились. Дядя Боря за ласку и внимание любит нашу бабушку. Бабушка его тоже любит, как хорошего человека. В тот день, когда я был в школе, папа ходил с другом на «Дорогобуж», они о многом поговорили на корабле. После школы, когда папа уехал на работу, я бегал к дяде Боре. Бабушка велела отнести ему баночку солёных грибков. Дядя Боря мне много чего показал там, но я тогда всего этого по настоящему не оценил, что считаю со своей стороны плохим поступком. После этого с дядей Борей мы ещё не виделись.

21 июня 1972 г.

Папа с утра уехал в город покупать себе костюм в то время, как я ещё спал в будке. Я обрядился, сходил в магазин. Поиграл на баяне. Папа купил себе костюм. Он на нём сидит хорошо и ему как раз. Папе нужно было выспаться. Он лёг в будке и заснул. Но его вскоре разбудила шпана, разбушевавшаяся в соседнем дровнике. Мы на них прикрикнули, но те окончательно не утихомирились, и папа не смог больше уснуть.

Я позанимался с этикетками. Потом решил ехать с папой на работу и накопал червей: там я собирался порыбачить. Когда чистил ботинки, папа сказал, чтобы я сходил за водой. Я ответил, что переоденусь и схожу. Но мы уехали, а я так и не сходил за водой. Вот какая у меня память. Нужно же контролировать себя. А это называется бесконтрольность.

Доехали туда хорошо, но в проходной «Красной кузницы» меня не пропустили. Там стояла злая тётка, которая меня однажды уже не пропускала. Не смотря на то, что я был с отцом, она настояла на своём. Папа ушёл на кран, а я, как мы с ним и договорились, пошёл «искать счастья» в другой проходной. Там мне повезло. Вечером я рыбачил. Не счастливый я рыбак, никогда мне не везёт. Утром вымылись с папой в бане. После этого поехали домой.

22 июня 1972 г.

Я вышел из автобуса на 25 лесозаводе, а папа поехал дальше. Мне нужно было купить обойного клею, чтобы оклеить стены в будке. Но в продаже его не оказалось.

Я приехал домой, пообедал и пошёл в будку. Папа спал. Я записал вчерашнее в дневник и стал заниматься этикетками. Наклеивал их, распределял по разделам. После того, как я сходил в магазин за хлебом, поужинали. Потом играл на баяне. Разучивал на левой клавиатуре колыбельную. Аккомпанемент учится трудно. Осенью папа купил мне книжку «Первые шаги баяниста». В ней есть песня «Субботний вечерок». Папа и бабушка хотят, чтобы я её выучил. В другой книге русских народных песен есть песня «Когда я ещё молодушкой была». Они хотят, чтобы её тоже я выучил. Я постараюсь выучить эти песни в летние каникулы.

Бабушка к 8 часам ушла в кино. Она часто ходит и мне тоже даёт деньги на кино.

23 июня 1972 г.

В 6 часов пошли с папой досаживать картофель. После завтрака папа решил ещё поспать. В это время я позанимался с этикетками. Потом я поиграл на баяне.

В первую половину дня шёл большой дождь. Вторая половина дня была солнечная и тёплая.

После баяна позанимался английским языком и черчением. Потом пообедали. Сходил в магазин за квасом. Снова позанимался баяном, а потом теорией музыки. Я редко занимаюсь теорией, поэтому иногда забываю, какой знак для чего нужен и как называется. Теперь буду заниматься теорией каждый день.

Вечером распилил и расколол несколько чурок на дрова.

Мне надо посидеть с учебниками, а то к следующему году ничего не нагоню. И результат с оценками может остаться таким же. А папа этими оценками не доволен. И правда, если бы я с такими оценками закончил восьмой класс, то никуда в хорошее учебное заведение не смог бы поступить. А больше не из-за этого он был огорчён, а из-за того, что я не сдержал слово.

Вспоминаю, как было в Кандалакше. Однажды получил за четверть одни тройки. Заплакал перед Бугаевой, чувствуя свою вину. В противоположность папе, она мне ответила: «Ничего, не расстраивайся, ведь не двойки же…». А она обязана была меня поругать, помочь мне в учёбе. Но она этого не сделала. И дальше, если бы не папа, я мог бы учиться на двойки.

24 июня 1972 г.

Утро предвещало хорошую и тёплую погоду. В восемь часов хотел разбудить папу, но он ночью долго не спал и попросил не тревожить его.

Днём он уехал на кран получить трудовой табель. Папа оттуда уходит. Будет работать в цехе.

Я занимался баяном, потом теорией музыки. Потом черчением и английским языком. После этого наклеивал этикетки.

В 17 часов все вместе хотели сходить в кино «Сказание о Рустаме». Но у папы было плохое настроение и он не пошёл. А я с бабушкой сходили. Бабушке кино не понравилось. Она ушла с первой серии. А мне показалось, кино не плохое. Сказка. Рассказывается о приключениях одного богатыря. Сказка сказкой — много разных чудес. После ужина записываю дневник.

Замечаю, что очень не экономно расходую время. На сон самое нормальное положено 8 часов. Днём в моём распоряжении должно быть 16 часов. На самом деле, я высыпаю по 10 часов, а когда и больше. Мне нужно делать как положено. И при том, дневные часы не убивать, а использовать их на полезное.

25 июня 1972 г.

Сегодня день советской молодёжи. Праздник песни. Этот праздник проводился с 12 часов на стадионе «Динамо» в городе, а с 17 часов на набережной. Из дома я и папа выехали в 10 часов. Доехали сначала до объединённого речного и морского вокзала. Сам вокзал уже построен. Вокруг него делают асфальтовые дорожки. Зашли внутрь здания. Просторно, светло. Много мест для пассажиров. Вокзал очень хорошо смотрится с реки. Причалы для морских и речных судов сделаны отдельно. Вот к четвёртому причалу подошёл пароход «Фрунзе». Встречающие улыбаются и радостно машут руками.

Потом мы пошли по направлению к стадиону «Динамо». Шли по набережной. Километра на полтора протянулся архангельский пляж. Там полно народу. Загорают, купаются, играют в волейбол.

На стадионе тоже было много народу. Внимание людей привлекают исполнения на сцене, которая расположена посреди футбольного поля. Исполнялись русские народные песни и пляски. Вот запели современную не привлекательную песню. Людская масса устремилась к выходу. Вот заиграли народные инструменты, зазвенела старинная песенка. Поток людей движется в обратном направлении. Это говорит о том, что народ любит народные песни и музыку. Папа смотрит и мне говорит: «Охватывай и в общем всё, но больше внимания — на сцену. Я очень хочу, чтобы ты хоть немного, да стал артистом, хотя бы любителем. Не бойся народа!»

Праздник продолжался на набережной, недалеко от Главпочтамта. Играл духовой оркестр. Проводились танцы, игры, праздничная торговля. Мы с папой выпили бутылку лимонаду, сходили пообедать. День выдался как по заказу — солнечный, жаркий.

Домой приехали в хорошем настроении. Я лёг спать в будке. Папе завтра надо на работу утром.

26 июня 1972 г.

Папа уехал на работу уже не на кран, а в цех. Будет работать каждый день, кроме субботы и воскресения. Я встал в 10 часов. А день провёл очень плохо. Всё растягивал и мало успел сделать. Вечером, конечно, произошёл разговор с папой. В самом деле: день прошёл понапрасну. Мне нужно избегать этого.

27 июня 1972 г.

Весь день была хорошая погода. Занимался баяном, теорией музыки, школьными предметами. Занимался по хорошему. День прошёл хорошо. Вечером с папой поливали садик. Папе нужен был ключ, чтобы отвинтить гайку у поливалки. Он сказал мне принести ключ номер17. А я не знал, что ключи эти нумеруются по размерам. Многого я не знал раньше, да и сейчас ещё многого не знаю. Поэтому мне надо как можно больше спрашивать, интересоваться. Когда я жил там, не был приучен к этому и был дурак дураком.

28 июня 1972 г.

Вначале всё шло хорошо. Жаркая солнечная погода. После обеда я пошёл купить квасу, который продаётся у магазина. Бочки ещё не было, но люди уже стояли. Я занял очередь и стал ждать. Сбегаю домой, снова в очередь. Так прошло до вечера.

Когда пришёл с работы папа, между нами произошёл неприятный разговор. Одной моей виной было то, что я за вчерашний день мало записал в дневник. Я почему-то вообще не записываю то, что очень важно. И ещё я виноват в том, что не нахожу хороших слов для описания папы и бабушки. Того хорошего, что они мне ежедневно внушают, не записываю. Себя не критикую.

Я снова пошёл за квасом после того, как попили чаю. Бочки всё ещё не было, но мимо проходила продавщица квасом и сказала, что бочку «волокут». Когда начали продавать квас, чего только тут не было… чуть ли не драка. Появилась одна тётка из нашего дома и стала ползти без очереди. Тут её оттолкнула другая тётка, вмешался дядька, и пошло-поехало… Вёдра и крышки валятся на землю. Где-то в самой гуще народа взвыла собака… Возле угла на всякий случай дежурила «спецмедслужба». За пивом стояли мужики, и то такого не было.

Когда я пришёл домой, поужинал. Папа спал в будке. Я сказал ему «спокойной ночи». И заметил, что ему меня было уже очень жалко.

29 июня 1972 г.

Опять выдался хороший денёк, и я позагорал на крыше сарая. В основном день прошёл нормально. Много занимался английским языком. Пока учу слова. После того, как выучу слова и правила за 7-й класс, возьмусь за старый материал. Много же у меня упущено, как по английскому, так и по другим предметам. Это всё прошлогодние упущения, а больше всего допущенные мною ещё в Кандалакше. Бугаева не занималась моим воспитанием, не требовала от меня ничего хорошего, а значит, эти упущения я делал из-за неё.

Бабушка дала мне денег на кино. Я хотел сходить в 5 часов, но фильм не состоялся. Когда пришёл домой, занимался теорией музыки.

Вечером немного почитал Лермонтова «Герой нашего времени». Здесь меня поразил один эпизод, конец рассказа «Максим Максимыч». Встреча старых друзей. Как горько и обидно было за своего друга после этой встречи штабс-капитану. «Он хотел кинуться на шею Печорину, но тот довольно холодно, хотя с приветливой улыбкой, протянул ему руку». Как он не умолял Печорина остаться, хоть на два часика, ничего из этого не вышло. «Я спешу… Благодарю, что не забыли — прибавил он, взяв его за руку». Тогда старик потерял всякую надежду: «Он был печален и сердит, хотя старался скрыть это. — Забыть! — проворчал он, — я то не забыл ничего… Ну, да бог с вами!.. Не так я думал с вами встретиться…» Когда Печорин уехал, он стал высказывать свою обиду его спутнику Лермонтову: «Уж я всегда говорил, что нет проку в том, кто старых друзей забывает!.. — Тут он отвернулся, чтоб скрыть своё волнение, и пошёл ходить по двору около своей повозки, показывая, будто осматривает колёса, тогда как глаза его поминутно наполнялись слезами».

Мне очень жаль Максима Максимыча, и я ему сочувствую. Это хороший человек. Так я считаю.

30 июня 1972 г.

Прекрасная погода. Только жаль, что всё утро я проспал. Папа мне говорит, что утро самая лучшая часть дня. Кто просыпает утро, тот не видит настоящей чистой природы. Мне, в конце-концов, нужно взять себя в руки, и лучше вечером пораньше ложиться, но пораньше и утром вставать.

Днём я позагорал на крыше сарая. Позанимался английским языком, черчением, физикой. По черчению мною упущены правила построения чертежей, разные определения и т.д.; по физике всё забыто за первое полугодие. Сколько запущенного материала. Всё это мне нужно нагонять. Иначе в дальнейшем мне будет ещё тяжелее. «Будь жадным к знаниям, — убеждает меня папа, — единственное место, где жадность поощряется». Но не только нужно знать то, что изучается в школе. Нужно быть грамотным и в обиходе. Всё нужно знать, нужно иметь большой кругозор. У меня же он очень мал. «Тяжело в учении — легко в бою». Это слова знаменитого полководца Суворова. Папа их мне разъясняет так: «Ты сейчас ещё подросток, ты учишься в школе, дома и кругом набираешься житейской мудрости. Всё это, пока ты не взрослый, — учение; Жизнь — это бой. Чем труднее будет сейчас, тем легче в жизни».

Да, всё это так. Жизнь у человека долга, и всю жизнь человек учится, но главный-то период учёбы и происходит как раз в то время, когда он подросток. Так что мне нужно учесть это и делать так, как положено.

1 июля 1972 г.

Суббота. Утром сходили в баньку. После завтрака я и папа пошли загорать за биржу, возле реки. Захватили с собой надувной жилет. Солнце стояло высоко. На небе не было облаков. На песке загорало много людей. Мимо прошёл буксир. Многие, пытаясь не опоздать, прыгают в воду, чтобы покачаться на его высокой волне. Несколько раз с папой купались. Блаженствовали, принимая солнечную ванну. Пробыли там довольно долго. Хорошо позагорали, но «переперчили». Вечером нам это сказалось. Очень болели плечи, шея и спина. Папа сильно заболел. Его бросало то в жар, то в холод.

2 июля 1972 г.

Весь день ждали дядю Борю. Если всё в порядке, то сегодня должен быть. Но пока его нет.

Мы с папой работали у будки. Сделали ещё одну кровать в дровнике. Если приедет дядя Боря, то я буду спать там, а папа с гостем в будке. Навели порядок в будке, повесили карты. Покрасили оградку под окном.

Сегодня был важный случай. Мы с папой делали что-то в будке. Вдруг слышим: тётка Юлька горлопанит во всю, с кем-то ругается. Мы выглянули. На крыльце сидело человек шесть жильцов нашего дома. Среди них во всю катила матюками на нашу бабушку тётка Юлька. Она, а также и остальные обвиняли бабушку в том, что она в свою очередь на этой неделе не мыла уборной. Все собравшиеся здесь давно «точат зуб» на нас. Это всё подлые, бессовестные люди, которые так и хотят чем-нибудь нам навредить. Папа не может пойти туда и заступиться. Он знает, что могут не выдержать нервы: наговорит плохих слов или «всадит» кому-нибудь за обиду. Он проводил меня туда, чтобы я увёл бабушку. Вот где подлецы: они готовы её растерзать. «Нет, ты вымоешь уборную! — драла пасть охрипшая от натуги тётка Юлька и, обращаясь к гопнице Голицыной, — Не принимай очереди!» Ей подвывали остальные здесь сидящие. Как смеют они так не справедливо упрекать бабушку! Ведь бабушка вчера утром мыла, старалась. Она в десять раз лучше их старалась делала, и сделала на совесть как всякий раз. Дядька Витька, домком-самозванец, тоже вовсю приступал к бабушке. Самозванцем назвал его дядя Андрей, который понимал, кто прав, кто виноват здесь и выступал в нашу защиту. Но мы не думали, что дядька Витька такой, вот теперь и раскрылся. Самозванец он потому, что в домкомы его выбирали всего три человека, его сторонники. Я очень презираю таких людей.

ЗА 9 ЛЕТ ДО ЭТОГО…

ПИСЬМО (Письмо отчима Василия с припиской матери на имя отца из Краснодарского края)

Здравствуй, т. Отшельник.

Я бы должен сказать, что ты человек – гамно. Извини за выражение, но как это ни печально для тебя, это факт.

Как тебе не совестно укорять нас за твои подарки, которые ты сделал Славе? Ты говоришь нам, и внушал Славе, чего мы с тобой уговорились не делать, что ты его отец. Да какой ты отец… Как не совестно после шести лет разлуки с ним приехать к нам, сделать подарок на грош и тут же укорить нас. А где же ты был раньше? И как не стыдно тебе было приезжать? Как твои бесстыжие глаза смотрели?

Мы пошли тебе на уступки, разрешили взять Славу с собой. Мы имели право не пустить даже в огород. Но ты подхалимажем своим расположил нас к себе. Вспомни, ты даже дрожал, когда я спросил, зачем пожаловал к нам.

Скажи, что ты купил своему сыну, если ты считаешь Славу своим сыном? Чем ты помог Лиле в воспитании своего сына? Бессовестный ты, вот!

Ты упрекаешь нас, что мы плохо материально живём и детям ничего не покупаем. А вспомни, чем ты кормил почти грудного Славу? Смешно, и позор – чёрным хлебом с водой.

Ты хвастаешь, что хорошо живёшь. Мы этого не знаем. Но ты такой мелочный человек, что даже Лилиных вещей не отдал, когда она ушла от тебя. В частности, машину швейную, которую ты купил на её декретные деньги. Ты, наверное, на эту машину и оделся, а то ведь, один костюм поношенный был. А вспомни, как ты заложил в ломбард пальто Лили, и как с трудом его выкупил.

Бывает много случаев, когда муж уходит от жены. А от тебя жена ушла, так выходит, ты недостоин даже плохой бабы. И зачем тебе Слава? Ведь если ты соберёшь всех своих детей, то будет детский сад, а ты будешь директором этого садика. Ишь, директор, какой.

Оставь нас в покое, пока не поздно. А то мы подадим на алименты, а ты их ой как боишься. Если ты ещё хоть одно письмо такое напишешь, я должен тебе прямо сказать: дело дойдёт до прокурора за то, что ты всё время нас преследуешь. А суд разберётся, кто прав, а кто виноват. А тебе суд ведь не на руку: тебе могут присудить кое-что весёленькое, я кое в чём, всё-таки, разбираюсь. Всё равно, правда на нашей стороне. Так что, голубчик, подальше залезь в норку и не высовывай своей морды тупой. Меня ты не пугай. Я тоже могу по всякому: и по хорошему, и по плохому

И чего ты приезжал? Ты думал, что Лиля побежит за тобой? Ты ведь не к сыну приезжал, а за Лилей, не так ли, сударь?

Ты получишь всё, что купил Славе. Я думал, от чистого сердца всё делаешь, а ты из ехидства. И вообще, мы не нищие, чтобы собирать Христа ради. И ещё одно тебе скажу: ты Славу никогда больше не увидишь. Даю тебе слово. Точка. Всё.

(приписка матери)

Валенок никаких не надо. Мы купили уже и без вас. Оставьте их себе на память. И вообще, я думала о вас гораздо лучше, а вы оказались действительно мелочные. И кто это поверит такой глупости, что у нас свой сад, а ребёнок не видал ни одного яблочка. Да они у нас и сейчас не выводятся.

И можете не беспокоиться о моей жизни. Я живу нисколько не хуже, а в десять раз лучше, чем жила с тобой, Валентин. А трудности у всех бывают, и с тобой мы не ахти как жили. А сейчас нам не диво, если и трудно бывает, т.к. мы строимся. Да и то мы не хуже других живём, и пока что ни в чём не нуждаемся. Всё.

9 декабря 1963 г.


ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ: Цена Истины. Глава 7 _____ ♦ _____ В начало

Власть

Тематическая категория «Власть». Цитаты из дневников.

27 января 1973 г.
Дневник Андрея Тарковского («Мартиролог»)

Как грустно жить на белом свете! Я завидую всем, кто способен заниматься своей работой независимо от государства. Да, практически все — кроме кино и театра. (Я не говорю о телевидении, ибо это — не искусство.) Свободны. От заработка они тоже свободны, но по крайней мере они могут работать. Какая хамская власть! Разве нужна ей литература, поэзия, музыка, живопись, кино? Нет, наоборот, сколько бы было ликвидировано сложностей!

Ведь правду мне сказал Борис Леонидович, то, что я сделаю еще четыре картины. Первую я уже сделал — это «Солярис», осталось еще три. Всего-навсего! Я хочу работы, больше ничего. Работы! Разве не дико, не преступление, что режиссер, которого в прессе в Италии назвали гениальным, сидит без работы? А мне, честно говоря, кажется, что это просто месть посредственности, которая пробилась к руководству. Ведь посредственность ненавидит художников, а наша власть сплошь состоит из посредственностей.


Сон

Тематическая категория «Сон». Цитаты из дневников.

26 января 1973 г.
Дневник Андрея Тарковского («Мартиролог»)


Сны делятся на два типа. Первый — в котором человек, созерцающий сон, управляет событиями сам, как по волшебству. Он хозяин всего, что происходит и еще произойдет. Он демиург. Второй в котором тот, которому снится, не способен управлять, пассивен и страдает от насилия и неспособности защититься от него; все, что происходит с ним, — это то, что так нежелательно, ужасно и мучительно. (Сравн[ить] с прозой Кафки.)